Кимберли Рэнделл - В полночный час

Девственница.

Прикоснувшись к одному из шелковистых локонов ее пылающих волос, он прошептал:

— Спокойной ночи, Рыжуля, — и неохотно убрал руку.

Затем Валентин устроился поудобнее рядом с девушкой, приготовившись провести мучительную ночь — ночь, похожую на предыдущую и на все остальные ночи, с тех пор как он испустил последний вздох.

Небольшое различие было только в том, что сначала он был один и его кровать пылилась в хранилище исторического общества Нового Орлеана. Потом он провел некоторое время в отреставрированном особняке, построенном до Гражданской войны в США и преобразованном в музей, все еще в одиночестве и неприкосновенности. Затем кровать приобрел какой-то богатый любитель старины, но только для того, чтобы умереть вскоре после этого. Валентин по-прежнему находился в одиночестве, а его кровать все больше покрывалась пылью в хранилище, пока около дюжины детей боролись за право на наследство отца. Наконец все имущество было продано, а он оказался в антикварном магазине. Но и там Валентин тоже пребывал в одиночестве, несмотря на то что его кровать хорошо почистили за несколько дней до продажи.

Помощница адвоката, милая блондинка с длинными ногами и прелестной попкой, пришла в магазин и заметила эту кровать. Она быстро скинула туфли и вытянулась на матрасе.

Валентин в восторге напустил на нее эротические грезы, чтобы создать у девушки подходящее настроение. Она стонала, задыхалась и была очень возбуждена, но в этот момент пришел ее жених, который совсем не обрадовался, увидев, чем занимается невеста в его отсутствие.

И не вмешайся сторож магазина, драгоценная кровать была бы тут же изрублена в щепки — ревнивый жених уже поднял старинный топор и чуть не снес одну из стоек. Если бы ему удалось это сделать, Валентина вытолкнуло бы в иной мир. Там его наверняка ждала гораздо худшая судьба, чем вечный покой здесь, независимо от того, был ли он готов к этому или нет.

А Валентин не был готов.

Между тем он неосознанно обменял одиночество на милую, искушающую, сексуальную девственницу.

Теперь Валентин задумался, что будет, если он в конце концов откажется от облика призрака и отправится в ад.

Возможно, это и было финальным действием, чтобы вытолкнуть его через порог и отправить в загробную жизнь.

Да, наверное, так оно и было. Слишком много времени Валентин провел на этом свете, и сильные мира сего устали его баловать…

Но у него еще оставалось одно незаконченное дело, и ему было все равно, насколько невыносимым сделают его пребывание здесь. Он не оставит этот мир, пока не получит ответы на свои вопросы.

Девственница в этот момент перевернулась на кровати, ее дыхание все еще не успокоилось после недавнего восхитительного наслаждения, а тело блестело от пота. Она опустилась прямо на Валентина, и он чуть не потерял контроль над собой от такого тесного контакта.

Более слабый мужчина уступил бы в этом случае. Но Валентин был больше, чем просто мужчина, и не собирался шевелиться, даже если бы его дразнили двадцать девственниц.

Ну хорошо, может быть, и пошевелился, если бы их было двадцать. Но сейчас дело обстояло так; что у него была только одна. А одной, поклялся себе Валентин, он уж точно сможет противостоять.

Валентин успокоился и потянулся за учебником, который он некоторое время назад снял с груди девушки. Несколько наглядных рисунков заинтересовали его, и он улыбнулся, а затем нахмурился.

Очевидно, его маленькая девочка пыталась научиться этому самостоятельно.

Губы Валентина снова изогнулись в улыбке. Возможно, он сможет помочь ей с учебой. «Да, наверное, смогу», — подумал Валентин, потянувшись за ручкой и листами Вероники. Он в самом деле мог помочь ей по этому предмету, и может быть — всего лишь может быть, — она сумеет помочь ему.

Несмотря на то что Валентин жаждал заполучить Веронику в свою кровать, все-таки была одна вещь, которую он хотел еще сильнее. Он во что бы то ни стало хотел узнать правду.

Глава 2

— Ронни! Ты не заболела? — спросила мамочка и громко постучала в дверь.

Вероника спрятала голову под подушку.

— Еще пять минут! — взмолилась она. — Пять жалких минут!

— Вероника! Вставай и приводи себя в порядок, иначе опоздаешь на школьный автобус.

— Фу-у! Я ненавижу школу, мамочка. Мои платья слишком длинные и безобразные, и мои волосы тоже слишком длинны и некрасивы. Я самая невзрачная девочка во всей школе. Разреши мне сегодня пропустить занятия, пожалуйста!

— Чепуха. У тебя вполне приличные и женственные платья, а своими волосами ты просто можешь гордиться.

И сама ты выглядишь как настоящая юная леди, Вероника.

Не забывай, ты представляешь нашу семью.

— Когда выгляжу так безобразно?

— Традиционно, дорогая.

Бам! Бам! Бам!

— Входи, мама, — проворчала Вероника в подушку.

Традиционно или безобразно — разве в этом есть какая-то разница?

Она с трудом приоткрыла один глаз — только для того, чтобы сразу же зажмурить его от слепящего потока солнечного света, проникающего сквозь стекла створчатых дверей.

Стоп, но в ее спальне не было никаких дверей с этой стороны комнаты! Только розовые занавески с оборками и шторы с кружевами по краям…

Вероника улыбнулась в подушку. Она была не дома, а в своей собственной квартире, в своей собственной кровати, и она уже не ученица средней школы. Значит, Бог все-таки есть!

Но наверное, сам дьявол стучал в дверь.

Бам! Бам! Бам!

— Вероника! — Стук превратился в дробь, словно зайчик из рекламы батареек «Энерджайзер» продолжал и продолжал колотить в свой барабан… — Если ты жива и можешь двигаться, пожалуйста, открой!

— Иду! — Девушка с трудом приподнялась на локтях.

— Вероника! Если ты жива, то тебе лучше немедленно подойти к двери. В противном случае я буду считать, что произошло что-то ужасное.

«Иду!» — хотела закричать девушка, но вместо крика раздалось лишь жалкое кваканье. Она нащупала рукой банку, в которой осталось немного содовой после вчерашнего вечера, и схватила ее. Вероника отпила большой глоток и замерла в ожидании действия кофеина.

Ох, нет. Она же купила воду без кофеина. Тьфу!

— Даю тебе последнюю возможность, и если ты не откроешь, я вызову смотрителя! Когда он придет и обнаружит, что ты не мертва, ты сама захочешь умереть. Он не будет терять время и кричать: «Проснись, Новый Орлеан».

— Подожди секундочку. — Вероника наконец пришла в себя.

Дэнни, барабанящий в ее дверь. Солнечный свет. «Проснись, Новый Орлеан»… Нет!

Девушка взглянула на часы, и ее сердце остановилось: без пяти восемь.

Этого не может быть! В восемь часов у нее занятия, а до университетского городка целых пятнадцать минут ходьбы. На машине это заняло бы еще больше времени, потому что полчаса ушло бы на то, чтобы найти место для проклятой парковки, а ведь еще нужно одеться, умыться и…