Робин Карр - Свидание с умыслом

Мы работали весело и слаженно. И я немного расспрашивала его о городских жителях, о ремонте, который затевала, о нем самом. Я хотела знать, что выгнало его из Лос-Анджелеса.

— Прежде всего то, что там люди не доверяют друг другу. И, собственно говоря, правильно делают. Разве в условиях растущей преступности, повальной развращенности нравов и холодного расчета как движущей силы всякого интереса им остается что-нибудь иное? Я не хочу, чтобы меня приняли за новоиспеченного гуру, но здесь, в горах, вы всегда знаете, с кем имеете дело: с порядочным человеком, с безвредным чудаком или негодяем. Негодяи встречаются довольно редко, но все же встречаются. У нас есть кучка драчунов и хулиганов, любителей повздорить, погонять наперегонки и хорошенько набраться. Их главная цель состоит в том, чтобы не позволить тюремным койкам подолгу пустовать. А Роберта и Гарри, Трумены, Андерсоны, Талли и Роллингсы — это наша гордость. Честные, трудолюбивые люди.

Он говорил и одновременно сплачивал готовые части. Потом поднял голову, чтобы взглянуть на меня. Я усердно загрунтовывала стену.

— А что вы можете сказать о себе? — спросил он.

— О себе?.. — Я на миг задумалась. Что ответить? Хотя я много раз репетировала, мне трудно было выдать то, что я заготовила. Я уже говорила, что не люблю лгать. Я, конечно, могу не говорить всей правды, но трудно решить, где граница… Я чувствовала, что с Томом будет нелегко вовремя остановиться.

— Мне было одиноко, — продолжала я со вздохом. — Я ведь в семье единственный ребенок. Несколько лет назад моя мать умерла. Отец страдал закупоркой артерий и его пришлось поместить в лечебницу. Он потерял чувство реальности и требовал неусыпного надзора. Сперва склероз, потом болезнь Альцхаймера… Когда он умер, меня больше ничего не держало в Лос-Анджелесе, мне не хотелось в нем оставаться и как ни в чем не бывало продолжать заниматься своей работой…

— Странно, почему вы не вышли замуж?

— Ничего странного, — отрезала я весьма агрессивно. Правда, тут же мне захотелось отшутиться. — Ничего странного, если представить себе все сложности юридической школы и адвокатской практики. И, кроме того, мой возраст. Тем не менее, два раза я была близка к этому, но замужество требует времени и энергии. — Отвечая таким образом, я не лгала. Я просто аккуратно уклонялась в сторону.

— Наверное, многие ваши друзья остались в Лос-Анджелесе. Вы долго без них не протяните.

— Я заведу себе новых, — сказала я с тоской. Кое-кого мне начинало страшно недоставать. Причем, в равной мере и тех, кто навсегда ушел из моей жизни, и тех, с кем мы расстались по своей воле. Смерть и развод могут совершенно раздавить безвольного человека. Тот, кто покрепче, выстоит, но и ему будет чертовски необходимо переменить обстановку. Мое одиночество было отмечено признаками и того, и другого…

— Пусть я получу огромный счет за телефон, пока не появятся новые друзья… Но я надеюсь, что в разгар лыжного сезона мне скучно не будет. Раз уж я здесь, я решила научиться хорошо кататься…

— Кто мог бы быть вашим другом? — спросил он.

— Что вы имеете в виду? — искренне не поняла я.

— Ну, кого вы предпочитаете: адвокатов, полицейских, судей? — Он, конечно, не мог знать, сколь смешно прозвучал его вопрос — особенно после моего знакомства с Бадом Уилкоксом.

— Трудно сказать, хотя среди моих приятелей были и адвокаты, и полицейские… Моя ближайшая подруга Челси — домашняя хозяйка и мать двоих детей. Есть еще Барб, представляющая военно-морские силы, одна школьная учительница. Дженис, секретарша в моем старом офисе, одна актриса и фотомодель.

— А детей вы любите?

Я пожала плечами и отвела взгляд. Пока я не была готова делиться этим.

— Друзьям, у которых есть дети, я завидую. А мой удел — тяжелая и беспокойная работа. Так, наверное. Мне тридцать семь лет, и я не хочу заводить семьи.

Майкл Александр не был моим единственным мужчиной. Перед тем как умер Шеффи, я познакомилась со славным малым по имени Брюс. Он работал страховым агентом и специализировался в индустрии развлечений. С Шеффи они стали друзьями. Мы встречались полгода и уже начали всерьез подумывать о женитьбе, когда на нас обрушилось это несчастье. В самые черные мои дни Брюс нежно и внимательно поддерживал меня. Мы в равной мере переживали утрату: Брюс успел полюбить Шеффи. Но все-таки наша связь оборвалась. Никто не виноват в этом, просто сама моя тоскливая жизнь стала непреодолимым препятствием к браку. Я не держала Брюса, и когда он захотел расстаться, мы расстались. Временами он объявлялся, чтобы узнать, как я поживаю. Ему была нужна другая женщина, которая не только сделала бы счастливым его, но и сама была бы счастлива с ним. А я не знала, что это такое — счастье.

Воспоминания о Брюсе нагнали на меня печаль. Все могло сложиться иначе, если бы я вернулась к жизни прежде, чем он успел куда-то переехать.

Наверное, я довольно долго пребывала в состоянии сна наяву, потому что Том осторожно заметил:

— И теперь вы здесь…

— Ну да. Простите, но ваши вопросы разбудили печальные воспоминания. Я не хотела бы грустить в Коульмене, но ваши вопросы… Я вспомнила друзей, которые остались там… Но почему бы не поговорить о вас: вам посчастливилось сделать правильный выбор?

— Жаловаться мне не на что, — сказал Том. — Впрочем, кое-кто сам выбрал меня, но и я делал все, что было в моих силах.

— Много у вас здесь друзей?

— Все мои друзья — это не более чем знакомые. Я здесь четыре года, но я по-прежнему приезжий.

— Звучит не очень обнадеживающе.

Он многозначительно улыбнулся, и именно в этот момент я подумала, что мы с Томом едва ли ограничимся простой дружбой.

— Зато новые приезжие выглядят весьма многообещающе, — сказал он.

Вечером я выписала ему чек и с удовлетворением оглядела преобразившуюся гостиную. Книги, безделушки, проигрыватель заняли места на полках. Над диваном я повесила свою любимую картину, которая, к счастью, не пострадала при переезде. Как хорошо, что мне не пришлось возиться с молотком и отвертками. Я с наслаждением прихлебывала белое вино и, откинувшись на диване, слушала любимую музыку. Давно у меня не было такого хорошего дня. Перестановка определенно пошла мне на пользу. Спала я спокойно, а на следующий день Том неожиданно опять появился у меня на пороге.

— Я хотел вначале позвонить, — сказал он, извиняясь. — Но оказалось, что у меня нет вашего домашнего телефона. Все-таки я решил остановиться и зайти. Очень хотелось посмотреть, что получится, когда вы расставите вещи по местам.

— Ничего, заходите, — успокоила я его, дивясь, до какой же степени одиночества я, должно быть, дошла. Терпеть не могу незапланированных посещений и, думаю, не без оснований: вспомните вторжение полицейского в мою ванную, описанное на первых страницах. Но на этот раз меня порадовало, что Том поддался голосу чувства.