Мэгги Дэвис - Телохранитель

Рядом со студийной фотографией Карлы Бладворт стоял явно любительский снимок. Красивый молодой человек в фуражке, из-под которой выбивались кудрявые черные волосы, улыбался, глядя прямо в объектив. На фотографии видна была только верхняя часть его тела — широкие плечи, обтянутые форменной курткой с двумя рядами начищенных до блеска пуговиц — обычный костюм шофера.

Франческа схватила фотографию, тоже оправленную в массивную золотую рамку.

— Я никогда не видела этого снимка! — воскликнула она.

Ее спутники остановились в дверях и, обернувшись, молча смотрели на нее.

Горничная нарушила молчание:

— Миссис Бергстром всегда держала эту фотографию у себя на туалетном столике. Я знаю, что она никому не позволяла к ней прикасаться. — Миссис Шенер осуждающе поджала губы. — До ее смерти никто не знал, кто изображен на снимке.

Франческа осторожно вернула фотографию на место.

— Я не помню его таким молодым, — тихо сказала она. — Должно быть, он снят здесь еще до моего рождения. Но он всегда был очень красив. Я узнала бы моего отца где угодно.

В особняке было две столовые. В большей из них, парадной, стоял мраморный обеденный стол двенадцати футов в длину, сделанный в Италии по специальному заказу Чарльза Бладворта из камня, добытого в карьере, принадлежавшем семейству Медичи. Столовая поменьше была расписана в зеленых, бледно-желтых тонах с неизбежной позолотой. В ней было красиво и уютно, удобные мягкие стулья окружали овальный стол из полированного дерева. Дверь от пола до потолка вела из малой столовой на просторную террасу, откуда открывался чудесный вид на море.

— Это была одна из любимых комнат Эдны Бладворт, — продолжал свои пояснения Морис Ньюмен. — Она сама спроектировала свою спальню, музыкальный салон и малую столовую. Все остальное сделали Бладворт и архитекторы.

Узкий коридор вел мимо кладовой в пустующую сейчас кухню, оборудованную огромными ресторанными плитами прошлого века. На стенах висели медные кастрюли, допотопные холодильники и чугунные мойки для посуды явно устарели и требовали замены.

— Вы хотели познакомиться с Делией Мари, — напомнил Гарри Стиллман, обводя взглядом кухню. — Никто, кроме нее, не может готовить на этих чудовищах.

Рослая степенная негритянка в накрахмаленном белоснежном переднике появилась в проеме двери, которая вела, очевидно, в подсобное помещение. Она изучающе оглядела гостей, остановившись в конце концов на Франческе.

Негритянка пожала плечами:

— Теперь здесь есть и микроволновые печи. Старыми плитами приходится пользоваться не так уж часто.

Сквозь открытую дверь был виден стоявший на стремянке мужчина без рубашки и в одних только старых шортах цвета хаки, который возился с электрическими проводами.

— Это и есть Делия Мари, — представил Гарри Стиллман негритянку. — Делия Мари знает все, что только можно знать про кухню этого дома. Мне пришлось вместе с ней делать здесь ревизию, и, поверьте мне, она знает здесь каждую ложку!

Человек на стремянке, нагнувшись, с интересом смотрел на них.

Франческа пожала руку поварихе. Потом она протянула руку спустившемуся со стремянки электрику, оказавшемуся красивым, загорелым и мускулистым гигантом. Его выразительное лицо обрамляла коротко подстриженная белокурая бородка, яркие голубые глаза напоминали пронизанное солнцем море.

Еще в Бостоне Франческа получила список работников, служащих в поместье, несколько фамилий в списке было вычеркнуто, потому что они уволились после смерти Карлы. Но некоторые из них, в том числе садовник и техник, решили остаться. Таким образом, этот человек мог быть либо Джоном Тартлом, либо Питером Пиви. Она подала ему руку и приветливо улыбнулась.

— Меня зовут Франческа Луккезе, — сказала она. — Думаю, вы можете считать меня вашим новым работодателем.

Загорелый гигант, улыбаясь, испытующе смотрел на нее своими удивительно яркими глазами. Он пожал ее руку, но отнюдь не спешил выпускать из своей ручищи.

— Меня зовут Курт Бергстром. Думаю, вы можете считать меня бывшим работодателем.

Все рассмеялись. Франческа поспешно отдернула руку, ее лицо пылало от смущения.

— Извините меня, — сдавленным голосом произнесла она, — я не знала…

— Пустое. — Гигант по-прежнему смотрел на нее своими странными глазами. — Пока я не подсоединю этот кабель, вся кухонная техника будет бездействовать, а Делия очень ждет, когда он будет готов. Если вы позволите, то я скоро закончу и присоединюсь к вам.

— Кстати, не выпить ли нам? Сейчас самое время, — объявил Гарри Стиллман. — Да и место есть вполне подходящее.

2

Гарри Стиллман предложил устроиться с напитками на террасе, которую обдувал легкий бриз с Атлантики, но оказалось, что солнце Флориды превратило ее в некое подобие духовки. Поэтому они попросили подать напитки на небольшой балкон, обычно используемый для завтрака в тесном кругу. Но даже здесь было очень жарко.

Юристы заказали бутылку французского шампанского, бухгалтер предпочел джин с тоником, а Франческа выбрала кока-колу, хотя сначала была готова выпить что-нибудь покрепче. Мысль о том, что теперь у нее есть собственный винный погреб и шампанское она может получить в любую минуту, несколько ошеломила ее.

Примерно через четверть часа к ним присоединился Курт Бергстром, на этот раз одетый в синего цвета рубашку и белые брюки. Искоса поглядывая на него, Франческа была вынуждена заключить, что этот белокурый великан был самым интересным мужчиной, которого ей приходилось когда-либо встречать. Она старалась не смотреть на Курта чаще, чем то позволяли приличия.

Курт устроился в плетеном кресле, которое казалось слишком ненадежным для его мощного тела, и непринужденно включился в общий разговор. Он ничуть не пытался скрыть своего интереса к Франческе, которая чувствовала себя неловко под его оценивающим взглядом. Она стеснялась своего помявшегося костюма и пылающего лица и попыталась принять равнодушный вид, глядя вдаль на скользящие по волнам яхты.

Третий муж Карлы Бладворт определенно удивлял ее.

Если он и испытывал какую-то горечь по поводу потери наследства Бладвортов, то Франческа никак не чувствовала этого. Тон его голоса, взгляды, манера поведения — все было преисполнено непринужденности и доброжелательности. Больше всего Франки удивило то, что он был намного моложе своей покойной жены. Согласно документам, которые она получила в Бостоне, Карле Бладворт должно было исполниться пятьдесят пять лет. Когда речь зашла о возможности пребывания Курта Бергстрома в домике для гостей, Франческа представляла его себе пожилым человеком.