Развод. М - значит месть (СИ) - Манаева Ирина

Пока собираюсь, вспоминаю о матери, тут же набираю ей по видеосвязи.

- Что за сюрприз? – решаю узнать без обиняков.

- Влада, - журит она меня, скрывая улыбку. – Игорёк просил не говорить.

В отличие от отца, мать приняла Гара с распростёртыми объятьями. Наверное потому, что они были из одного круга. Оба выходцы из бедных семей, которым однажды повезло. Только с разницей, что мать ничего у отца отжать не была намерена, а Преображенский… Хотя пока у меня не будет неопровержимых доказательств, говорить об этом рано. Варианта два: он ревнивый мавр, который не хочет ни о чём слышать, или же лживый мудак, намеренно подставивший меня.

- Мама, - осекаю резко, и её улыбка теряется в морщинах.

Она рассматривает обстановку за моей спиной и только сейчас понимает, что я не дома.

- Ты у отца? – вскидывает брови, будто ревнуя.

- Надеюсь, ненадолго, - отвечаю, закатывая глаза. – Но всё будет зависит от обстоятельств.

Коротко ввожу в курс дела, и моя дорогая мама меняется в лице.

- Влада! – ахает. Как же так вышло? Может, ты не помнишь? Так бывает.

Округляю глаза, не понимая, как именно бывает. Если она о том, что напиться до беспамятства и очнуться утром с чужим мужиком, может и бывает, но точно не у меня.

- Я не верю, что Игорёк мог так поступить, - качает головой.

- Выходит, - задумываюсь, - я могла напиться и забыть, а он ничего подобного не мог? Хорошего ты мнения о своей дочери, - качаю головой.

- Влада, - я вижу, что она реально за меня переживает. – Я не это хотела сказать. Тебе надо просто поговорить с Игорем, он поймёт и простит.

Интересно, за что меня прощать?

Иногда смотрю на мать, потом на отца и не понимаю вообще, как они, два разных человека, могли сойтись и какое-то время жить вместе. Она кажется мне из какого-то другого мира, в котором розовые пони и единороги. А отец - уверенный в себе морской хищник, спокойно обгладывающий кости в стороне, пока всё внимание приковано к кому-то другому. Наверное, я гибрид, что-то между. И рада, потому что не желаю быть похожей ни на одну, ни на второго.

- Что за сюрприз?! – снова настаиваю, надеясь, что это приподнимет завесу тайны и даст мне хоть какую-то подсказку.

- Он купил ресторан, назвал его в твою честь, и на днях должно было быть открытие!

Изумлённо моргаю глазами. Этот поступок обеляет моего мужа, и он не кажется мне сволочью. Однажды я обмолвилась, что мне скучно, и я ничего не понимаю в его производстве, но, если бы у меня был ресторанчик итальянской кухни, я бы могла им управлять. Кажется, ляпнула это просто так. Нет, конечно, я собиралась чем-то заняться в этой жизни, кроме походов в фитнес-залы, косметологов и прочего, но до некоторых пор на первом месте было материнство. Теперь, оказывается, у меня есть ресторан. Был, напоминаю. Я его даже не видела.

- Что же теперь будет, Влада? – мать растеряна. Уверена, попади она в такую ситуацию, набрала бы в «Пятёрочке» алкоголя и запивала горечь и несправедливость жизни градусами. А потом покупала бы акционные товары. Но я не она, и мой отец не Гар. Скрябин отправил мать в свободное плавание с щедрыми отпускными, а вот Преображенский хочет забрать у меня всё.

- Я докажу, что не виновата!

Это звучит героически, будто фраза из фильма, но я настроена решительно.

Глава 7

В кабинете Пилюгина всё, как раньше. Кажется, впервые я приходила сюда лет в шесть. Для подобных клиентов у старика были карандаши и бумага. Уже тогда он казался мне древним, а когда вижу его теперь, думаю, что совершенно не изменился. Есть у людей такое свойство: будто время застыло и не властно над ними.

Усаживаюсь в большое кожаное кресло, чувствуя, что теряюсь в его объёмах, будто оно не для обычного человека, а великана. Может, чувствую себя той же маленькой девочкой, что и раньше, когда усаживалась за журнальный столик в углу комнаты, пока взрослые обсуждали скучные вещи. Бросаю взгляд в угол. Столик то же, а вот диван явно заменили, на моей памяти он был светлым. Напротив клиента окно, таким образом Пилюгина подсвечивает, и он остаётся немного в тени, пока лицо клиента полностью освещено. Кажется, по такому же принципу здесь и лампы, словно он серый кардинал, который не желает лишний раз останавливать на себе внимание.

Массивный стол украшен резьбой. Ещё в детстве я внимательно изучала эти линии, на которых женщина с повязкой на глазах держит весы в одной руке и меч в другой. На столе такая же статуэтка, но уже выполненная из металла. Нет, Пилюгин никогда не был судьей, но считал, что богиня незримо помогает ему в работе.

Взираю на длинный дубовый шкаф во всю стену, где за стеклом чётко по размерам стоят разномастные книги и справочники. Поначалу я пыталась найти в них хоть какие-то картинки, но потом поняла, что это бессмысленное занятие. Надо отметить, что адвокат никогда на меня не ругался, он был добрым дядюшкой на моей памяти.

В кабинет меня пустила неизменная Роза Львовна, и я престала перед усталым мудрым лицом.

- Будем рисовать, юная леди? - он достаёт из ящика упаковку разноцветных карандашей, а я прыгаю воспоминаниями в прошлое и невольно улыбаюсь.

- Увы, - пожимаю плечами, - сегодня я пересела из-за детского стола к вам поближе.

- Надеюсь, смогу помочь, - наклон головы, как выражение своего расположения. – Могу поинтересоваться, как поживает отец?

- Нормально, - что мне ещё сказать? Жив, здоров, а его проблемы не должны выходить за рамки наших разговоров.

- Теперь расскажи, что же привело тебя ко мне.

Вздыхаю, прикидывая, с чего бы начать, но он какой-то расслабляющий, потому начинаю. Решаю описать с самого начала, когда мне пришла в голову отличная романтическая идея составить брачный договор.

Вячеслав Борисович долго молчит после завершённого монолога, взирая на меня, словно раздумывая.

- М-да, - наконец произносит. – Карандаши всё же уберу, - он тянется к детской забаве с улыбкой. – Большие детки – большие проблемки, - зачем-то говорит, и теперь я понимаю смысл известной поговорки.

- Так понимаю, вероятность беременности не исключается, - больше утверждает, нежели спрашивает.

Пожимаю плечами.

- Раньше пытались, но не выходило.

- Это не показатель, - улыбается располагающе. – Значит, пока официально не подтвердится отсутствие беременности, ваш супруг не может развестись.

- То есть, у нас в запасе около трёх недель?

- Около того, - кивает. – И если вы всё же беременны, то срок отодвигается ещё дальше.

Вскидываю брови.

- Насколько?

- Год.

Удивлённо ахаю, не совсем понимая.

- Мужчина не имеет права развестись, если женщина в положении. Так уж вышло, что государство заботится о матери и ребёнке, преподнося супругам возможность помириться.

- А если я не хочу?

- Дело обстоит иначе. Если именно ты станешь настаивать на разводе, он состоится.

Не могу сдержать улыбку, представляя, что если Гар подставил сам себя? Но тут же она сползает с моего лица. Думать о том, что во мне может жить ребёнок от незнакомого человека…

- Что-то не так? – интересуется Пилюгин, но лишь качаю головой.

– Хорошо. Буду ждать от тебя новостей, а пока решу вопрос с домом. Свяжусь с твоим супругом. Можешь оставить его номер?

Пожимаю плечами, доставая телефон, и тут огромные напольные часы почти до самого потолка, установленные будто нарочно сбоку от клиента, делают громкий «бом», отчего я невольно вздрагиваю, поворачиваясь к ним. Раньше сосредотачивалась на их тиканье и смотрела сверху вниз на механическое чудо, ожидая, когда напомнят о времени, сейчас жар спадал от испуга и я приходила в норму. По ком бьют часы? Часы бью по тебе.

- Как только будут новости – дам знать, - пообещал Пилюгин, выводя последние закорючки имени Гара в своём блокноте. Кажется, ему до сих пор удобно писать от руки, нежели работать с компьютером. Главное, что своё дело он знает на порядок лучше многих.