Алиса Клевер - Закрытая книга

Такой он и нашел меня в баре – в белых тапочках, ношение которых мало чем отличается от хождения босиком, в маленьких джинсовых шортах и мятом топе. Я сидела на высоком барном стуле, уткнувшись в планшет, и тянула крепкий кофе, устоять перед которым я не могла ни в какую часть суток. Такой кофе стоил даже бессонницы.

– Что ты тут делаешь, птица! – услышала я возмущенный голос, от звука которого я чуть не свалилась со стула. И вот после всех моих усилий по психологической реабилитации Андре стоит передо мной в лобби-баре в черт знает каком часу (как он вообще сюда попал???), а мое сердце выпрыгивает из груди и пускается в пляс.

– Я… живу тут, – отвечаю я растерянно и запоздало понимаю, что мои губы улыбаются.

– Это я понял по твоему виду. – Губы Андре, напротив, плотно сжаты. Никаких улыбок. – Ты была тут все это время?

– Какое – это время? – уточняю я.

– Я жду тебя уже третий час. – Андре бросил взгляд на стену. – А, нет, прости. Четвертый час.

– Зачем? – раскрываю рот я.

– Разве это не очевидно? – спрашивает он, фокусируясь, к моему величайшему неудобству, именно на моем рту. Он не смотрит мне в глаза, он смотрит на мои губы, и почему он так зол.

– Не очевидно. Совсем не очевидно. Я спала.

– Не со мной.

– Ни с кем. Я спала сама по себе, – возмутилась я.

– Я звонил тебе в номер, никто не отвечал.

– Я отключила телефон, потому что не хотела…

– Чего? – удивленно уставился на меня он. Действительно, чего я не хотела? Кто мог побеспокоить меня в моем номере, кроме него? Дома, в Москве, я часто отключаю телефоны. Я люблю твердо знать, что никакие агенты внешнего мира не разбудят меня, чтобы узнать, каким кремом я пользуюсь с утра, а каким на ночь. Никаким, я не пользуюсь кремами. Я крайне безалаберна, и особенно – в вопросах ухода за собой.

– Не хотела, чтобы мне позвонили с какой-нибудь рекламой. Я всегда так делаю. – Я виновато посмотрела на Андре. – Старые привычки умирают последними. Ты ждал меня? Я потрясена. Где? Тут?

– Тебе интересно, на каком конкретно месте я тебя ждал? Вон там, у окна. – И Андре показал мне на кресло и столик, с которых отлично просматривались прилегающие к отелю улицы. А вот насчет бара – не очень, н-да.

– Хорошо, а зачем? Зачем ты меня ждал? Мы же решили, что это будет только одна ночь?

– Когда? – холодно уточнил Андре. – Когда это МЫ решали такое?

– А ты хочешь сказать, что это не было Liaison Sans Lendemain? – Я соскочила с высокого стула, потеряв по дороге хлипкую тапочку и оцарапав ногу о край крепежа. Андре смотрел на меня с видом вора, пойманного на месте преступления.

– Я не знаю, что это было, – пробормотал он и присел, прикоснулся к царапине на моей ноге. – Ты всегда такая неуклюжая?

– Всегда! – обвиняюще крикнула я и попыталась стереть капли крови с бедра.

– Не сомневаюсь. Не трогай грязными руками. Господи, Даша!

– С чего бы им быть грязными?

– У тебя есть аптечка? Впрочем, я уверен, что-нибудь у них есть и в баре.

– Я… мне ничего не нужно.

– Почему твой ответ меня не удивляет? – криво усмехнулся Андре и удалился, чтобы найти аптечку. Только этого мне не хватало, чтобы каждый последний консьерж знал, что и с кем я делаю в этом отеле. Лазарета мне только не хватало. Но я стояла и ждала, не стирая кровь, как мне и было велено. С Андре моя воля слабела. Я только-только начала осознавать ошеломляющий факт, что он приехал ко мне, что он ждал меня, что он… о боже… хочет меня снова. Наше обоюдное помешательство вот-вот повторится. Как он сказал? В одну и ту же реку не войти дважды, но я могу войти в тебя.

– Сядь! – скомандовал Андре, и я покорно плюхнулась в кресло. Менеджер отеля с мученическим выражением лица подавал Андре то йод, то вату, то какие-то стерильные палочки. Простая царапина, но я получила самое высококлассное лечение, которое только можно себе представить, и теперь на моем бедре красовалась антисептическая наклейка-пластырь. Официантка принесла мне недопитую чашку кофе.

– Сколько я тебе должна? – спросила я, с трудом сдерживая улыбку. – Заражения крови мне теперь точно не грозит. Разве только передозировка дезинфицирующими средствами.

– Ты должна мне… себя, – прошептал он и плотоядно посмотрел на меня.

– Почему твой ответ меня не удивляет? – рассмеялась я. – Значит, роман на две ночи?

– Или на три? – ответил он просительным тоном.

– Завтра мама вернется ночевать в гостиницу.

– Тогда я заберу тебя к себе, – ответил Андре, оставив меня без слов. Моя реакция, кажется, удивила его. Он рассматривал меня так, словно я была пришельцем с другой планеты. А затем его губы снова плотно сомкнулись, на подбородке появилась тонкая, еле заметная вертикальная линия, которая пропадала, когда Андре улыбался.

– Куда к себе? – спросила я, сумев наконец взять себя в руки. – И потом, мама не поймет, если я исчезну на всю ночь. Разве ты не хочешь, чтобы все это осталось в тайне?

– После того, как я практически спас тебя от потери крови.

– Лучше спаси меня от потери головы.

– Что тебя так пугает в том, что происходит? Это? – Он прикоснулся кончиками пальцев, еле-еле, к моим запястьям.

– Нет. – Я покачала головой.

– Что же тогда? Тебе будет хорошо. Более чем хорошо, и ты знаешь это. Я могу доказать тебе это, если ты останешься со мной наедине на минуту.

– О, я не сомневаюсь в этом, – развела я руками, едва справляясь с острым желанием взять его за руку и отвести наверх, дать ему эту чертову минуту.

– Только не говори мне снова, что дело не во мне. Я ненавижу эту фразу.

– Хорошо, Андре, дело в тебе, – пробормотала я, скользя глазами по занавесям и высоким прозрачным окнами лобби. – Я не знаю, как это объяснить, но, когда я с тобой… это опасно, я чувствую это. Я не могу остановиться. Моя жизнь летит, все летит вверх тормашками.

– Я не хочу, чтобы ты останавливалась.

– Я ничего о тебе не знаю. И меньше всего хочу влюбиться в тебя. Это – последнее, что мне нужно.

– Самое забавное признание в том, что я кому-то нравлюсь, – сказал Андре, прикусив губу.

– Не думаю, что тебя беспокоит, кому ты нравишься, а кому – нет.

– Это еще почему? – Андре забрал из моих рук чашку из-под кофе, которую я держала, как спасательный круг.

– Ты можешь получить любую, наверное.

– Не всех я захочу, – прошептал он. – Не с каждой я хочу проснуться. Ты желаешь, чтобы я ушел? Ты просишь, чтобы я остался? Чтобы раскрылся перед тобой, открыл душу? – Его лицо исказила гримаса брезгливости. – Мужчину можно узнать по-настоящему только в постели, во всех остальных местах он будет слишком хорошо защищен.