Джанет Чарльз - Одесское счастье

Полежав, я встала и приготовила кофе. Кофемашина Тристана была попроще той, которую подарил мне Дэвид. Пока кофе варился, я выглянула в каждое окно – отовсюду виднелись деревья, деревья и деревья. Словно дом находился на хуторе в глухом лесу, а не на окраине большого города. Мама дорогая, куда же ж это меня занесло?

Уже одетый в джинсы и футболку Тристан вышел из спальни.

– Прости, что оставляю тебя одну, но я потратил весь свой отпуск на поездку в Будапешт, где мы не встретились.

В его голосе действительно прозвучал упрек или мне послышалось?

– И на поездку в Одессу, где мы встретились и где ты наслаждался гостеприимством моей бабушки, – напомнила я. – В Америке учителя работают летом?

Мой вопрос его явно удивил.

– У вас учителя работают и летом? – повторила я. – Тебе надо прибрать в классе? В Одессе учитель отвечает за свое классное помещение и за лето обязан произвести подготовку к первому сентября. Стены покрасить, или там линолеум перестелить.

– Нет, – ответил Тристан. – В Америке учителя не обязаны делать ничего подобного. Но у нас есть летняя школа.

– Летняя школа? – удивилась я. От когда родилась не слышала о летней школе.

– Для отстающих детей.

– Можно я пойду сегодня с тобой? Интересно посмотреть, где ты работаешь.

– Нет!

Получив столь категоричный отказ, я округлила глаза.

– Нет, тебе лучше отдохнуть. Не напрягайся в первый же день. К тому же наши дети очень стеснительные.

Ну да, если дети не успевают в школе, им, ясен пень, не понравится, чтобы за их промашками наблюдали.

Тристан открыл буфет, достал большую красочную коробку, высыпал содержимое в миску и залил молоком. Потом сел за стойку и принялся с хрустом грызть какие-то сушеные ломтики. Скрылки, одним словом. Очень похожие на недавно завезенный в Одессу товар – готовый корм для животных. Наша соседка-иностранка покупала такой для своей кошки.

– Хочешь? – предложил Тристан.

Я покачала головой.

– Что это?

– Хлопья. Тебе понравится.

– Он толкнул коробку, и она проскользила по столешнице ко мне. Прочитав состав и не опознав большую часть ингредиентов с хитрыми названиями, я попросила овсянку: бабуля всегда готовила мне овсянку по утрам. А потом спросила, как можно позвонить бабушке, чтобы известить, что я благополучно доехала.

– Нажми единицу на быстром наборе, – пробормотал Тристан.

– Что?

– Прости, милая. Я еще не до конца проснулся.

Он меня обнял.

Я вспомнила, каким был наутро Влад, и попробовала внести ясность:

– Ты жалеешь, что пригласил меня к себе?

– Нет! Боже, нет. – Тристан сам набрал номер и чмокнул меня в губы. – Мне пора на работу. Поболтай с бабушкой. Вернусь в пять.

– Алло? Бабуля, бабуля, это я. Ты не поверишь, но здесь все как по телевизору! Красотень! И дом ну очень большой. Только он не в самом городе, а немножко сбоку.

– Ты все правильно сделала, – ответила она.

Родной голос еле слышно шуршал в трубке. Бабуля осталась где-то там, далеко-далеко. Коленки дрогнули, я села, погладила пушистую обивку белого дивана, обвела взглядом белые же стены и представила бабулю за нашим кухонным столом, глядящую в никуда. Она так рьяно выпихивала меня в Америку, что сумела внушить, будто я поступаю правильно, оставляя ее в Одессе одну-одинешеньку.

Только когда поезд уже отваливал от вокзала, она на мгновение забылась, и я увидела на ее лице тоску и печаль. И поняла, что вся ее убедительность была лишь маской. Ах, бабуля-бабулечка...

                  * * * * *

Наконец любопытство взяло верх над унынием, и я принялась обследовать новое окружение, чтобы разложить для себя по полочкам жизнь Тристана и его самого. Первым делом ноги завели меня в хозяйскую спальню – за ответом на вопрос, много ли в ней общего с Владовым сексодромом.

В спальне Тристана стояла большая кровать, устланная стеганым ватным одеялом в разноцветную клетку. На прикроватной тумбочке ни одной книги – лишь телефон и часы с крупными цифрами. А вся стена напротив изголовья была увешана моими фотографиями. Я на пляже. С бабулей на диване. В офисе (от этого снимка пришлось отрезать Дэвида, но его рука все еще покоилась на моем бедре).

Зазвонил телефон, и я взяла трубку.

– Привет, милая. Уже соскучился.

Ах, какой же ж Тристан заботливый.

На кухне мне бросилась в глаза посудомоечная машина – заветная бабулина мечта. Большой блестящий холодильник вдруг расшумелся, и я открыла дверцу. Это кубики льда шмякались в пластиковую коробку. Бабуля ни в жисть в такое не поверит! В буфете, откуда Тристан доставал хлопья, хранились еще банки консервированного супа и коробки с начиночными смесями и фирменным лакомством Сан-Франциско – полуфабрикатами «Райс-а-Рони». В столовой обнаружились книжные полки, содержавшие сборники фотографий вроде «Один день из жизни СССР», серию энциклопедий, с десяток книг о Гражданской войне в США. Романов было немного, но поскольку среди них присутствовало величайшее произведение всех времен и народов «Анна Каренина», я почувствовала себя культурно обнадеженной.

В гостиной я быстренько просмотрела коллекцию дисков с музыкой шестидесятых и видеокассет с боевиками. Прошла по белому коридору в комнатку со стиральной машиной и сушилкой. На заднем крыльце послушала тишину и вдохнула свежий воздух, напоенный запахом мха и солнечным светом. Потом обхватила себя руками и подумала, что на окраине Одессы настолько бесшумное место днем с огнем не найдешь.

– Привет! – внезапно раздался женский голос.

Он донесся из дома, и я вбежала внутрь. У незваной гостьи были румяные щеки и вьющиеся волосы. При виде меня ее глаза сделались круглыми. Я тоже на нее уставилась. В Одессе никто так запросто в чужое жилье не войдет: двери-то всегда заперты.

– Ну и ну, должно быть, ты – та самая Дора. До чего же приятно с тобой познакомиться. – Она поставила тарелку с печеньем на стол и обняла меня. – Рада встрече. Я Молли.

– Дарья. Тоже рада познакомиться с подругой Тристана. Вы давно его знаете?

– Ах, Господи, да я знаю его с тех пор, как в средней школе начала встречаться с моим Тоби. Уже тогда они с Тристаном были лучшими друзьями, так что мы знакомы двадцать с чем-то лет. Это мои дети там на холодильнике.

Я взглянула на фотографии двух белокурых милашек. Необходимо научиться доверять Тристану. А то я крепко привыкла, что все подряд шлифуют мне уши: продавцы на рынке втюхивают фрукты за свежие, а домой приносишь гнилье; тот же Горбачев выступал, мол, в Чернобыле ничего страшного не произошло; и Ольга мне врала всю дорогу, пока мы с ней были на короткой ноге. Но здесь-то все другое, и прежде всего люди.