Татьяна Корсакова - Старинный орнамент везения

– Не знаю, – Липа пожала плечами. – Вернула и вернула. Реаниматологи вон каждый день народ с того света возвращают.

– Так то реаниматологи, они люди привычные, а ты обыкновенный терапевт. Что чувствуешь?

– Это ты меня сейчас как психиатр допрашиваешь или просто, по-дружески? – уточнила Липа.

– И так и этак. Всегда интересно, как поведет себя конкретный индивидуум в экстремальной ситуации. Вот ты с виду тихая, спокойная, а, копни поглубже, бедовая девка, из той породы, что коня на скаку остановит.

Липа прыснула. Характеристика, конечно, лестная, но бедовая девка – это не про нее. Она самая обыкновенная, среднестатистическая. Конкретно рассматриваемый случай – скорее исключение, спонтанная реакция организма.

– Тебя хоть отблагодарили за спасение? – поинтересовалась меркантильная Инга.

– Отблагодарили, товарищ спасенного домой подвез. Кстати, машина у него шикарная.

– И это все? – возмутилась подруга.

– А что еще?

– А материальное поощрение?

– Не надо мне никакого материального поощрения, мне бы с Олегом помириться.

Подруга неодобрительно покачала головой:

– Эх, Мартьянова, нет в тебе здоровой коммерческой жилки, не умеешь пользоваться ситуацией.

– Не умею, – легко согласилась Липа.

– Думаешь, на том свете зачтется?

– Надеюсь, что еще и на этом…

– Ну-ну, как говаривала моя бабушка, дурень думкой богатеет…

Время показало, что Ингина бабушка ошибалась…

– …Липа, – вывел ее из задумчивости голос Ассана, – откуда вы знаете этого человека?

– Мы виделись однажды, – она отложила фотографию, – около года назад. У нас с бывшим мужем была годовщина свадьбы, мы решили отметить ее в ресторане.

– И там вы познакомились с этим мужчиной? – Ассан отошел от камина, присел рядом.

– Не совсем так. Ему стало плохо, отек Квинке… это долго объяснять. В общем, он задыхался, и я оказала ему первую медицинскую помощь.

Ассан и Коляныч переглянулись.

– То есть ты спасла ему жизнь? – уточнил Коляныч.

Липа пожала плечами:

– Можно и так сказать. А почему вы меня о нем расспрашиваете?

– И вы больше никогда с ним не виделись? – Ассан улыбался широко и безмятежно.

– Нет, я даже не знаю его имени. Может, вы все-таки объясните, что…

– Ну, что я тебе говорил?! – Коляныч нетерпеливо поерзал в кресле и бросил на товарища торжествующий взгляд. – Никогда ничему нельзя верить на слово! С тебя бутылка «Хеннеси», Фома неверующий!

– Рад, что твои предположения подтвердились, – Ассан сдержанно кивнул.

– А теперь, может быть, вы все-таки объясните мне, что происходит? – Липа из последних сил пыталась держать себя в руках, но боялась, что надолго ее не хватит.

– Ну, расскажи ей, разрешаю! – Коляныч сцепил на пузе толстые пальцы, приготовился слушать.

– Может, стоит еще раз проверить? – Ассан с сомнением потер подбородок.

– Мы уже все десять раз проверили. Рассказывай!

Ассан начал издалека. Из такого далека, что Липе и не снилось.

– Тим страдает, – сказал Ассан. – Счастливчик страдает и почти каждый день напивается. Он потерял душу.

Липа горько усмехнулась, она тоже потеряла душу. Возможно, даже в тот же самый момент, что и Тим.

– Знаешь, красавица, – толстяк подался вперед. – Я сам не дурак выпить, но Счастливчик меня переплюнул. Мы с Ассаном думали, что это пройдет, что парень перебесится, но с каждым днем становилось только хуже. Если он не пьет, то часами молчит. Раньше я молил бога, чтобы этот болтун заткнулся хотя бы на пару минут. Он заткнулся, а я снова надоедаю господу своими молитвами. – Коляныч горестно вздохнул. – Молчаливый Счастливчик – это так же противоестественно, как зебра без полос.

– Что вы от меня хотите? – Липа залпом допила остывший чай.

– Ты должна ему помочь.

– Как?!

– Полететь с нами в Дакар.

– Нет! – Они же ничего не знают. Хотят помочь своему другу, но не ведают, что творят. – Я не могу.

– Почему? – вежливо поинтересовался Ассан. – С визой проблем не будет.

– Виза тут ни при чем. Я просто не смогу ему ничем помочь.

– Но вы бы хотели?

– Это неважно, Тим сам не захочет.

– Тим захочет, – Коляныч самодовольно усмехнулся. – Если пирамида не идет к фараону, значит, фараон сам идет к пирамиде. Счастливчик захочет.

– Вы ничего не знаете!

– Мы все знаем, – мягко возразил Ассан.

– Все?! – она почувствовала, как заливается краской стыда. – Он вам рассказал?

– Не суди его строго, девочка, – Коляныч поскреб пузо. – Он был пьян и несчастен, он не ведал, что творит. А друзья на то и существуют, чтобы делиться с ними своим горем.

– Все, Коляныч, хватит дешевых мелодрам, – вмешался Ассан.

– Я просто хочу, чтобы она поняла, насколько все серьезно.

– Она поняла. Липа, мы должны вам кое-что рассказать. Кое-что очень важное.

Она молча кивнула. Пусть говорят, что уж теперь?

– Этот человек, – Ассан кивнул на фотографию, – отец Счастливчика.

Липа вздрогнула.

– То, что сказала вам мачеха Счастливчика, не имеет под собой никаких доказательств. Это лишь домыслы, порожденные незнанием. Все решили, что вас с господином Никоненко должно обязательно что-то связывать, коль он оставил вам часть своего состояния. Если это не романтические отношения, значит, родственные. А оказалось, что есть и еще кое-что. Вы спасли ему жизнь. Мне кажется, это достаточное основание для проявления благодарности.

Липе очень, просто безумно хотелось верить сказанному, но оставались сомнения:

– Но Марина сказала…

– Мы проверили эти сведения, – Ассан улыбнулся.

– Да, мы только что из Ярославля, – подтвердил Коляныч. – Отец Счастливчика не имеет никакого отношения к твоему рождению.

– Ну что, теперь вы согласны полететь с нами в Дакар?

– И имей в виду, девочка, – Коляныч погрозил ей толстым пальцем, – если ты откажешься, Счастливчику придется менять прозвище. А мы с Ассаном уже как-то к нему привыкли.

Липа слушала этих двоих и заставляла себя верить. С каждым сказанным ими словом ее мир наполнялся красками и звуками. И в этом мире, где-то на горизонте, замаячил солнечный город и дом, наполненный светом.

– Когда лететь?

– Как можно быстрее, – Коляныч одобрительно хмыкнул.

– У меня кошка.

– Да, Счастливчик говорил, что собирался забрать вас обеих: тебя и кошку. Мы решим этот вопрос, не волнуйся, девочка.

Тим пытался жить. Он даже завязал с выпивкой и начал работать. До открытия Тойота-центра оставались считаные недели, а он и так потерял уйму времени.

Эта командировка в Париж должна была вывести его из штопора. Во всяком случае, он очень на это надеялся. Надеялся, что сможет, наконец, примириться с судьбой.