Просто соседи - Чарити Феррелл

заднем сиденье, не пристегнутая, и автокресла тоже не было. Подробности ограничены, и обычно мы не должны никого оповещать, пока все детали не будут подтверждены, но я не мог так поступить с тобой.

Я киваю — молчаливая благодарность. Он кивает в ответ — молчаливое «пожалуйста».

— Это все моя вина, — бормочет Трей. — Это я виноват в том, что отказался пойти с мамой сегодня на встречу. Если бы я был там, я мог бы предотвратить это. Я мог бы защитить свою младшую сестру.

Я обхватываю рукой плечо Трея и снова притягиваю его к себе.

— Трей, послушай меня. Это ни в коем случае не твоя вина.

Это моя вина.

Я позволила ей пойти с Клаудией вопреки своему здравому смыслу. Клаудии стало лучше после того, как я дала ей деньги. Она бросила Роджера. Она не закатывала истерик, не просила денег и не угрожала забрать детей. Она была трезва и рада провести время с Глорией, когда я высадила ее у трейлера. Она никогда не упоминала об их отъезде.

Кайл опускается на колени перед Треем. Он борется с собственной болью. Он знал Глорию недолго, но выражение его лица показывает, что она была ему небезразлична.

— Мы еще не знаем, есть ли в этом чья-то вина, — отвечает он успокаивающим голосом. — Это могло быть связано с погодой или транспортным средством.

Это была Клаудия.

Это всегда чертова Клаудия.

Даже если авария произошла не по ее вине, потеря Глории была. Клаудия не пристегнула ее в автокресле. Она не защитила ее.

— Она была пьяна? Под кайфом? — спрашиваю я.

— Мы ничего не узнаем, пока не придут результаты токсикологической экспертизы, — отвечает Кайл.

— Не морочь мне голову, — огрызаюсь я.

Он вздохнул, в ужасе рассказывая мне.

— В машине была открытая бутылка с алкоголем и наркотические атрибуты. — Его голос смягчается. — Я знаю, что ничего не могу сказать или сделать для вас, — его внимание переключается на Трея, — но я здесь. Если вам что-нибудь понадобится, я здесь.

Нет. Он не будет мучить меня этим кошмаром, а потом вот так заканчивать разговор. Мне не дадут сказать: Сожалею о твоей потере; я здесь. Я хочу, чтобы моя чертова племянница вернулась в свою чертову кровать со своими чертовыми куклами. Мне нужны чертовы ответы.

Я вскакиваю со своего места.

— Следи за Треем. — Я бегу через комнату и хватаю свои ключи. — Я еду в больницу.

Я выхожу на улицу, уже почти дошла до машины, когда Кайл останавливает меня. Я снова борюсь с ним, на этот раз мокрая, пока он тащит меня обратно в дом, кладет ключи в карман и запирает дверь.

— Хлоя, ты не можешь сделать это прямо сейчас. Как только врачи дадут добро, мы сможем допросить ее. А до тех пор нам лучше сидеть здесь и ждать.

— Сидеть здесь и ждать? — кричу я. — Клаудия не выберется из этого, Кайл. Она не получит ни лечения, ни отдыха. Она не заслуживает даже унции воздуха за то, что она сделала! Знаешь, кто заслуживает этого? — прорычала я. — Маленькая девочка, которой она пренебрегала! Которой пренебрегала я. Вот кто заслуживает этого. Не ты. — Я снова отталкиваю его. — Не я. — Мой палец толкает меня в грудь. — Ей было всего четыре гребаных года!

Кайл позволяет мне выместить на нем свой гнев и ждет, пока я закончу, прежде чем заговорить.

— Как только я смогу, я отведу тебя к ней. Я клянусь. Я позволю тебе сказать все, что нужно, и никто тебя не остановит, хорошо?

— Что дальше? — шепчу я.

— Ты будешь горевать, а я займусь остальным. — Он наклоняет голову в сторону Трея. — Вы двое позаботитесь друг о друге.

Он переходит от меня к Трею и обнимает его.

— Я буду дома всю ночь. Приходи. Звони. Все, что тебе нужно, я здесь.

— Ты… ты останешься здесь еще? — спросил Трей, глядя на него снизу вверх.

— Конечно, — отвечает Кайл. Он говорит это без вопросов, без колебаний, не спрашивая разрешения.

На всю оставшуюся ночь я оцепенела. В гневе. Как будто я не существую и не жива. Я хожу по дому, без эмоций, утешая Трея. Я отвечаю на телефонные звонки, сообщаю информацию полиции и отвечаю на столько вопросов, сколько могу, но мысленно я отключена, я не здесь. Я ничего не чувствую, и вместе с тем, что я ничего не чувствую, я не могу пережить свою потерю.

Я ложусь спать со слезами на глазах.

Когда позже Кайл приходит в мою спальню, я не останавливаю его.

Когда он обнимает меня, пока я борюсь со сном, я не останавливаю его.

Когда я засыпаю и просыпаюсь посреди ночи, дергаясь от кошмара, и он крепче прижимает меня к себе, я не останавливаю его.

Он делает это снова и снова.

Его руки никогда не покидают моего тела. Его голос в моем ухе успокаивает.

И это подтверждает больше, чем я уже знаю.

У этого человека, которого я люблю, золотое сердце, и он заслуживает кого-то менее испорченного, менее лживого, чем я.

Глава 27

ХЛОЯ

Тепло груди Кайла прижимается к моей спине, когда я просыпаюсь, а его рука лежит на моей талии — как одеяло безопасности. Мое сердце замирает, слезы закипают, когда в моей памяти всплывает вчерашний кошмар. Это был не кошмар. Это была моя реальность.

Я вздрагиваю и резко вдыхаю воздух, чувствуя себя слишком оцепеневшей, чтобы двигаться.

Горе. Боль. Сожаление.

Они накрыли меня с головой. Это кажется сюрреалистичным, и я почти поддаюсь искушению скатиться с кровати, пройти по коридору и зайти в ее комнату в надежде найти ее спящей. Но это сломает меня еще больше. Ее больше нет. Я подвела ее.

Его рука крепко обхватывает меня, когда он понимает, что я проснулась.

— Привет, — говорит он приглушенным голосом.

Я сглатываю. Хотя его