Дочь моей жены (СИ) - Волкова Ольга

Виктория Дубровская.

— Ты уверена? — Вера уставилась на меня, ее рука с бутербродом замерла у рта. Она так удивилась моему решению, что сама не ожидала такой реакции от подруги.

— Да! — воскликнула, улыбаясь. — Я соскучилась по той Вике, которая была готова к любой авантюре. И, мне хочется снова быть в «теме». Из-за меня Костя ни слова не произносит об этом, хотя… сама виновата. Не стоит бояться. Я хочу вернуться к прежней жизни. — Сама тоже жую свой обед, изнывая от голода. В последнее время есть хочется постоянно, ведь наш с Костей малыш — мальчик, развивается не по дням, а по часам. Погладив едва выступающий животик, хохотнула.

— Это правильно, Вика, — от радости всхлипнула Вера, и потянула меня к себе. Мы обнялись с ней, как в самые старые добрые времена.

Спустя полтора месяца рана на бедре затянулась, но остались несколько шрамиков от швов, напоминающие мне о сестре и ее безумстве. Первые пару недель переживала за нее и маму, особенно, когда так стремительно прошло слушание и им присудили наказание. А потом поняла, что их не изменить. Червоточина в их душах так и будет дальше просить об отмщении, хотя отец щедро наградил в завещании Миру, но ей оказалось этого мало. Ей нужна была его абсолютная любовь, которую девушка придумала у себя в голове. Мать Миры уехала из отцовского дома, не желая больше находиться в нем, теперь усадьба пустует. Мне грустно, и сделать ничего не смогу. По праву дом теперь полностью на Мире. Даже после суда, я не позволила конфисковать имущество, а выплатила из завещанных денег отца штраф за Миру, только чтобы девушка не осталась без крыши над головой, если выйдет на свободу. Но будет это очень нескоро. А если честно, я не хотела, чтобы дом, в котором выросла, был распродан по частям. Все-таки там остался дух отца, и я хочу лишь одного — пусть он, наконец, обретет покой на небесах. С матерью виделась лишь раз, на заседании. Она не смотрела в мою сторону, а при дачи показаний вовсе от меня отреклась, назвав выродком. Было больно. Даже предательская слезинка скатилась со щеки, но я так скоро ее смахнула и приняла каменный вид лица, и лишь Костя, понял, что слова причинили мне сильнейшую боль. Он приобнял меня, и поцеловал в висок, согревая своей любовью. Только он способен вытянуть меня из депрессии, буквально взбодрить своим присутствие и все плохое отступает сразу на несколько шагов от нас обоих. Главное — мы, главное — наша семья.

Вера разорвала объятия, принимаясь уплетать свой недоеденный бутерброд. Мимоходом листает журнал, хмурясь на модель в свадебном платье, тычет пальцем, и с полным ртом обращается ко мне:

— Так свадьба-то у вас будет? Настоящая…

— Мы приняли решение, что через пару недель отправимся в медовый месяц. Возьмем отпуск и проведем его на острове. Хочу подышать морским воздухом и побыть в тишине рядом с Дубровским, — рассказываю план, который мы накануне обсудили с Костей.

— А, как же платье, дорогая, — уныло проговорила Вера, глядя в журнал.

— А разве в нем счастье, Вер? — улыбнулась подруге, легонько погладив свой беременный животик. — Вот оно счастье. Крохотное и долгожданное. И неожиданное, — тут же, посмеиваясь, добавляю. Вера закивала, соглашаясь со мной.

— Ну, Дубровский… я еще с ним поквитаюсь за испорченный праздник, в особенности за девичник, — хихикнула Вера, откидывая журнал подальше с глаз долой.

Пообедав с ней, мы вернулись к делам, что скопились за долгий срок моего отсутствия. Как прежде. Будто ничего со мной не происходило. И вернувшись домой, я снова увижу отца, мать и снова буду мечтать о Косте каждую ночь. Боялась, вдруг всё окажется сном. Тогда я точно умру. Поэтому быстро напечатала сообщение любимому про клуб, затем предупредила Веру, что уйду на пару часов пораньше. Боже, подруг была рада до небес.

— Конечно, Вика! Чего же ты ждешь?! — подгоняет меня на ходу. С Эдуардом я уже договорилась. Еще вчера… и всё равно не была уверенна в своих действиях. Правильно ли? Возвращаться туда, где началась вся канитель в наших с Костей жизнях. Но первая встреча в клубе не выходила из головы вот уже пару недель. Я хотела закончить танец для любимого, и получить вознаграждение, которое мог подарить только он. На интуитивном уровне чувствовала, что так должно было быть. И никак иначе. Воодушевленная своим планом, по пути созвонилась с Вольным. Мужчина сообщил, что Дубровский с удовольствием принял ключ. А значит, мой мужчина тоже не против возродить те эмоции, которые мы оба испытали в тот день.



— Не волнуйся, — хриплым голосом Эдуард ворчит по телефону. — Администратор встретит тебя, и проводит в вашу комнату. Зеркало затемнено. Никакого постороннего контроля. Только ты и Дубровский, — уверяет меня, потом посмеивается, — хотя я не прочь посмотреть на вашу игру. Может, разрешишь одним глазком. Я даже прищурюсь, обещаю. Только саму сессию, — продолжает уговаривать меня.

— Эдуард, спасибо вам за всё, — искренне благодарю, садясь в свою машину. — Но…

— Ладно-ладно, понял, — обрывает меня, а потом добавляет, — смотрители будут на чеку. Вика, как никак, но правила в клубе недопустимо нарушать. Ты же об этом помнишь? — с усмешкой напоминает мне про побег.

— Да, — засмущавшись отвечаю, а потом срываюсь с места и мчу к «Готике», чтобы приготовиться к приходу Дубровского.

Волнение охватывает волной; каждая клеточка на теле реагирует, словно через меня пропускают ток. Подъехав к клубу, у чёрного входа меня встретила милая девушка, одетая во всё черное, и только красная, практически огненная, помада выделялась из всего ее образа, контрастируя на фоне белоснежной кожи и черных глаз. Минуя длинный коридор, она выдала мне ключ в комнату, и затем ушла. Замерев у двери, прикоснулась к ручке, ощущая вспышку своих чувств, возникших тогда впервые. Сначала был страх, а теперь приятное томящее ожидание. Тогда неизвестность обернулась искрометным началом прекрасного. И я хотела повторить все от и до. Решительно вошла в комнату, в которой все оставалось на своих местах. Лишь некоторые изменения в реквизитах, и установленное затемненное стекло во всю стену. Чёрный бархат покрывал широкую кровать, заманивая к себе — притягивая. Пройдясь взглядом по всему помещению, вспоминала, какие ощущения я получала здесь. Дойдя до пика горы, кубарем летела вниз, расшибаясь на мелкие осколки. И это было лишь частью игры, а мне хотелось большего. Я хотела Костю во всем его исполнении роли Дома.

Коварно ухмыльнувшись, я мигом переоделась. Точнее сказать — разделась полностью. Только тонкая ткань стринг прикрывала мое естество. Но главное я все же оставила — маску. Пусть она станет нашим символом начала. На часах было восемнадцать ноль четыре. Сердце ходуном пошло в пляс, и нервная волна захватила разум. Лихорадочно соображая, заняла позицию, включив дистанционно медленную классическую музыку, обработанную на современный лад. Свет выключен до темени.

Щёлк. Слышу, как дверная ручка пришла в движение, и затем вошел мой мужчина. Он замер. Ждет. Один единственный луч приглушенного света падает на меня, и я начинаю танцевать для Кости. Извиваюсь, ласкаю себя, представляя на себе его руки. Провожу по груди ладонями, затем закидываю ножку на стоящий рядом стул и веду одной рукой по бедру. Медленно, долго, и так маняще. Сама разгорячилась быстрее, чем хотелось. Я слышу его учащенное дыхание, потом Костя подошел ко мне, но не касается. Убрав ножку со стула, отошла на безопасное расстояние и продолжила крутить бедрами, выгибаясь в пояснице. Я словно уже занималась любовью с ним, только так могла полностью отдаться ощущениям. Кожа огнем горела, и страстно изнывала от желанных мужских ласк. Я застонала, когда через плечо все же посмотрела на мужа — он наблюдал за мной. Молча сидел на стуле, ослабив галстук на шее и закатав рукава рубашки по локти. Взгляд темный… трудно различить, какие эмоции охватили Костю сейчас, но вот коварная ухмылка…

— Продолжай, — раздается его командный тон голоса. Я принялась издеваться над ним. Медленной походкой обошла вокруг него, затем остановилась позади. Положила руки на плечи и вела к лицу. Я облизнула свои губы, когда замерла у уха Дубровского и простонала. Я звала его… показывая, насколько готова принять правила его игры.