Спаси сердце короля - Фэя Моран

середину стола две свои карты. Крупье, распределявшая карты, громко произносит:

– Стрит-флэш! Поздравляю, сэр.

Мистер Ровере удивлённо раскрывает глаза и слегка даже приподнимается со стула, чтобы взглянуть на результат игры. А затем ударяет по столу рукой, выкрикнув ругательства, от чего стоящий перед ним стакан с виски едва не опрокидывается. Аластер же, наоборот, выглядит так, будто ожидал подобный исход.

– Как, чёрт возьми?! – вспыхивает итальянец.

– Вероятность того, что может попасться эта комбинация, крайне мала, мистер Ровере, – наклоняясь вперёд и складывая руки в замок, говорит Гай, – но только не тогда, когда играю я. – А потом он повторяет ранее сказанные слова своего соперника: – Не переживайте. Не всем везёт.

Я больше не сдерживаюсь. С шумом резко встаю со стула и ухожу из-за стола, не заботясь о том, что вот-вот меня вернут обратно. Или сделают что похуже. Мне так плохо, что облегчение кажется болью вместо долгожданного спокойствия. Я почти выбегаю из игрового зала, и никто, на удивление, меня не останавливает, а мной пока движет разъедающая изнутри обида. Когда я дохожу до фойе отеля и останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, прекрасно понимая, что идти мне некуда, я вдруг вижу выходящего из зала Гая.

– Куда это ты собралась? – спрашивает он.

Я, накопив злость, замахиваюсь, чтобы дать ему пощёчину, но он ловко перехватывает мою руку прямо возле своего лица.

– Ты поставил меня! – раздражённо кричу я ему в лицо. – Ты проиграл несколько миллионов… Что, если бы ты проиграл и во второй раз?

– Я проигрывал нарочно, – отвечает он спокойно. – Чтобы усыпить его бдительность. Чтобы он был уверен в победе.

От неожиданности я даже захлопываю рот, перед этим издав какой-то неопределённый звук. Он всё ещё держит мою руку, предотвратив её встречу со своей щекой. Я бы очень хотела причинить ему хотя бы такую боль. Может, для него незначительную, но хоть какую-то!

– Это тебя не оправдывает, – тем не менее говорю я. – Ты не можешь наперёд знать о своей победе. А если бы твоя самоуверенность тебя подвела?

– Это маловероятно. – Гай переводит взгляд зелёных глаз на мою ладонь у своего лица, потом смотрит на меня внимательно, при этом продолжая говорить: – Покер – игра вероятностей. Важно знать математику, уметь читать эмоции соперника через его лицо, владеть контролем над собой. Всё это у меня есть, Каталина. Меня этому обучали.

Не скажу, что в полной мере расслабилась после услышанного, но и желания его прибить уже как будто бы и нет.

– Ты и в самом деле думала, что я могу отдать тебя кому-то? Ещё и таким способом.

Очередной шок, вызванный его словами, пронизывает меня, как подушку для иголок.

– Да, – фыркаю я. – Ты ведь больше не тот, кого я когда-то знала.

– Ты в это веришь?

Ответ очевиден. Его последние поступки без конца твердят именно об этом. Однако я молчу, чтобы он догадался о моём отношении к этому сам. Гай усмехается, а потом скользит ладонью по моей руке так, что теперь держит её в таком положении, словно собирается поцеловать. Почти сплетая наши пальцы. Я почему-то не сопротивляюсь, слишком растерянная для этого.

– Ах, ясно, – кивает он. – Вот что, значит, происходит в твоей голове, Каталина. Или в сердце?

– Ничего не происходит, – язвительно отвечаю я.

Гай вздыхает, усмешка с губ стирается, он снова смотрит на мою ладонь, а потом говорит:

– Сделаем так: дам тебе время отдохнуть. – Он удивительно нежно заводит выбившуюся прядь за моё ухо. – Даже если ты меня и ненавидишь, я просто не смог бы поставить твою жизнь под угрозу.

Я едва не задыхаюсь от удивления, когда он вдруг целует мою руку напоследок. Давно не чувствовала прикосновения его губ к своей коже и едва не позабыла, каково это. Какой трепет проносится по всей спине от одного лишь этого жеста. Он заставляет меня испытывать такие противоречивые и странные чувства одновременно, что мне кажется, совсем скоро я сойду с ума. Просто перестану здраво мыслить. Но в этом есть какой-то подвох, – решаю я. Он не должен целовать мою руку и говорить такие слова, ведь он ненавидит меня. Видимо, он просто решил свести меня с ума.

Зайд появляется возле нас словно по мановению волшебной палочки.

– Проследи за ней, – говорит Гай. – Сходите куда-нибудь, пусть она отдохнёт к моему приходу.

– Ладно, – сухо отвечает Зайд, сунув руки в карманы своих чёрных рваных джинсов.

Гай разворачивается и уходит обратно в зал, а я провожу его глазами в замешательстве. Потом смотрю на собственную руку, на которой он оставил поцелуй. Затем касаюсь пряди, которую он заправил за ухо, не веря в произошедшее.

– Ну? – в вопросительном тоне заговаривает Зайд. – Куда твоя задница хочет отправиться?

– Сам ты задница.

– А как вам будет угодно, чтобы я называл вашу задницу?

– Отстань, Зайд. Мне не до твоих шуток.

– Кто сказал, что я шучу?

Я поднимаю на него взгляд. Он в этот момент сразу отворачивается. Решаю, что просто не хочет показывать того, что это его веселит. Зайд делает вид, что сильно обижен, хотя иногда мне кажется, что в глубине души он уже простил мне мой поступок. Неожиданно я осознаю, что не знаю их с Гаем историю дружбы. Как эти двое вообще познакомились? Как так сблизились? Казалось бы, между ними нет ничего общего… Ну, кроме, конечно, криминальной деятельности. В другом они абсолютно разные. В этот момент мне вспоминается Тео, который точно так же отличается от своего родного брата. В этой роли гораздо логичнее выглядит Лэнс – они с Гаем примерно одного характера, несмотря на то, что от разных матерей.

– Я хочу в бар, – говорю, вызвав у Зайда непроизвольное поднятие его густых чёрных бровей.

– Бар? Ты же не пьёшь.

– Сейчас хочу.

Зайд смотрит на меня несколько секунд, поджав губы, потом поворачивает голову, чтобы осмотреться. Я почти уверена, что он откажет и подкрепит своё решение словами вроде: «Гай будет против», но вместо этого он неожиданно отвечает:

– Что ж, бар так бар.

Я улыбаюсь. Он велит следовать за ним, и я стараюсь не отставать, временами только оборачиваясь, чтобы убедиться в том, что Гая неподалёку нет.

Интересно, чем закончится обсуждение лидеров трёх мафий? Следовало, наверное, остаться на месте и выслушать всё до последнего слова.

Двери бара, до которого мы молча доходим, открываются. Внутри разворачивается настоящая картина жизни: деловые люди в строгих