Джанет Дейли - Похищение по-месикански

– Ты и вправду хорошо себя чувствуешь, солнышко? – Отец сжал ее руку.

– Да, прекрасно, – ответила она.

– Все эти месяцы мы ничего не знали о тебе, – взволнованно продолжал отец. – Но мама ни на секунду не переставала верить, что ты жива. – Он обнял жену за плечи. – Даже в самые тяжелые дни она не позволяла мне терять надежду.

Шейла посмотрела на мать. Она хорошо знала, какая несгибаемая сила таится в этой милой и элегантной женщине – ее матери. Миндалевидные карие глаза Констанции смотрели на дочь, пытаясь разглядеть, что творится у нее в душе.

– Так что же произошло, Шейла? Они… – Констанция Роджерс деликатно замолкла.

– Ты хочешь спросить, не изнасиловали ли они меня? – понимающе улыбнулась Шейла. – Нет. – Она не видела смысла скрывать от родителей правду. Рано или поздно ей все равно придется рассказать им о Рафаге, так лучше сделать это сейчас. – Рафага полюбил меня, но он не совершал надо мной насилия.

– Ты хочешь сказать, что главарь этой банды… – возмущенно начал отец.

– Это покажется тебе странным, папочка, – мягко перебила его Шейла, – но если бы ты хоть раз увидел Рафагу, он бы тебе понравился.

Мать странно посмотрела на нее.

– Я думал, все это вздорные слухи, но оказывается, это правда. Ты не беременна, Шейла? – тихо спросила она.

– Беременна, – с сияющими глазами произнесла Шейла. – Завтра нас с Рафагой должен был обвенчать деревенский священник.

– Моя дочь собиралась стать женой преступника? – ошеломленно проговорил отец.

– Это неважно, – вмешалась мать. – Главное, что теперь она с нами. Как только она окажется дома, все это отойдет в прошлое и забудется.

Шейла нахмурила брови.

– Я не думала возвращаться в Техас. – Она смущенно потерла лоб. Ее мысли о будущем так далеко не простирались.

– А как же иначе, милая? – с улыбкой настаивала на своем мать. – Ты должна думать о ребенке. Насколько я понимаю, ты хочешь его сохранить?

– Безусловно, – ответила Шейла и инстинктивно дотронулась до живота, словно защищая будущую жизнь.

– Тебе нужно где-то жить, тебе и ребенку необходимо наблюдение врача, – резонно заметила мать. – Разве не естественно в этих обстоятельствах возвратиться домой?

– Пожалуй, ты права, – неуверенно проговорила Шейла.

– Совершенно не обязательно рассказывать всем, что это не ребенок Брэда, – добавил отец.

– Папуля, – рассмеялась Шейла, – когда ребенок появится на свет, черноволосый и темноглазый, никто не поверит, что его отцом был Брэд.

– После рождения ребенка, – продолжала Констанция Роджерс, – ты захочешь вернуться в колледж, получить диплом. Тебе необходимо позаботиться о будущем ребенка, как и о своем собственном.

– Да, – кивнула Шейла, однако все эти прозаические соображения казались ей несущественными.

Почувствовав это, мать сменила тему разговора.

– Впрочем, о планах на будущее у нас еще будет время поговорить. Я так счастлива, что ты снова с нами!

На глазах у Шейлы навернулись слезы.

– У меня такое чувство, будто мы не виделись целую вечность, – сказала она.

– У нас тоже, доченька. – Отец прижал ее к себе и поцеловал в голову.

– Сукин ты сын, если ты ждешь, что я буду есть эти отбросы, развяжи мне руки! – Фраза была сказана по-английски и потом повторена по-испански.

– Ларедо! – выдохнула Шейла и шагнула вперед на звук этого голоса.

Офицер преградил ей путь.

– Сеньора, я…

– Пожалуйста, – поспешно сказала Шейла, – он был так добр ко мне. Можно я несколько минут поговорю с ним?

Офицер собрался было отказать Шейле, но тут вмешался ее отец:

– В самом деле, ничего ведь не случится, капитан.

Офицер глубокомысленно помолчал, прежде чем уступить.

– Я пойду вместе с вами.

Между пленными шел какой-то разговор, но когда появилась Шейла в сопровождении мексиканского офицера, воцарилось неестественное молчание. Некоторые смотрели на нее с открытым презрением, поскольку она была на стороне врага. Другие попросту отвернулись.

Ларедо нарочно отвел глаза, когда она подошла к нему. Он лежал на земле, опершись о локоть. Правое бедро у него было перевязано. На левом боку рубашка пропиталась кровью. Перед ним стояла миска с едой, но руки его были скованы наручниками.

– Здравствуй, Ларедо, – сказала наконец Шейла, чтобы обратить на себя его внимание.

Он поднял голову, холодно посмотрел на офицера, потом на Шейлу.

– Мне не нравится ваша компания, миссис Таунсенд.

Она опустилась перед ним на колени и шепнула:

– Мне тоже. Ты серьезно ранен? – спросила она более громким голосом.

– Сказали, что буду жить.

Шейла увидела, как изменился Ларедо за короткое время. Он был бледен и изможден.

– Ты ничего не ел, – сказала она, глядя на нетронутую еду.

– У меня небольшая проблема с левой рукой, – пояснил он язвительно. – Боюсь, что, если они не зальют эти помои мне в глотку, я так и останусь голодным.

Шейла посмотрела на офицера.

– Не могли бы вы на время снять с него наручники, чтобы он смог поесть? – учтиво спросила она.

После небольшой заминки офицер приказал одному из солдат освободить руки Ларедо. Было видно, какие неимоверные усилия прикладывает Ларедо, чтобы поесть. После трех ложек он остановился.

– Этому вареву далеко до кулинарных изысков Консуэло, – сказал Ларедо, через силу улыбнувшись.

– Я вижу. – Шейла подхватила ложку и стала кормить его. Один из солдат, дежуривших у костра, подошел к капитану. Тот отступил в сторону, чтобы поговорить с ним.

– Рафага ранен? – тихо спросил Ларедо.

– Нет, он улизнул от них, – шепнула она. – На нем ни царапины. Куда он направился, Ларедо?

– Это только Рафаге известно. – Он попытался приподняться и поморщился от боли. – А ты теперь куда же? Обратно в Техас, к родителям?

– Не знаю. Может быть, на время, пока не родится ребенок. А может быть, останусь здесь. Вдруг мне удастся найти Ра… – Она внезапно замолкла, сообразив, что за Рафагой по-прежнему охотятся.

Если она останется в Мексике, они будут следить за ней в надежде, что рано или поздно она попытается связаться с Рафагой. Во имя его безопасности она должна уехать. Если подчиниться голосу разума, а не сердца, ей было бы лучше вообще никогда не возвращаться в Мексику.

От Рафаги бессмысленно ждать постоянства. Он не может гарантировать стабильное будущее ей и их ребенку. Но ребенок имеет право на достойную жизнь и свободу, которой так жаждет Рафага, но которую он никогда не получит. В Америке Шейла могла бы дать ребенку все, в том числе и материальное благополучие.

Возможно, пожертвовав своим счастьем во имя ребенка, она поймет истинный смысл любви. Так что же все-таки ею движет? Благородство? Или она просто испугалась, что, связав свою судьбу с Рафагой, всю дальнейшую жизнь будет вынуждена прятаться от людей и перебираться с места на место? Пока еще она не знала ответа на этот вопрос.