Сойкина Ворона (СИ) - Галина Валентиновна Чередий

— Нет, — ответил, слегка раскинув мозгами. Не похож этот Ветров на кого-то, способного доставить Вальке проблемы. — Село Малый Ширгалькуль.

— Благодарю вас! — Ветров резко развернулся и рванул к машине, но тут же обернулся. — Черт, я совсем забыл! Михаил, я же приходил еще и сообщить вам: если вы и Евгения Воронова категорически не желаете переезжать, то я совсем не против. Только хотелось бы получить ваше согласие на то, что вы дадите доступ в вашу квартиру для проведение некоторых работ, скажем, смену окон, дабы после реконструкции дом имел гармоничный внешний вид, и изношенных труб и проводки. Я осознаю, что это будет шумно, грязно, как любой ремонт, и побеспокоит вас, но обещаю все компенсировать.

— Так, погодите, — остановил его я. — То есть, вы за свой счет будете делать капремонт, нас выселить пытаться больше не будете, и все что нужно — потерпеть шум и движняки?

— Ну… как-то так. Да.

— Лично я согласен, но решение за Женей и владельцем комнаты, которую я снимаю. Хотя все равно собирался выкупить.

— Могу я вас попросить поговорить с Евгенией, а то опасаюсь, что мое новое появление она может воспринять в штыки? — Ветрову явно не терпелось прыгнуть в тачку и свалить. Куда-то в Малый Ширгалькуль, сто пудов, хотя не факт, что его понтовый Мерс не застрянет по дороге.

— Да без проблем!

Мой ответ практически повис в воздухе. Я проводил взглядом стартанувшую с места тачку и пошел, ухмыляясь к подъезду. Может, и не совсем я прав, выдав этому Ветрову верное направление для поиска, но есть чуйка — Валька меня за это если и решит прибить, то несильно и не всерьез. Короче, жизнь хорошая все же штука. Хотел я принести моей Вороновой одну хорошую новость — не вышло, но несу другую.

Через четыре недели

— Не нервничай, Жень, мои родные не зубастые акулы и тебя не разорвут. Мы просто зайдем, выпьем чаю и поболтаем о том-сем и пойдем дальше гулять. Полчаса, чесс слово, — Миша аккуратно вытер пальцами испарину, выступившую у меня на лбу.

Мы вошли в лифт в его доме, когда кабина тронулась, мой желудок кувыркнулся и все не мог теперь успокоиться, даже в пот чуть кинуло.

— Я не нервничаю.

Вру, конечно. Не слишком-то я верю в то, что способна понравиться чужой матери, если обоим своим обаятельной не казалась. Так что, к визиту этому я относилась, как к неизбежности. Миша давно намекал, хоть и без давления, что его близкие хотят со мной познакомиться. От меня не убудет, а ему приятно. Надеюсь. Если после сегодняшнего визита мама и сестра его начнут убеждать бежать от меня со всех ног, я не удивлюсь.

— Мам, мы пришли! — крикнул с порога Миша, подталкивая меня мягко вглубь прихожей и тут же захлопывая дверь, будто опасался, что сбегу.

Мелькнула тень за межкомнатной дверью с тонированным стеклом, и та распахнулась. Масса разных ароматов врезали мне под дых, желудок как жестким кулаком стиснуло, и на широко улыбающуюся очень красивую женщину с узнаваемыми чертами любимого и лучащимися солнечным теплом глазами я смотрела всего несколько секунд, ровно до тех пор, как не осознала, что сейчас случится страшный конфуз.

— Сынок, Женечка… — распахнула Мишина мама объятия, направляясь к нам, но я шарахнулась, зажав рот, и рванула вдоль стеночки мимо нее. Дернула боковую дверь, молясь, чтобы это был санузел.

Повезло, и я только успела бухнуться на колени перед унитазом, как меня стало жесточайше выворачивать. Спазмы сначала были такими мощными, что ни о чем думать не приходилось, а вот когда затихать все стало, я и осознала, какое же приключилось позорище. Супер, пришла познакомиться. Ну, а чего еще ждать, если это я.

— Жень, Женечек мой, тебе легче? — хлопотал, как наседка над цыпленком, надо мной Сойкин. — Мы же все свежее ели… Блин, сто пудов, нервное. Жень, ну я же просил — не нервничай, все нормально будет. Давай подниму тебя, умойся и рот прополощи. Маа-ам! Есть у нас что-то от тошноты? Уголь там, аспирин или валерьянка, ну хоть что-то!

— Сдается мне, сынок, что вам с Женей от тошноты только время теперь поможет, — с явным весельем отозвалась невидимая мне сейчас за дверью женщина, и после полусекундной паузы я сообразила о чем она. Сердце заскакало, и я стала судорожно считать. Вот же черт! Так и есть, тридцать первое, нас тогда так унесло, что о защите никто не вспомнил. И да, пора бы и… совсем я соображать с этой любовью перестала и во времени потерялась.

— В смысле время? — не проявил моей сообразительности Сойкин, и возмущенно высунулся из туалета, а я села на унитаз, проникаясь серьезностью ситуации.

— В смысле месяцев восемь, сынок. Поздравляю вас!

— Че? — Миша медленно обернулся ко мне. — Серьезно?

— Похоже на то, — я пристально вглядывалась в его лицо в поисках признаков паники или досады.

— Мам, ты это… я тебя сильно-сильно люблю, но на кухню иди, хорошо? Мы придем к вам… ну через пару минуточек. Ладно? — пробормотал Сойкин и, не дожидаясь ответа, плотно прикрыл дверь. Постоял передо мной, глядя в стену над моей головой и гулко сглатывая. Собирается с мыслями сказать поделикатнее как это неуместно? Сейчас или в принципе?

Миша вдруг грюкнулся на колени, уткнулся лицом мне куда-то пониже груди, обнял вокруг талии, стиснул и тут же отпустил. Вскинул голову, чуть не врезав мне по подбородку, обхватил ладонями щеки и стал целовать часто-часто, бормоча между поцелуями:

— Жень, мы же его оставим, да? Да, Жень? Родим нашего? Пожалуйста, Еняшечка моя! Оставим же, да? Ты только не бойся ничего, слышишь?

— А сам-то ты не боишься, Миш? Ребенок со мной. Идея супер, ага.

— С тобой, маленькая, только с тобой.

— Ты знаешь обо мне все. Что, если я любить его не сумею? Если он несчастным вырастет из-за такой-то матери?

— Дурочка ты моя! Да кто же знает, как любить нужно, если не ты? Кто знает, как теплом ребенка своего не обделять, как ты? А еще я есть, и бабушка у нас мировейшая, и тетка Аня — офигенная просто и брат с сестрой Машка с Пашкой суперские! Ты только узнаешь их, и сама все поймешь, Жень, а они тебя полюбят. Ты только не бойся ничего, Жень, ты же не одна больше.

Вот уж правда, еще как больше не одна внезапно. Жизнь заново, в которой так много всего и всех. Вывезу? Не заблужусь по пути в темных углах моего прошлого, не сверну не туда, испугавшись призраков боли? Посмотрела в глаза Миши