Только когда мы вдвоем - Хлоя Лиезе

но я уже по уши погрязла в своём лицемерии и будто приклеилась к месту. Райдер продолжает читать, делает паузу словно для глотка воды, прочищает горло. Он читает удивление семьи Беннет от их помолвки, и мои мысли дрейфуют вместе с историей. Я убаюкана, довольна этим счастливым концом, пока их диалог, начинающийся словами Лиззи к Дарси, не вызывает холодный пот на моей коже.

— Моё обращение с вами всегда было на грани невежливого. Не было случая, чтобы, разговаривая с вами, я не старалась вам досадить. В самом деле, не влюбились ли вы в меня за мою дерзость?

— Я полюбил вас за ваш живой ум.

Моё сердце вдвое быстрее стучит в моих ушах. Звон заглушает все остальные звуки. Остен как будто описывает нас.

Райдер продолжает читать, но я не слышу это явственно, пока звон в ушах не стихает. Он читает реплику Лиззи.

— Почему именно вы вели себя, особенно при первом посещении, так, будто вам до меня нет дела?

Он читает ответ Дарси со стоической будничностью, которая воплощает в себе всего Райдера.

— У вас был неприступный и мрачный вид. И вы меня ничем не ободрили.

Я читала эту книгу бесчисленное множество раз, так что мои губы автоматически повторяют реплику Лиззи.

— Но ведь я была смущена!

— И я тоже.

Слова беззвучно слетают с моих губ.

— Вы не могли бы переговорить со мной, когда приезжали к нам на обед.

Он медлит. Ответ Дарси, озвученный голосом Райдера, заставляет моё сердце пропустить удар.

— Человек, который испытывал бы меньшее чувство, наверно, смог бы.

Я полностью валюсь на пол и смотрю в потолок.

Пугающие мысли мечутся в моей голове. Я вижу всю нашу дружбовражду одной стремительной кинолентой. Недопонимания. Многозначительные паузы. Долгие взгляды. Бесконечные споры. Игривые касания, дёрганье за волосы, тычки под рёбра.

Каждый. Отдельный. Поцелуй.

Слишком много эмоций спутывается в моей груди, щипаясь и сплетаясь. Снова становится сложно дышать. В одно мгновение моё сердце тянется к маме, в следующее — к этому медленно разворачивающемуся портрету реальности между Райдером и мной.

Прежде чем я успеваю об этом подумать, меня выдёргивает из раздумий тот факт, что голос Райдера становится ближе. Мне пришлось войти через парадную дверь, поскольку внешний вход в комнату мамы был заперт. Я не хотела рисковать и будить её, сообразив, что я по глупости забыла ключ. Оставалось либо смириться и войти через парадный вход, либо ждать, когда будет достаточно поздно, чтобы позвонить маме и попросить кого-то меня впустить.

Спешно вскочив, я бросаюсь в соседнюю комнату и прячусь за дверью, услышав щелчок, с которым закрылась дверь маминой комнаты, затем размеренные шаги Райдера по коридору. На долю секунды он медлит возле комнаты, в которой я спряталась. Приподнимает нос. Щурится. Он выглядит как камышовый кот, уловивший запах добычи. Когда его голова опускается, я вижу это — маленький диск в его густых светлых волосах, выбритых на маленьком участке за ухом.

Как эта штука работает? Выглядит она электронной и сложной. Он снимает её в душе? Оставляет ли он её на ночь? В том числе, когда ложится в постель не для сна?

Неа. Даже не думать об этом. Не представлять Райдера в сексуальном контексте.

Наконец, он уходит. У меня вырывается протяжный выдох.

Фух. Пронесло.

Я аккуратно высовываю голову, затем выскальзываю в коридор и пробираюсь в комнату мамы.

— Уилла, — она улыбается мне, похлопав по кровати. — Угадай, что? Нас пригласили на рождественский ужин.

У меня вырывается стон. Может, не так уж и пронесло.

* * *

Мы с мамой спорим. Атмосфера накаляется. Я с топотом выхожу из её комнаты и хлопаю дверью как капризный ребёнок. Я не дура, я понимаю, что это моё последнее Рождество с ней. Я не хочу делить её с кем-то другим.

Когда я возвращаюсь, относительно остыв, мама снова принимается за своё. Она реально с удовольствием зарабатывала бы себе на жизнь спорами. Она живёт ради хорошей перебранки.

— Они добрая семья, Уилла. Вы с их сыном друзья…

— Друзья-враги, — поправляю я.

Мама остается невозмутимой.

— Ты хорошо знаешь доктора Би. В чём проблема? — хрипло спрашивает она.

Когда она кашляет в сгиб руки, я тупо чувствую себя виноватой. Я понимаю, что чиню проблемы и упираюсь. Но это не означает, что я в силах себя остановить.

— Ладно, они хорошая семья, но они не моя семья.

— Но они могли бы стать твоей семьёй.

Злость и горячие слёзы встают комом в горле.

— Нет, не смей, Джой Саттер. Ты не имеешь права спихивать меня на них. Ты не умерла. Ещё нет.

— Но я умру! — орёт она, ударив руками по одеялу. — И ты даже не позволяешь мне позаботиться о тебе так, как я могу. Убедиться, что ты не проведёшь следующее Рождество в одиночестве… — её плечи трясутся, и она закрывает лицо ладонями. Я немедленно обнимаю её.

— Прости, — шепчу я.

— Ты так чертовски упряма, Уилла, — она вытирает слёзы. — Если мы встретим Рождество с ними, это не ускорит мою смерть. Если мы с тобой будем сидеть в этой комнате одни, это её не замедлит.

— Ладно, — спешно говорю я, поглаживая её по спине и чувствуя себя ужасно из-за того, что довела её до слёз. Мама никогда не плачет. — Прости. Я сделаю это. Мы можем пойти к ним на ужин, когда ты будешь готова.

Мама прерывисто вздыхает и откидывается назад.

— Спасибо.

Позднее, когда мы вместе вздремнули и слегка улучшили своё настроение, я помогаю ей надеть тёплый вязаный свитер и мягкие спортивные штаны. Мы укутываем её толстым одеялом, когда она соскальзывает с кровати в кресло-коляску. Я нахожу её золотые серёжки-кольца и продеваю в её уши, потому что её руки слишком дрожат.

Выпрямляясь, я окидываю её взглядом.

— Как всегда сногсшибательна.

Мама искренне улыбается, причмокивая губами и закрывая тюбик её бальзама для губ с едва заметным цветом.

— Что ж, спасибо. Ты же, однако, выглядишь ужасно. Иди прими душ, укроти своё птичье гнездо и сними эту тряпку.

Я смотрю на свою винтажную футболку Мии Хэмм.

— Прошу прощения?

Мама улыбается и складывает руки на коленях.

— Я жду.

После быстрого душа и нанесения крема для усмирения кудрей, я натягиваю чёрные штаны для йоги и мешковатый красный свитер, который склонен сползать с одного плеча. Меня он безумно раздражает, но мама говорит, что это изысканно.

— Мой лифчик постоянно на виду.

Мама закатывает глаза.

— Ну серьёзно, кому из нас двадцать с небольшим, тебе или мне? В этом и смысл.