В объятиях Элиты (ЛП) - Станич К.М.

Похороны хорошие. Грустные… но хорошие.

Я стою на кладбище в чёрном платье Тристана, задирая голову к небу, чтобы посмотреть на мягко колышущиеся ветви деревьев.

— Я слышал, ты заезжала навестить Харпер в больнице, — говорит Зейд, кладя свою руку поверх моей. Я бросаю взгляд чуть вправо и заставляю себя улыбнуться.

— Я пыталась. У неё ожоги по всему лицу. Вполне вероятно, что у неё останутся шрамы на всю жизнь. — Я оглядываюсь на свежее пятно грязи передо мной. Толпа разошлась, Дженнифер, Марли и Изабелла ушли. Здесь только я, Эндрю, Миранда и парни.

— Повесилась на своей собственной верёвке, да? — шепчет Зейд, и мы все снова замолкаем. Тут не так уж много можно сказать такого, что улучшило бы ситуацию. Через несколько недель я буду посещать ознакомительный курс в Борнстедском университете, найду свою комнату в общежитии, представлю своё будущее.

А Чарли… его там не будет, чтобы увидеть всё это.

Мои глаза снова наполняются слезами, но я крепко сжимаю зубы и опускаю голову. Это не мешает им упасть мне на колени, когда я сжимаю руки в кулаки, вероятно, сжимая руку Зейда так сильно, что становится больно. Он не жалуется. Нисколько.

— Я сделала свой выбор, — шепчу я через несколько мгновений. Зак садится по другую сторону от меня, а Миранда тянет Эндрю за руку, отводя его в сторону, чтобы оставить нас наедине.

— Твой выбор? — спрашивает Крид мягким и неуверенным голосом.

— С тех пор, как мы начали встречаться, я знала, что не смогу удерживать всех вас вечно, — говорю я, всё ещё глядя на блестящую поверхность надгробия. Мои глаза затуманиваются, и горе накатывает на меня болезненной волной. Это всё равно что получать удар молнии… снова, и снова, и снова. В течение нескольких минут то тут, то там кажется, что всё будет хорошо.

Солнце всё ещё светит.

Птицы всё ещё поют.

Но… потом я вспоминаю, что папы больше нет, и весь мой мир перестраивается. Цвета кажутся не такими яркими, музыка — не такой красивой.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Тристан Вандербильт смотрит на меня с мягкой нежностью в его серых глазах, которой раньше там не было. Его рука по-прежнему на перевязи, но он поправится. Со временем он поправится. Может быть, моё сердце… тоже однажды снова почувствует себя нормально? Не похоже на это, но я знаю, что жизнь продолжается, хочу я этого или нет.

— Ты не обязана делать его сейчас, — говорит Виндзор, опускаясь передо мной на колени.

Я качаю головой.

— Но я хочу. — Я встаю, и парни отодвигаются в сторону, чтобы я могла подойти к могиле, опуститься на колени и положить перед ней букет белых роз. Сейчас я улыбаюсь, но в то же время плачу. — Я люблю тебя, папа. Присмотри за мной, ладно?

Я встаю и оборачиваюсь, чтобы увидеть, что все пятеро уставились на меня.

Они все такие красивые, каждый по-своему. В глубине души я знаю, что частички злой тьмы внутри каждого из них всё ещё там, но это шанс, которым я готова воспользоваться. Все человеческие существа способны быть жестокими… они также способны любить.

И я вижу, как любовь отражается в пяти парах глаз.

— Я тут подумала… если бы это была манга, — начинаю я, присаживаясь на папино надгробие и на мгновение представляя, что мне снова пять лет, и я сижу у него на коленях. Моя левая рука сжимает браслет-оберег, свисающий с моего правого запястья. — Если бы это была манга — обратная манга о гареме, если быть точной — тогда я бы, вероятно, выбрала… Тристана.

Парни неловко переминаются с ноги на ногу, обмениваясь странными взглядами.

— А ты нет? — спрашивает Крид, в его голосе всё ещё звучит надежда.

— Хотя, если бы это была манга, я бы выбрала его, но он бросил бы меня ради Лиззи. — Тристан издаёт тихий звук себе под нос, но я не смотрю на него. Вместо этого я смотрю на блестящие носки своих туфель. — Виндзор в конечном итоге был бы мёртв, вероятно, убит, пытаясь спасти меня от Гарпий и Компании.

— Ах, значит, такова моя судьба, — шепчет он слегка удивлённым, но уважительным голосом.

— Крид уехал бы за границу, чтобы жить в Париже и стать писателем, который проводит большую часть своего времени, бездельничая в уличных кафе. — Моя улыбка становится немного шире, но я всё ещё чувствую солёный привкус своих слёз. — Зейд стал бы величайшей рок-звездой, которую когда-либо видел мир, и, хотя он всё ещё любил бы меня, он исчез бы в мировом турне, а я бы вышла бы замуж за Зака. Мы ходили бы в университет Борнстеда, и он играл в футбол, а я болела за него — плохо — пока работала над своим четырёхлетним дипломом. Однажды мы бы переехали в хороший дом, завели детей и были бы очень сильно влюблены друг в друга.

— Так ты выбираешь Зака? — спрашивает Зейд, и в его голосе звучит лёгкое замешательство.

Тогда я поднимаю на них глаза и качаю головой, а Зак стискивает зубы, его лицо темнеет от ужасной меланхолии. Но я ещё не закончила, встаю и отряхиваю грязь со своего платья.

— Это то, что произошло бы в манге, но… это не манга. — Я оглядываюсь на папину могилу, и меня пронзает ещё одна волна боли. — Это моя жизнь, и мой выбор — это… вообще никакого выбора.

— Что, чёрт возьми, это значит? — шепчет Зак грубым и надломленным голосом. Он тоже скучает по Чарли, я это знаю. Они были друзьями. Виндзор и папа тоже.

— Это значит, что она не хочет делать выбор, — поясняет Тристан, но я качаю головой, поднимая глаза и видя, как его волосы цвета воронова крыла развеваются на ветру. Он хорошо смотрится в чёрном, как и все они. Все они в последний раз надевают форму четвёртого курса. В каком-то смысле это уместно — видеть богатеньких парней из Подготовительной Академии Бёрберри, выстроившихся передо мной полукругом.

— Это значит, что я не буду делать выбор, — говорю я, улыбаясь сквозь слёзы и склонив голову набок. — Я не хочу выбирать. Я люблю вас всех. Это правда. И потеря Чарли научила меня тому, что нельзя отказываться от любви из-за каких-то произвольных правил или потому, что кто-то тебе так говорит. Потому что мир этого хочет. Я люблю вас, парни, и я… Я не готова прощаться ни с кем другим, по крайней мере пока.

— Тогда ты говоришь… — начинает Зейд, понимая это раньше, чем кто-либо другой. — Это значит, что ты хочешь продолжать делать то, что мы делаем? — я киваю, и он делает шаг вперёд, обхватывая моё лицо своими татуированными ладонями. — Значит ли это, что мы пойдём с тобой в колледж?

— Я бы на это надеялась. Тебе уже поздновато менять своё мнение, — начинаю я, выпячивая губу, когда меня сотрясают рыдания. Сейчас я плачу, безумно скучая по Чарли, когда Зейд заключает меня в свои сильные объятия. — Крайний срок подачи заявок истёк, так что тебе придётся взять годичный перерыв…

— Марни, заткнись, — шепчет Зейд, зарываясь лицом в мои волосы. Он крепко прижимает меня к себе, пока плач не проходит, а затем отступает на шаг, не дрогнув, глядя мне в глаза. — Никто не говорит мне, что делать. Я устанавливаю свои собственные правила. Если я захочу встречаться с девушкой с четырьмя другими парнями, я это сделаю. К чёрту весь мир. В любом случае, это не их дело.

— Спасибо, — шепчу я, мои руки дрожат.

Зак подходит следующим, тяжело дыша, на его ресницах блестят слёзы.

— Чарли… — начинает он, а затем качает головой, протягивая руку, чтобы провести ею по лицу. — Он вырастил удивительную дочь. — Я продолжаю улыбаться, хотя у меня всё болит. Всё. Моё сердце, моя душа. — Я в деле. Я… не хочу знать, на что похож колледж без тебя.

— Ты знаешь, что я здесь ради тебя, — произносит Виндзор мягким и низким голосом. — Всегда. — Ветер взъерошивает его волосы, и он улыбается. — Может быть, однажды ты действительно выйдешь за меня замуж. Ты даже можешь держать этих придурков при себе. Мне всё равно.

— Я понял это, когда мы поцеловались на лодке той ночью, на холоде, — вставляет Крид, делая шаг вперёд. — Ты моя родственная душа, Марни. Я уверен в этом.

— Я же говорила тебе! — зовёт Миранда откуда-то поблизости, вызывая у меня тихий, грустный смешок. — #КомандаКрида!