Кристина Лорен - Темная дикая ночь

— Да, когда приходила в магазин в поисках меня. А засранец Джо не удержался и выболтал чересчур много.

— Но ты ведь все равно бы ей сказал, — нахмурившись, говорит Ансель, — правда?

— Естественно, — раздраженно глянув на него, отвечаю я. — Я чуть не позвонил ей прямо посреди ужина, потому что чувствовал себя жутко виноватым. Но все же не стал, подумав: «А что, если она работает и всерьез разозлится на меня за мой звонок и признание, что у меня был ужин, пусть и платонический, с другой женщиной?» — я провожу рукой по губам. — У меня в голове такой бардак. И я явно этим куда больше обеспокоен, чем она. Без понятия, как теперь вообще общаться с Лолой, и это ощущается так… неправильно.

— Вы оба идиоты, — заявляет Финн. — И у Лолы бардак в голове не меньший, это я на всякий.

— Но ведь в него и превращаешься, когда влюблен, разве нет? — усмехнувшись, говорит Ансель. — Я вот счастливый идиот, и это благодаря Миа.

— Я… — начинаю я, но чувствую, как меня разбирает на смех. Несмотря на все происходящее, быть в обществе Анселя означает заразиться хорошим настроением. — Лола, несомненно, — в ряду самых умных людей из всех, кого я знаю, но боюсь, что в отношениях она, говоря словами Харлоу, невероятная тупица.

— Миа говорила, что Лола всегда ставила свои комиксные дела на первое место, — сложив руки перед собой, говорит Ансель. — И что так было с подростковых лет.

Мою грудь стискивает от желания ее защитить, и я вступаюсь за нее:

— Она пережила тяжелые времена. И ей было нелегко, вот и все.

— Ну, черт, Оливер, быть может, в этом-то все и дело, — замечает Финн. — Может, ей просто нужно знать, что это… ну, что там между вами — не означает выбор «все или ничего». И что ты не порвал с ней, только потому что она до сих пор в этом разбирается.

Взяв луковое колечко, я весело ему улыбаюсь.

— Приятно слышать твою мудрость на эту тему, Финн.

Он приподнимает подбородок и усмехается в ответ.

— Приятно видеть, что вы, ребятки, тоже облажались, Оливер.

К тому моменту, как я закрываю магазин и еду к дому Лолы, на улице начинает темнеть. С облегчением замечаю ее машину — видимо, она еще не успела уехать к отцу — паркуюсь на первом попавшемся свободном гостевом месте, вылезаю и иду к главной двери.

В их лобби обычно многолюдно — кто-то приезжает с работы, кто-то идет прогуляться или поужинать — но сегодня тут непривычно тихо. Я еду один в лифте, наблюдая за сменяющими друг друга цифрами этажей на экране, погруженный в собственные мысли, и пытаюсь понять, о чем будет этот разговор.

Я все еще не знаю, что собираюсь сказать. Просто хочу ее увидеть. Может, стоит просто извиниться за произошедшее с Эллисон; это было хреново, тем более, я был уверен, Лола каким-нибудь образом об этом узнает. Или, может, сказать ей, раз уж я сейчас снова уравновешен — и плевать, что на самом деле она не это имела в виду — что это было жестоко: так отбросить меня в сторону, будто напрягающую помеху.

Не думаю, что мы готовы сделать шаг назад — туда, где мы были, до того как все пошло наперекосяк. Я просто хочу, чтобы она поговорила со мной. Как бы жутко это ни звучало, было хорошо увидеть ее расстроенной у Фреда, потому что так я смог понять, что ей тоже плохо. Я привык чувствовать себя расслабленно рядом с Лолой, и даже без обсуждения наших чувств знал, какое место занимаю в ее жизни, как она стремилась быть поблизости, услышать мое мнение или даже довольствоваться одним зрительным контактом. Она первая американка, с которой мне было легко. Лола всегда была осмотрительной, прежде чем принять какое-то решение, и ничего не изменилось, когда речь зашла о нас. Поэтому я был ошарашен, когда она под влиянием истерики покончила с нами, едва мы стали парой.

Я знаю, что был не единственным всерьез влюбленным той последней ночью у меня.

И знаю, что мне не показалось, насколько подлинно и значительно это было всю ночь, в кровати и в душе после.

Неслышными шагами я иду по лестничной площадке и останавливаюсь, услышав голос Лолы сквозь стальную раздвижную дверь. Достаю телефон посмотреть время. Не увидев снаружи машину Лондон, я решил, что она на работе, тем более по времени в самый раз. Харлоу предположительно должна быть весь день в Дель Мар, и я могу ошибаться, но в это время у Миа уроки. С кем тогда она разговаривает? С отцом? С Бенни?

Я стою прямо у двери, пытаясь решить, стоит ли постучать и войти, рискуя прервать ее разговор с кем-то, или же уйти, как в этот момент ее голос звучит громче.

— Я знаю, — с очевидной резкостью говорит она. — И мы уже обсуждали это на прошлой неделе. Как и сказала тогда, у меня еще один дедлайн. Мне жаль, что ты чувствуешь, будто это изменит весь твой график. Но если вы с Лэнгдоном будете поднимать эту тему на каждой встрече — кстати, я освободила целую неделю, чтобы присутствовать — то услышите от меня ровно то же самое, что я говорю тебе сейчас.

Я словно прирос к месту. Никогда не слышал, чтобы так Лола разговаривала… с кем-либо. Логика подсказывает мне развернуться и уйти, позвонив ей позже, и что никому не нравится, когда его подслушивают. Но еще больше я заинтригован, мне не терпится узнать, с кем она так разговаривает, и я восхищен этой ее гранью.

По ту сторону двери слышен ритмичный звук ее шагов — она вышагивает взад-вперед по деревянному кухонному полу. Я собрался было уходить, как меня снова останавливает ее голос.

— Нет, я полностью понимаю, о чем ты. Но вот что я тебе скажу: Рэйзор не станет такое делать. Я понимаю твои чувства и убежденность, но все это прямо противоположно тому, что будет делать главный герой.

Мои глаза округляются, а желудок сжимается. Она разговаривает с Остином. Ну ни фига себе.

Где-то с минуту ее молчание перемежается возгласами типа «Ага», «Да», «Понимаю», а я задерживаю дыхание, гадая, будет ли она настаивать на своем или же позволит ему завладеть разговором и поддастся на его манипуляции. Мое сердце начало биться так сильно, что я тут же забеспокоился, не услышит ли она его через дверь.

До этого момента я и не понимал, насколько сильно мне нужно было убедиться, что она снова управляет своей карьерой. Иначе это съело бы ее заживо. И изменило бы ее.

— Послушай, — говорит она, и по ее голосу я слышу, как она берет себя в руки. — Я думаю, что действительно согласилась на огромное количество изменений, о которых вы просили, и уже говорила тебе, что понимаю, куда ты клонишь, правда. Ты делаешь фильмы. Я — нет. Но что я умею — так это писать истории, создавать персонажей и придумывать миры. И эти два персонажа в этом мире не могут быть влюбленными друг в друга. Тут нет никакой романтической составляющей, какую нужно обыграть, никакого сексуального напряжения. Изменим это — и мотивы Рэйзора вместе со всеми его действиями окажутся под вопросом. Причина всех его поступков — потому что он видит, кем она может стать, а не потому что в нее влюблен.