Порочный рыцарь - Милена Янг

Чувство собственничества было ему так незнакомо. Но он почти умирал, когда представлял на своем месте кого-то другого. Ни за что. Остервенело он врывался в нее вновь и вновь. С каждым разом глубже. Беспощаднее. Оскверняя самое чистое существо, имеющее глупость полюбить чудовище.

Так много «впервые» с ней. Его рвало на части.

Господи. Один вид этой девчонки его уничтожал. Он отчаянно сжал ее лицо. Она не должна увидеть это «как-долго-блин-я-этого-ждал».

Она отзывчиво отвечала на его мощные толчки, несмотря на боль, мягко касалась руками лопаток, гладила по влажной от пота спине, ощущая, как под кончиками пальцев перекатывались сильные мышцы.

Это все было похоже на какое-то сумасшествие. Потому что он, помешанный на контроле, определенно больше не владел собой. Он входил в нее. Брал целиком. Ощущая бархатистые теплые стенки, сжимающие его член.

— Как мне в тебе хорошо, детка…

Так жарко. Восхитительно тесно. Как будто это тело было создано для того, чтобы он заполнил ее собой. Невинная, нетронутая. Парень подался назад, оставляя внутри только гладкую головку, а потом резко двинул бедрами, овладевая ею без остатка, по самое основание.

— Тсс, тише, моя девочка, просто расслабься, — прошептал он, поцеловав в щеку, и уткнулся носом ей в шею, вдыхая персиковый запах.

Агнес тихо дышала, гладила его лицо подушечками пальцев. Ловила каждый его вдох. Скользила по коже, словно картограф, нанося следы, которые навсегда останутся на нем. Обнажая его чувства. Истинное лицо. Здесь, с ней, в эту минуту. Потерявшее фальшивое спокойствие. Необузданное, страстное. Она упивалась этой искренностью. Было больно и непривычно, но к боли примешивалось так много других эмоций, что та меркла на их фоне.

С Марком все было так, как нужно. Это была животная, дикая страсть, но ей нравилось видеть в его глазах не только желание — это была… нежность?

Он продолжал входить в нее, двигаясь все быстрее. Кровать начала скрипеть под их весом.

Марк горел. Плавился от раздирающих внутренности чувств, что скрутили узлом мышцы и сухожилия. Он не останавливался. Остервенело вдалбливался в ее податливое тело. Жестче, глубже, не оставляя между их телами ни дюйма. Не было чужих воспоминаний в постели, как раньше. Не было ни единой мысли о Лили, как с другими девушками. Он овладевал Агнес, не думая ни о ком другом. Только о своей мышке Уокер.

Агнес чувствовала давление внутри себя, ощущала каждое мощное движение, отчего где-то глубоко начала зарождаться волна тепла. Марк зарычал, когда его взор направился туда, где горячая головка его члена проникала внутрь нее. Дерьмо. Он впился губами в ее шею, кусая мягкую кожу, посасывая ее.

Он ощутил чистое удовольствие, когда она вцепилась в его темные волосы, больно дернула их в своих сжатых кулачках, прижимаясь голой грудью к его груди. Сжимая его член внутри себя, сознательно или нет. Парень запрокинул голову, тяжело дыша. Он входил в нее неистово, все ожесточеннее и быстрее, ненасытно целуя ее ключицы, глотая ее стоны. Без тени сомнения отдавая ей всего себя.

И она беззаветно принимала его, стараясь запечатлеть в памяти, каким становится его голос от удовольствия, как трогательно и страстно касается губами ее тела, как делится всем, что у него есть.

Она не могла забыть выражение его лица. Его зажмуренные глаза, искусанные в нетерпении губы, запрокинутую голову.

То, что сейчас происходило между ними — не просто физическая близость, она знала.

Знал ведь и он…

Агнес хотелось исцелить его раны, израненную душу. Понимал ли он, что ее сердце сейчас в его руках?.. В какой-то момент они просто растворились друг в друге. Их тела вжались друг в друга, двигаясь в идеальном ритме. Отчаяние и неистовство, скрывающиеся во тьме глаз, теперь затопили его зрачки. Предел. Марк достиг его, теряя дыхание, сплетаясь пальцами с ней. Ее тело вздрогнуло под ним, отзывчиво принимая. Вдох. Выдох.

* * *

Она не помнила, сколько времени они пролежали так, приходя в себя, пока наконец он не встал, выбросил презерватив, и начал одеваться. Сердце Агнес все еще упрямо билось в груди, как пойманная в силки птица.

Марк сорвал с ее глаз повязку. Девушка поморщилась, оглядываясь. Темная комната. Из решетчатого окна лился голубоватый лунный свет. Зрение с трудом приспосабливалось к тусклому освещению, и она заметила его сгорбленный силуэт на краю постели. Марк сидел там, запустив руку в волосы, и угрюмо молчал.

Внизу живота саднило, болело. Агнес внезапно ощутила себя одинокой. Ветер, гуляющий по комнате, показался ей ледяным. Она укрылась черной простыней и придвинулась к нему ближе.

— Марк? — Ее голос был тихим.

Он повернул к ней голову.

— Последний урок, — процедил парень сквозь зубы, ненавидя себя за то, что скажет после.

Агнес подняла руку и положила ладонь на щеку парню, гадая, поцелует ли он ее прямо сейчас. Ей очень хотелось прикоснуться к нему. Ощутить во рту его вкус. Они дышали одним воздухом, разделенные лишь парой сантиметров. Жар хлынул по венам. Но этой ночью Марк не поцеловал ее в губы ни разу.

— Какая ты все-таки жалкая, — повторил он самые жестокие слова в ее жизни.

В глазах моментально защипало. Это был как удар под дых. Нет, хуже: это был конец.

— Что и требовалось доказать. Второсортная, — ударили наотмашь грязные слова.

Она не могла до конца осознать происходящее. Все казалось ненастоящим, как фальшивые декорации в дешевой театральной постановке.

Он всего лишь играл. Так, чтобы она захотела его, чтобы не могла от него оторваться. А потом возненавидела себя за это. Чтобы она обернулась против себя самой и испытала ненависть к себе из-за того, что ей нравилось. Чтобы знала — она слабая, жалкая, ничтожная и ничем не отличается от любой другой. Что в ней нет ничего особенного. Чтобы она сломалась и страдала. Когда делишься болью, становится легче. А еще это всегда весело.

Никакая она не особенная.

Ее губы на его губах. Тихое прерывистое дыхание. Запах, который он стер из памяти. Вкус, которого он больше не помнит. Теперь он сможет ее забыть.

На месте этой девчонки может оказаться любая. Кто угодно. Ему ничего не стоит заменить ее. И он это докажет. Уже доказал.

Тогда почему все внутри порвано на куски? Почему так больно?

«Не думай о других. Есть только ты», — пронесся знакомый голос в голове. Которому он опять подчинился. Не мог не подчиниться.

Послышался стук в дверь. Агнес заставила себя поднять голову.

— Входите, — небрежно пригласил гостей Марк.

Десятки