Любовь не предлагать - Алекс Коваль

class="p1">Я банально скатываюсь в истерику. Поэтому ускоряю шаг и оставшиеся десять метров до квартиры Ремизовых едва ли не бегу. А там, чтобы вы понимали, насколько лихорадочно мое состояние, забываю, что у них есть дверной звонок. Как и у всех, блин, нормальных людей! Я, как дура, долблюсь в дверь. Долго, громко и настойчиво тарабаню, пока она не открывается, а из квартиры не выглядывает удивленная Ава с очевидным:

– Чего стучишь? У нас есть звонок…

– Спасибо, капитан очевидность!

– А злишься чего?

– Потому что я знаю, что у вас есть звонок. Я не настолько тупая!

Поправочка: настолько.

– Тогда почему…

– Ава, просто перестань, пожалуйста!

Сестренка в жесте «сдаюсь» вскидывает ладони. Кивает:

– Проходи.

Я прохожу. Сердце начинает биться быстрее. Меня бросает в пот. Чувствую, как капля выступает на виске. А вот в горле пересыхает.

Ну вот, я здесь.

И?

Что дальше?

Неожиданно накатывает смущение вперемешку со страхом. Меня словно по щелчку дверного замка за спиной откидывает на двадцать лет назад, и я снова маленькая, растерянная, испуганная Мартышка, которая разбила мамину любимую вазу и теперь не знает, как ей об этом сказать. Только нынче передо мной стоит не мама, а Ава. И ничего я в этот раз не била, а наоборот… типа сделала. Ребенка…

Или не сделала.

Или сделала?

Что хуже?

Боже, я запуталась!

Я облизываю пересохшие от волнения губы и оглядываюсь, чтобы удостовериться, что мы дома одни. Вокруг тишина. Ярик, как и Арс, на тренировке. А Димка, скорее всего, в школе. Даже телевизор и тот не работает. Аврелия не любит фоновый шум.

Это хорошо.

Или плохо?

Господи, ты уже саму себя бесишь, Марта!

Разозлившись, я кидаю сумочку на банкетку у двери, туда же приземляя и свою пятую точку. Не разуваясь. Не снимая куртки. И не дыша, кстати. Поднимаю на сестру взгляд, сильнее сжимая в ладонях три упаковки с тестами. Сердце уже бьется где-то в районе горла.

Тук-тук, тук-тук.

– Вообще-то я думала, что ты пройдешь чуть дальше коврика на пороге, но… ладно… если тебе тут удобней… просто, слушай, ты реально сегодня какая-то странная!

– У меня проблема, – осипшим голосом говорю я, судорожно сжимая пальцы, а вместе с ними с характерным звуком комкая картон.

– Какая?

– Серьезная.

– Насколько серьезная?

– В мировом масштабе, конечно, ничтожная. Но в масштабе моего мироощущения – глобальная. Как постепенное разложение озонового слоя или таяние ледников.

Ава зависает со странным выражением на лице. Ее вопросительно выгнутая бровь прямо намекает на то, что старшая сестра всерьез начинает сомневаться в трезвости моего рассудка. И не только его.

– Мартышка, ты выпила, что ли?

Шмыг носом.

– Нет. А лучше бы да…

– Ты можешь перестать говорить загадками и нормально объяснить, что у тебя стряслось?

Я делаю новый «шмыг». Опускаю взгляд на собственные руки. Прикусываю губу и разжимаю пальцы, показывая сестре злосчастные, купленные в аптеке тесты, прошептав испуганно:

– Есть вероятность, что я… беременна.

Глава 46

Арсений

– Бес! – тормозит меня на выходе из раздевалки голос моего спортивного агента.

Я оглядываюсь, попутно закидывая сумку с формой на плечо и пряча телефон в карман. Хотел набрать Царице и узнать, не надо ли ее откуда подхватить. Помнится, она говорила, что поедет в зал. А он как раз у меня по пути.

– Стас, – тяну руку.

Мы с Образцовым обмениваемся рукопожатиями и вместе выдвигаемся в сторону выхода из ледового.

– Ты как здесь? – спрашиваю я.

– Заскочил с руководством пообщаться. Один парнишка перспективный у вас тут в фарм-клубе нарисовался. Защитник классный. В следующем сезоне уже восемнадцать стукнет, хотим пристроить его в основу.

– К нам?

– К вам. Хотя «к вам» ли? – хмыкает Образцов.

– Что ты хочешь этим сказать? – оглядываюсь я.

– Через пару недель у тебя заканчивается контракт. Забыл?

– А, ты про это. Почему же, помню.

– Что решил?

– Пока ничего.

– Да брось, так не бывает.

– Прикинь. Ни одной годной мысли.

– Хотя бы к чему склоняешься?

Я пожимаю плечами. К чему я склоняюсь? Всех денег не заработаешь. А того, что уже заработал, мне и моей семье вполне хватит на безбедную старость. Так, может, уже пора прижать свою задницу и начать вить уютное гнездышко? С восемнадцати лет я, как беспризорник, мотался по миру, подписывая и переподписывая эти проклятые контракты. Ну, в тридцать пять-то лет уже, кажись, пора остепениться? Жена, дети, классный домик где-нибудь на окраине и русская банька. Чертовски хочу собственную баньку! Тем более все так удачно складывается. И женщина рядом есть, жизнь без которой уже и не жизнь вовсе.

Улыбаюсь мечтательно сложившейся в голове идеальной картинке.

Мой спортивный агент хмыкает:

– Ясно все с тобой. Когда свадьба?

– Работаем над этим вопросом, – даже не думаю отнекиваться.

А смысл? Если на довольной роже все написано. Правда, есть некоторый внутренний мандраж. Не представляю, как буду к Обезьянке с предложением руки и сердца подкатывать. Ее, бедную, едва ли не до предынфарктного состояния доводят любые разговоры о будущем.

– Ну хоть пригласишь? На свадьбу-то?

– Спрашиваешь! – хлопаю друга по плечу.

– В любом случае напоминаю, что время подумать у тебя все еще есть. Семейное гнездышко можно и в Штатах свить.

– Нет, – качаю головой, – это не то. Здесь как-то спокойнее, менталитет ближе, пейзажи душевней. Да и вся родня в России. Родители опять же. Кто будет нянчить внуков, если мы улетим?

Внуков, которых для начала надо зачать, а перед этим еще убедить Марту в необходимости иметь детей, что, предчувствую, будет задачей со звездочкой.

– Настолько влип, да?

– По уши.

– В полку кастрированных прибыло? – ржет Стас.

– Пока нет, но скоро.

– Даже и не знаю, порадоваться за тебя или посочувствовать. Теперь с вами, женатиками, ни повеселиться нормально, ни выпить. Скучные вы, семейные.

– Ничего, однажды ты тоже женишься. И мы с Ремом с распростертыми объятиями встретим тебя в своем клубе кастратов. Введем, так сказать, в курс всех подкаблучных дел.

– Исключено.

Я хмыкаю. Да-да, помнится, я Ремизову почти то же самое этой зимой говорил. Как раз, когда у них с Авой только начал закручиваться настоящий роман. Та тоже друга быстро под каблук взяла. Вообще, женщины семейства Фоминых – страшные женщины. Увидел раз – пропал на всю жизнь. Был мужик – нет мужика. Зато в мире становится на одного больше покорного, готового за ней песок целовать, влюбленного слюнтяя. Раньше меня бы это напугало, а сейчас я даже в некоторой степени ловлю от своего положения кайф.

Мы выходим из ледового. Я окидываю взглядом служебную парковку. Почти все парни