Джанет Чарльз - Одесское счастье

Я улыбнулась и протараторила:

– Ничего. Просто шутка такая.

Она хотела сказать что-то еще, но раздался гудок, и провожающим пришлось выйти из вагона. Миша поймал для меня лайбу и дал денежку водителю. Отъезжая, я повернулась, чтобы еще раз на него посмотреть, а после подумала, не рано ли сбросила со счетов одесских мужчин. Джейн в свое время нашла в том же Мише внимательного, сильного и любящего партнера. Она рассказывала, что даже звала его с собой в Америку, а он ответил, что был бы рад, но не может оставить недавно овдовевшую маму.

                  * * * * *

Подступало время ехать до Киева за американской визой, и я нанесла визиты всем друзьям, включая тетю Валю. Нет, я с ними не откровенничала и не прощалась, но даже без отвальной не могла не повидаться и не посидеть с каждым на дорожку.

А на мой крайний день в транспортной компании я не сдержала слез. Мама дорогая, как же ж я буду скучать по Одессе и по этой козырной работе. И даже по Дэвиду. По мистеру нашему Хэрмону. Я промокнула глаза и высморкалась.

– Что случилось? – спросил Дэвид. – Тебе нужна помощь? Проблемы с деньгами?

От его участия я еще больше расклеилась.

И принялась гнать пену, будто беру бессрочный отпуск за свой счет, потому что должна ухаживать за тетей, которая болеет в Киеве.

– Я тут написала подробную инструкцию для вашего следующего секретаря... – Дэвид открыл было рот, и я тут же добавила: – Включая пошаговые указания о том, как действовать в порту и на таможне, чтобы груз был проведен в лучшем виде и ни одна из сторон не осталась внакладе.

Дэвид вытащил из лопатника пять хрустящих стогриновых купюр и протянул мне:

– Возьми, пожалуйста. Врачи в этой стране сущие вымогатели.

Почему так? Это ж уму непостижимая траектория отношений нарисовалась! Мы начали с безжалостного охотника и салабонистой жертвы, после злополучного клинча на столе перешли к позиционной холодной войне, открыто ломали копья через Ольгу и – нате вам! – наконец добрались до дружбы. Таки да, я буду скучать по Дэвиду. Я уже по нему скучала.

Взглянув на деньги, предложенные от чистого сердца, чисто за так, я крепко-накрепко обняла шефа.

– Спасибо, Дэвид. Спасибо!

Поцеловав меня в макушку, он пробормотал:

– Возвращайся скорее. Ты мне нужна.

Я отказалась от его денег. В Америке у меня и так все будет. Но уже дома обнаружила, что Дэвид все же подсунул валюту в мою сумочку.

                  * * * * *

То и дело сжимая бабулю в объятиях, я снова и снова спрашивала, верно ли поступаю.

– Конечно! Какого счастья тебе здесь искать? – поджала она губы. – Не для того я тебя растила, чтобы ты с утра до вечера надрывалась на работе, а потом еще стирала носки и панькала какого-нибудь шаю-обормота. Не сомневайся, езжай в Америку! Там есть то, чего у нас никогда не будет, там люди живут так, как мы никогда не заживем. Вот, Даша, глянь на мои руки. – У бабули были короткие квадратные ногти, сухая загрубевшая кожа в коричневых цяточках, бугристые темные вены, похожие на горные хребты. – Я всю жизнь прополоскалась в кипятке, отстирывая постельное белье, одежду, пеленки и лоскуты под женские дела. И не хочу для тебя такой же каторги. Я хочу для тебя свободы. Свободы от рабского труда, свободы устроиться на хорошую работу через образованность, а не потому, что  хуцпан-начальник положит на тебя глаз, свободу жить и не дергаться, чем завтра заплатишь за покушать и за крышу над головой.

Я еще крепче обняла бабулю.

– Не хочу оставлять тебя одну.

– Заинька, я же не против. Мне не впервой подолгу оставаться одной. Не знаю, потянет ли этот мужчина на любовь всей твоей жизни, но у него добрые глаза и он очень обходительный. Он ни сигаретки не выкурил и ни граммулечки не выпил за все время, пока у нас гостил. Тебе всяко будет лучше с ним, чем с украинцем-балаболом. Всяко лучше там, чем здесь. Бог тебе помог. А теперь не зевай и сама себе помоги.

                  * * * * *

Я стояла на коленях перед огромным чемоданом, а бабуля курсировала между гостиной и моей комнатой, поднося книги и фотографии. Я уже сложила лучшую одежду, в которой надеялась сойти за свою в Америке. Не хотелось с порога показаться нищебродкой. В животе заныло. Примут ли меня американцы? Не поимею ли я культурный шок в совсем чужой стране? Да с какой радости?! Нет, все сложится в лучшем виде. Я последую совету Джейн и для начала спокойно понаблюдаю, что там и как. Не стану судить, не стану туда-сюда рыпаться, а прежде всего постараюсь приспособиться.

Углубившись в чемодан и в свои мысли, я краем уха услышала тяжелую поступь у себя за спиной.

– Я возьму все фотографии, какие ты советуешь, но книги уже не влезут! Бабеля, Пушкина, Ахматовой и Толстого будет вполне достаточно! – сказала я.

– У меня при себе нет ни одной книги, – раздался позади меня низкий голос.

Я закрыла глаза. Сколько недель я спала и слышала его? Сколько недель жила через ожидание встречи? Но не дождалась и запретила себе думать об обманщике. Прогнала его из сердца и мыслей. А прозвучал его голос, и сердце тут же предательски распахнулось, радуясь, как подсолнух солнышку. Нет, я не обернулась, а продолжила укладывать обувь и книги.

– Это ничего, что ты не хочешь меня видеть, – сказал Влад, стоя на пороге. – Мне самому противно на себя смотреть. Мне стыдно.

Я не двинулась с места.

– Понимаешь, тем утром, после нашей ночи, я не спал. На самом деле, я вообще всю ту ночь ни разу не закемарил. Потому что передрейфил от разных чувств, какие никогда раньше не испытывал. Ведь за день до того я и в мыслях такого не держал, а тут вдруг загорелось заиметь жену и детей. Милая, я хочу провести с тобой всю свою жизнь. Хочу на тебе жениться.

Выпрямившись, я повернулась к нему лицом. Скулы – вот первое, что бросилось мне в глаза. Влад сильно похудел. Он снял солнцезащитные очки. Темные круги под глазами были почти фиолетовыми. Подбородок и щеки заросли щетиной. Четко очерченные губы довершали портрет.

– Я, я, я... Ты только и переживаешь, что за себя любимого, за свои только мысли и чувства. Ты ничуть не лучше, чем любой из моих прежних хахалей: самотный, ненадежный юбочник с подвешенным языком. Где, на минуточку, тебя носило эти несколько месяцев?

– В Иркутске. Ездил повидаться с братом и проверить бизнес. Поначалу уговаривал себя, что останусь там, пока к тебе совсем не остыну. Но прошло уже три месяца, а я все горю огнем. Вот почему я здесь, у тебя.

Боже ж ты ж мой же ж, сколько же ночей я ждала вот этих слов?! Сколько же дней повсюду высматривала вот это лицо?! Но как мне ни хотелось броситься в его объятия и на все согласиться, гордость не позволила. Вместо этого я закатила глаза и фыркнула: