Анастасия Соловьева - Мужчины в нашей жизни

— Как это все равно?

— Лишь бы выйти замуж!

— Ну а вышла — терпи! И вообще, что за идиотское желание — выйти замуж?

— Идиотское желание?! — закричала Ирка. — Тебя так об стенку, я бы посмотрела, какие бы у тебя были тогда желания!!

— Успокойся, Ир! Об какую еще стенку?

— Не дай бог, конечно! Я просто тебе говорю: поставь себя на мое место. Я разрываюсь между двумя детьми, муж наблюдает за нами из-за заборчика, весь поселок со смеху умирает. Ты не понимаешь, мне так хотелось доказать…

— Доказать?

— Доказать! Всем им! Теткам этим, балаболкам, Кеше, про его жену я уж не говорю. Я к этому шла десять лет. Николай — не какой-нибудь менеджер средней руки! Да они до сих пор от удара оправиться не могут!

— Кто они?

— Да весь поселок! С Кешей во главе.

— Ты думаешь, и Кеша?

— Не думаю, а знаю!

— Откуда?

— От верблюда! От самого Кеши…

— Что же он тебе сказал?

— Что… я для него единственная женщина! Но к сожалению, он это только сейчас понял.

— Когда увидел тебя рядом с Николаем на фоне дворянского особняка!

— Ты думаешь?.. Конечно, это первое, что напрашивается… Но он так хорошо это сказал… так просто, так убедительно…

— А что ты ему ответила?

— Ответила, как пушкинская Татьяна! — Иринка преисполнилась чувства собственного достоинства. — Что он — тоже единственный. Но теперь поздно.

— И с тех пор ты не можешь видеть Николая?

— Да он только затем и был нужен! Чтоб Кеша понял: я единственная. — Подруга с вызовом взглянула на меня. — А дальше — конец.

— То есть развод?

— Да ты что, Наташка, какой развод?! Думаешь, я совсем ненормальная? Не понимаю, что вытащила счастливый лотерейный билет?!

— Тогда держи его покрепче!

— Я бы и держала, но Кеша…

— А что Кеша?

— Это он во всем виноват! Испортил мне всю жизнь! Из-за него я прошла через позор и ужас, из-за него вышла замуж за этого Николая! Из-за него…

— Нет, Ир, не из-за него. Все, что происходит с нами, происходит исключительно из-за нас самих.

— Ты так думаешь? — заинтересованно уставилась на меня Ирка.

— Я в этом теперь убедилась. И претензии у меня только к себе.

— Замечательная позиция! Наверное, очень облегчает жизнь… Слушай, у тебя ничего нет выпить?

Я сварила Иринке кофе, к нему достала бутылку рижского бальзама, а себе налила травяной чай.

— Зачем я вышла замуж за Николая? Только из-за Кеши…

— Давно хочу тебя спросить, Ир. Что бы вам не называть его по-человечески? Так красиво звучит — Иннокентий. А Кеша — хорошее имя для попугая.

— Он и есть попугай! — Ирка махнула рукой. — Взял и улетел к соседям. Умное животное найдет дорогу обратно, а этот заблудился…

— А ты говоришь, все ради него.

— Вот именно, ради него, дурака! Значит, и сама я дура.

— С этим ничего не поделаешь.

— Точно, Наташ. Как у тебя все здорово получается! Четко. Вот что значит финансовый аналитик.

Откуда-то из самых недр моей души, а может, прямо из сердца вылетел хриплый смешок.

— Господи, что с тобой? — испугалась Иринка.

— Да ничего. Так меня называл один человек. Глеб Мажаров… за которого я чуть было не вышла замуж.

— Ты переживаешь, что не вышла? — пробормотала Иринка осторожно.

— В отличие от тебя мне не надо было никому ничего доказывать. Это мой собственный выбор… В общем, я скорей рада.

— Да, ты у нас свободный человек. — Ирка задумчиво наливала бальзам в кофе. — А я знаешь кого тут видела?

— Не знаю.

— Угадай!

— Говорю же, не знаю!

— Влада! Совершенно случайно в Крылатском встретились. Я заезжала в квартиру к Николаю, выхожу из машины — вдруг Влад.

— Ну и что он?..

— Сказал, что хотел тебя поздравить с днем рождения. Звонил-звонил, а ты трубку не берешь. Я ему рассказала новости: Инна Владимировна умерла, Наташка осталась вдвоем с Лешкой. Я еще не знала, что вы разъехались…

— Да зачем ему это нужно?!

— Зачем нужно?! Хочешь лишний раз послушать о своей неотразимости?! Он, по-моему, от одного твоего имени приходит в экстаз!

— И что он сказал в экстазе?

— А что говорят в экстазе? Лепечут что-то бессвязное… Хороший он все-таки, Наташ. Жаль, что у вас не срослось… А тебе самой жаль?

Прощаясь, Ирка потребовала от меня священной клятвы звонить ей хотя бы каждую неделю.

— Иначе я умру от тоски! Понимаешь, умру! Я бы и еще с удовольствием с тобой поболтала, но некогда: в SPA-салон опаздываю.

Я тоже торопилась. Неприятно ехать за город совсем уж глубокой ночью… да еще одной. Совершенно одной.

В такой ситуации нужно иметь рядом мужчину. Чтоб не было страшно в темноте… В остальном же в их присутствии рядом с нами я не вижу особого смысла. Я сама умею водить машину, хорошо разбираюсь в технике и зарабатываю приличные деньги. Я все умею делать сама… Да и в этом единственном случае легко можно избегнуть жесткой необходимости. Надо просто засветло возвращаться домой, а если в темноте, то хотя бы не очень поздно. Когда на улицах еще много людей. А на дорогах — машин.

Эпилог

Недавно я услышала по радио, что на Леонарду подали в суд. Она обвинялась в попытке зомбирования с корыстной целью несовершеннолетней девушки — дочери весьма состоятельных родителей. Якобы девушка регулярно перечисляла на Леонардин банковский счет баснословные суммы, и не добровольно, а под воздействием колдовских чар.

Леонарда пыталась защищаться: мол, она чиста как стеклышко, а респектабельная пара — наймиты ее завистливых коллег по ремеслу. Но этот номер не удался, и пришлось Леонарде отправляться в хорошо знакомую мне клинику нервных болезней на Любимовке. Вот, дескать, если и делала что не так, то будучи не в своем уме.

В клинике у Леонарды возникли некоторые сложности. Госпитализировать и лечить ее никто не отказывался, а вот справку о психической невменяемости давать не хотели.

Как-то вечером ко мне заглянула Лиза.

— Наташ, ты не могла бы помочь?

— Кому помочь? — удивилась я.

— Ну, понимаешь, этой Леонарде… Со справкой для суда.

— С какой стати я буду за нее просить?! Да и ты-то зачем просишь? Сама рассказывала: противная тетка!

— Противная-то противная… А нам не чужая.

— Кому это нам?

— Саше. У них, что ни говори, общий ребенок. Саша переживает, я обещала помочь.

Лиза тоже была мне не чужая, поэтому и я, со своей стороны, решила взяться за это неприглядное дело. Позвонила в клинику. Музыкальный доктор мгновенно узнал меня, обрадовался;