Вирджиния Эндрюс - Падшие сердца

В парке работали садовники. Несколько человек готовили бассейн к зиме. Я обратила внимание, что все эти работы заинтересовали Дрейка. Он старался увидеть как можно больше, переводя взгляд с одного места на другое. Ему было интересно, как рабочие подстригали деревья и кусты, как красили бассейн и заделывали трещины в плитах внутреннего дворика.

Когда мы подошли к одному из входов в лабиринт, я объяснила Дрейку, почему он не должен ходить туда один.

— Войдешь внутрь, сначала свернешь в одну сторону, потом в другую и можешь забыть дорогу обратно, потому что все повороты и коридоры выглядят совершенно одинаково.

— А для чего его сделали? — спросил Дрейк, прищурившись. По всему было видно, что он сообразительный и любознательный мальчик. Проработав в школе год, я научилась замечать в глазах детей этот живой огонек познания. Я знала, что когда Дрейк привыкнет ко мне, то станет задавать множество вопросов. Я подумала, хватало ли у Люка и Стейси терпения отвечать на все его «почему?». Я решила, что нужно пригласить к Дрейку хорошего воспитателя, чтобы как следует подготовить его к школе.

— Считается, что лабиринт, это как загадка, только для взрослых, ты понимаешь? — Он кивнул.

— Обещай, что сам не будешь сюда заходить?

— Обещаю. — Я обняла его. Он посмотрел мне в глаза, и первый раз я увидела, что взгляд мальчика потеплел.

— А сейчас мой папа смотрит на меня и улыбается? — спросил Дрейк.

— Думаю, что так, — я встала. — Пойдем посмотрим, что делают рабочие у бассейна. — И мы ушли от лабиринта.

После обеда я попросила Майлса подать машину, и мы отправились в Бостон за покупками. Я вспомнила, как в свое время Тони возил меня в Бостон, чтобы купить мне вещи перед поступлением в школу Уинтерхевен.

«Мне не нравится в современных девушках их манера одеваться, — говорил Тони. — Их одежда дешевая и непривлекательная… Ты будешь носить то, что носили девушки, когда я учился в Йельском университете». И мы отправились по маленьким магазинчикам, где одежда и обувь стоили целое состояние. Тони ни разу не спросил цену свитеров, юбок, платьев и всего прочего. Но он ошибся в своем выборе. Ни одна девушка в Уинтерхевене не носила юбку, все они одевались, как и другие подростки, в джинсы и бесформенные блузы.

Намереваясь избежать подобной ошибки, я решила купить Дрейку такую красивую одежду, в которой бы он не выделялся среди сверстников. Ничего старомодного. Я не стремилась делать из него нечто особенное, как хотелось в свое время Тони. Прислушиваясь к тому, что нравилось Дрейку, купила ему нарядную одежду, и прежде всего для игр: джинсы, фланелевые рубашки, легкие туфли.

Майлс ездил за нами от магазина к магазину и складывал пакеты в машину. В конце концов мы с Дрейком совершенно выбились из сил и отправились в Фарти. Слуги помогли выгрузить покупки и перенесли их в дом, в комнату Дрейка. Но распаковывать и раскладывать вещи я решила сама и отпустила горничных. Мне хотелось, чтобы Дрейк почувствовал мое доброе отношение, что мне небезразлично все, что его касается. Он уселся на полу и занялся игрушками, но время от времени я ловила его взгляд, устремленный на меня.

Мальчик явно не мог определить своего отношения ко мне, не зная, кто я ему: мачеха, сводная сестра или няня. Он немного привык ко мне, но все еще держался довольно сдержанно, отстраненно, и это проявлялось в его словах, смехе, даже слезы он пытался скрывать. Я знала, что со временем все встанет на свои места, главное, чтобы он доверял мне. И кому как не мне было известно, насколько трудно привыкать к новому дому и новой жизни.

За ужином Дрейк разговорился. Он вспоминал, как ходил с Люком в цирк, рассказывал о цирковых животных, акробатах.

— Знаешь, Хевен, там была женщина, которая умела висеть на волосах и крутиться быстро–быстро, а иногда папа разрешал мне кормить слонов. У меня был свой костюм клоуна с носом и париком. И было здорово, когда я выезжал в нем на верблюде. Мне это больше всего нравилось. Верблюда звали Иштар.

Мальчик спрашивал, когда мы сможем снова увидеть цирк, я пообещала скоро сводить его на представление.

Разговор о цирке напомнил Дрейку о Люке и Стейси, и он снова упал духом. И опять положение спас Рай Виски. На этот раз он появился с трехслойным шоколадным тортом, который украшало лицо клоуна, выложенное из клубники.

— Ух ты, вот это да, что это такое? — сразу оживился Дрейк.

— Этот торт называется «Дрейк», — улыбнулся Рай. — Он тебе нравится? — спросил повар, ставя блюдо перед мальчиком.

— А можно мне тот кусок, где нос?

— Еще бы, конечно. — Рай сделал вид, что собирается утащить нос у Дрейка и, рассмеявшись, добавил: — Я получил твой нос, а ты можешь попробовать нос на торте.

После ужина я отвела Дрейка наверх, умыла и уложила в постель. У него был напряженный день. Я разрешила мальчику еще немного поиграть, пока он не стал дремать, потом укрыла его, поцеловала в щеку и вышла. Это была вторая ночь Дрейка в Фарти.

Спустившись в гостиную, я стала поджидать Тони, чтобы все у него узнать. Погода за стенами Фарти соответствовала возмущенному состоянию моей души. В воздухе чувствовалась гроза, тяжелые, плотные тучи закрывали небо, изредка его прорезали стрелы молний. В такую ночь ни одна звезда не решалась показаться на небосклоне. И вот полились сильные струи дождя, будто потоки ледяных слез.

Наконец по лужам захлюпали шины, хлопнула дверца автомобиля, потом открылась входная дверь. Я услышала, как Куртис здоровался с Тони, передавал ему все поступившие послания и рассказывал, как прошел день. По своему обыкновению, Тони направился в гостиную и, увидев меня, улыбнулся.

— Прошу прощения, что меня не было, когда вы вернулись, — сказал он, подходя ко мне. — Было очень тяжело?

— Да, — резко ответила я. — Кроме горя, болезненных и мучительных воспоминаний, меня поджидал сюрприз.

— А где Логан? — спросил Тони, словно искал союзника.

— Его вызвали в Уиннерроу, там на фабрике какой–то конфликт. Может быть, пройдем к тебе в кабинет и поговорим? — Он смотрел на меня с подозрением, мелькнувшим в его прищуренных голубых глазах.

— Я как раз туда собирался, — ответил Тони, жестом приглашая меня пройти вперед. Войдя в кабинет и включив свет, я сразу направилась к столу и, усевшись в кресло, ждала, пока Тони сядет. Он опустился в кресло, положив на стол какие–то документы.

— Итак, ты виделась с Артуром Штейном, — проговорил Тони, словно эта фраза все объясняла.

— Да, а теперь мне хотелось бы выслушать тебя. Зачем ты купил цирк, а потом продал его Люку за один доллар?

Тони пожал плечами и откинулся на спинку кресла. Сжав ладони, он поднес их к губам, словно приготовился молиться.