Тысяча разбитых осколков - Тилли Коул

она сидит рядом с ним. Я думал обо всех фотографиях, которые он повесил на ее могилу, о местах, которые он видел, о приключениях, которые они должны были пережить вместе, но теперь он будет путешествовать один. В ее честь , я понял. Он жил ради них обоих. Делюсь своим опытом с девушкой, которую он любил больше всего, через свои драгоценные фотографии. Фотографии, которые она тоже обожала.

— Сав? — сказал Дилан, отвлекая меня от моих мыслей.

— Прости, — сказал я хриплым голосом. — С ним все в порядке, Дил. Он скучает по ней. Каждый божий день. Но он учится в колледже и занимается тем, что любит в своей жизни». Дилан был сосредоточен на каждом моем слове. «Я не думаю, что он нашел кого-то еще. Я… — Я удержался от разговора.

"Что?" Дилан толкнул.

Я вздохнул. «Я не уверен, что он когда-нибудь это сделает». Дилан кивнул, как будто понял. «Я думаю, что, как и вы, он чувствует, что половина его сердца и души отсутствует». Я покачал головой. «На самом деле я не говорил с ним подробно об этом». Мой желудок перевернулся. "Мне следует иметь. Он мне как брат. Мне следовало почаще с ним связываться. Мне следовало бы поговорить с ним о том, что он чувствует, если бы он был… есть … в порядке. Я посмотрел на Дилана. «Я буду рядом с тобой, Дилан. Всякий раз, когда я тебе понадоблюсь, даже если это просто поговорить. Или вспомнить о Хосе, каким вы его знали. Я здесь."

«Спасибо», — прохрипел он, и следующие пару часов я просидел с ним во дворе, глядя на водное сооружение, в то время как Дилан медленно выпрямился и, казалось, стал немного легче после того, как сказал свою правду вслух.

Я так гордился им. И я молился, чтобы он тоже гордился собой.

Я знал, что Хосе был бы таким, и надеялся, что какая бы загробная жизнь ни существовала, он тоже улыбался своей второй половинке.

Гордый.

кромешная тьма и слепящий свет

Сил

Варанаси, Индия

ВЕЗДЕ БЫЛИ ЛЮДИ. Каждый узкий извилистый переулок, по которому мы шли, постепенно заполнялся все большей толпой. Запах специй и чая распространялся в воздухе от торговцев, продававших еду и напитки на тротуарах, пока мы проходили мимо.

Здесь, в Варанаси, все было открыто. Это было почти ошеломляюще для чувств, и город был полон такого количества разных вещей, которые можно было увидеть и поглотить, мой разум крутился. Были парикмахеры, стригавшие людям волосы в религиозных целях. Изображения ярко раскрашенных индуистских богов, украшающих город. Это было шумно, шумно и наполнено тем, что можно назвать только жизнью .

Саванна крепко держала меня, пока мы шли по переулкам, следуя за Мией и Лео, когда мы приближались к реке, которой славился Варанаси. Река Ганг. Наш гид Кабир уже рассказал нам об этой реке. В индуистской культуре считалось, что он обладает целебными свойствами. Паломники, совершившие уникальное путешествие к Гангу, погружались в реку и позволяли священной воде смыть их нечистоты и грехи.

Вода, текущая через руки человека, также была способом запомнить их предки-мертвые. Моя грудь сжалась, когда Кабир упомянул об этом.

Было раннее утро, солнце едва светило на небе, и мы прибыли к Асси Гхату — широкой ступенчатой полосе на берегу Ганга. Как только мы достигли вершины гата, я остановился на месте передо мной. Смех раздался в массе людей, собравшихся у реки. Люди всех возрастов, от стариков до младенцев. Они зачерпнули воду, вылили ее на себя и позволили ей упасть обратно в реку.

Чувство благоговения наполнило меня. Я знала, что просто слышать их смех, их жизнь в этот момент, веру в то, что эта вода искупает их грехи, никогда не исчезнет.

«Для многих из них этот момент, — сказал Кабир, — станет одним из величайших моментов в их жизни». Кабир улыбнулся плещущимся детям, и я притянула Саванну к себе.

Было в этом месте что-то такое, что меня успокаивало. Когда мы приехали, Кабир объяснил, что этот город известен как место, где жизнь встречается со смертью. Высокодуховное место, священное для приверженцев индуистской религии. И вы могли это почувствовать. Вы могли чувствовать счастье как от паломников, так и от туристов, но вы также могли чувствовать тяжелый покров смерти, нависающий над вами. Словно каждый этап жизни слился в огромный котел, бурлящий вокруг вас.

Я поднял голову и обернулся, чтобы увидеть гаты в самом низу ряда из восьмидесяти с лишним человек, расположенного на берегу реки. Это были гаты кремации. Двадцать четыре часа в сутки здесь сжигали тела погибших. Их прах был помещен в Ганг, чтобы очистить их после смерти. Кабир объяснил нам, что в индуизме существует поверье, согласно которому, если человек умрет здесь, в Варанаси, или его тело привезут сюда для кремации, он вырвется из цикла реинкарнаций и достигнет нирваны.

Из-за этого город всегда был занят, близкие хотели подарить своим умершим членам семьи величайший подарок из всех — вечный дар рая.

Я посмотрел на эти гаты вдалеке и почувствовал боль в груди. Мне бы очень хотелось подарить Киллиану что-то подобное. Хотелось бы подарить ему кусочек рая после ада, в котором он так тайно жил.

Кремационные комары никогда не прекращались. Пепел из их труб поднимался в воздух. Кабир рассказал нам, что Варанаси — город, где смерть и жизнь были переплетенными этапами бытия. Не прятался за дверями и не оставался в тайне, а жил на публике, на виду у всех.

Саванна вела себя тихо с тех пор, как мы сюда приехали. Как и большая часть группы. Это было головокружительное место. Это может сбить с толку тех из нас, кто не принадлежит к этой вере и культуре. Но мы были полны решимости учиться. Лео и Миа сказали, что эта часть поездки посвящена столкновению со смертностью. Гоа и округ Агра постепенно привили нам это понятие — «систематическая десенсибилизация», как называли это Миа и Лео. В Варанаси мы нырнули прямо в воду. И мы это почувствовали. Чувствовал дискомфорт смерти, преследующий каждое наше движение.

Мы сели на ступеньки и наблюдали за людьми в реке. Они были в восторге.

«Как приятно это видеть», — сказала Саванна, одетая в свободные розовые брюки и струящуюся белую рубашку. «Видеть, как люди с такой стойкой верой переживают этот момент». Она улыбнулась. Это