Татьяна Тронина - Одноклассница.ru

Теперь на Лилиной голове красовались неестественно-светлые, с желтоватым отливом локоны. Посредине – черноватый пробор, откровенно говорящий о том, что прежний цвет волос безвозвратно утерян. Голова Лильки напоминала цветок белой хризантемы, давно забытой в вазе – еще белоснежны кончики лепестков, но сердцевина уже начала увядать, неприятно портиться, чернеть. А всего-то на пару миллиметров волосы отросли…

Раньше Лильке очень шли белые одежды, кружева, манжетики эти… Она была хорошенькой, точно кукла. Чтобы выглядеть ослепительно в шестнадцать лет, ей хватало лишь блеска для губ…

Ныне же Лиля нанесла на лицо тональный крем, пудру, чем-то белым, перламутровым оттенила внутренние уголки глаз, щедро попользовалась розовой помадой…

Тарас, точно завороженный, разглядывал ее лицо – так разглядывают руины старого дома, в котором провел счастливое детство. Боже мой, куда все ушло…

– Тебе не нравится? Скажи честно! – Лиля хлопнула его по руке.

– Да нет, очень хорошо… Живенько так, – серьезно ответил Тарас. – Только вот тут поправь, пудра забилась в носогубную складку…

– Куда?! Ну и словечко подобрал… – Лиля вытащила из сумочки зеркало. – Какой ужас… А это, между прочим, очень дорогая косметика!

– Лилечка, так о чем ты хотела со мной поговорить?

– Я? Нет, ни о чем… Просто повидать хотела… Как-никак бывшие одноклассники… Первая любовь… – забормотала она. Потом выдала: – Я слышала, вы с Вероникой разбежались? Это правда?

– Чистая правда.

– Ну она и дура… – выдохнула Лиля. – Бросить такого мужчину… Почему ты не наливаешь?

– Ах да, прости… За что?

– Ты теперь говори! – неожиданно засмеялась Лиля. Она все теперь делала внезапно, резко – говорила, смеялась, двигалась, пила, жевала… Эта «дамскость» была пострашнее, чем морщины. Иные старухи выглядят и то привлекательней, чем дамы постбальзаковского возраста…

– За красоту.

– Чудесно! – Лиля расцвела, приняв это на свой счет. – За красоту… А с кем Ника сейчас?

– С Иноземцевым.

– С кем?! Господи… С Климом? Он нашелся?! Господи! Да он мизинца твоего не стоит…

– Ну, кому по душе попадья, а кому свиной хрящик… – пожал плечами Тарас.

Лиля захохотала, опять заставив Тараса вздрогнуть:

– Нет, ну ты молодец! Юмора не теряешь! А он кто? Иноземцев, в смысле.

– Он ювелир.

– О… о-о… – Лиля задумалась, явно пытаясь найти в этой профессии негатив. – Цепочки, значит, вертит? Колечки лепит… Нет, это не профессия для настоящего мужика… Вот ты, Тарас, настоящий мужчина. У тебя свой бизнес.

Она со стуком поставила перед Тарасом пустой бокал.

– Может быть, водочки? – равнодушно предложил он.

– Ты с ума сошел… Я же не пью!

Сообщать Лиле о том, что его бизнес идет не самым лучшим образом, Тарас не захотел. Вдруг представил, как Лилька начнет сочувствовать…

Тарас разлил оставшееся вино по бокалам.

– За тебя, Тарас… Слушай, а как ты живешь один? Кто тебе рубашки гладит, и вообще… – Помада у Лили размазалась, щеки покраснели, а глаза заблестели.

– Есть приходящая домработница, – спокойно ответил Тарас.

– А, понятно. – Она придвинулась ближе, ее нога оказалась рядом с его ногой. – Она тебе и готовит?

– Нет. Я сам себе готовлю.

– Тарас, ты золото! Мужчина, который умеет готовить… – как-то чересчур пылко восхитилась Лиля. – Но, мне кажется, на кухне должна хозяйничать женщина… Вон ты какой худющий стал!

«А, чем черт не шутит… Полгода один. Пусть будет Лиля…» – безо всякого энтузиазма подумал Тарас. И решил сдаться.

Провел тыльной стороной ладони по ее суховатой щеке. Лиля отозвалась мгновенно – придвинулась и вцепилась поцелуем в его губы.

Шуршание ее блузки, черных обтягивающих брюк из какого-то неприятного, скользкого материала – вроде очень плотного шелка. Белье – естественно, дорогое и вызывающее. О, она шла сюда с дальним прицелом…

Спальня.

Поцелуи, Лилькины томные стоны. Лучше бы молчала… Холодные простыни, и на контрасте – жаркое, точно печка, Лилькино тело. Она ничего, только животик бы чуть-чуть подобрать… Грудь слишком большая – и так колышется, колышется… Кому-то, наверное, нравится. Прозрачная, отчетливо желтоватая кожа – напоминает слегка перезревший виноград.

А Лилька ничего не боится – вон, протянула руку и включила светильник в изголовье. Смотри, мол, какая я шикарная!

– Я так скучала по тебе, Тарасик, так скучала… А ты? Ты вспоминал меня?

– Угу…

Она засмеялась счастливо, положила ему руку на грудь. Тарас увидел перед собой ноготь ее большого пальца. Очень широкий, подпиленный в виде конуса. Очень толстый, словно коготь. Тарас невольно посмотрел на свои руки. Они не были маленькими – обычные мужские руки. Но ноготь у Лильки был ровно в полтора раза больше его ногтя!

Тарас замер.

Оказывается, он не хотел, чтобы его касался кто-то, кроме Вероники. Только Вероника не вызывала в нем отторжения… Только ее он был способен любить – хоть каждый день.

– Тарас? Тарас, да что с тобой? – встревожилась Лиля и обрушила на него двойную порцию ласк.

– Я не могу… Прости.

Она замерла. Помолчала, и в первый раз он был благодарен ей – за эту тишину.

– Ничего, – наконец шепотом ответила она.

– Ты хорошая. Просто… нервы.

– Да, нервы! – выдохнула с облегчением Лиля. – Милый… Это она довела тебя, да?

– Она, – покорно согласился Тарас.

– Вот дрянь… Выпила из тебя все соки! Но ничего, Тарас, мы тебя вылечим. Спасем. Все будет хорошо…

– Давай поспим?

– Давай! – с нежностью произнесла Лиля. – Любимый мой…

«В самом деле, это Вероника во всем виновата. Предала. Лишила меня всего. Я теперь и не мужчина вовсе…»

Утром Лиля захотела повторить попытку, но Тарас мягко отстранил ее. Мог бы просто оттолкнуть ее, но – просто боялся этой пожухлой Барби, острой на язычок. Он ей слово, а она ему в ответ скажет два, да еще каких… С такими, как Лилька Рыжова, лучше не связываться. Себе дороже.

Она сварила кофе.

– Погоди, мне надо сделать один звонок…

Тарас зашел к себе в кабинет. Номер телефона он помнил, хотя прошло двадцать лет…

– Алло, Клим… Да. Я. Хочу встретиться. Я со Свиркиным недавно говорил… Он сказал, что всем стало легче после встречи с тобой – и ему, и тебе… Надо и нам побеседовать по душам, как ты считаешь? Я виноват. Но лучше при встрече… Нет, ей не говори. Я не хочу, чтобы она знала. Не говори ей! Спасибо. Где? На том же месте. Это символично да? В три…

Он нажал на кнопку «отбой», повернулся – показалось, будто в глубине квартиры хлопнула дверь. Лилька подслушивает?