Людмила Сурская - Курсантки

— Ир, молода ты ещё судить. Здесь мужичьё зажралось. Конкуренция большая. Детсад на пятки наступает. Сцапала одного, но болтается, как сопля на палочке. Вот-вот прозреет и сорвётся, потеряю. Семья крепко держит. Наши-то мужики век денег не видали, получку жене тащили, если десятку зажулит — радости полны штаны. А тут деньги заработали. И жене хватает и детям и себе остаётся до фига. Обалдели. Вот и покупают всё, что только хочется. Глаза с блюдце: одну девку схватят, вторую… Раньше-то молодые да длинноногие не по зубам были. А теперь на хруст зелёненьких, как мухи на мёд слетаются. Несёт мужичков. Грех же руки не погреть. Без вопросов скручу я его в баранку, уйдёт он из семьи, женится на мне, но удовольствие-то мне ноль. Всю оставшуюся жизнь на страже, а вдруг он моложе купит. Поймать его на ребёнке, заставить купить квартиру и выуживать деньги можно, но обидно, опять тетерю лови для постели… А француз жену искал. Ему для выходов в свет нужна красивая, эрудированная, спортивная. Чтоб и выглядела на все сто и поговорить могла и дом вела, это ж такой список только наши бабы осиливают. Причём, заморский мужик всё ценит и оплачивает.

Надо ли говорить о том, что я не ожидая ничего подобного, плавала в её откровенности. Даже была поражена. Я слушала её и жалость топила меня. Почему наши лучшие в мире бабы такие дуры. Растаяв, я чуть не выключила запись. Опомнившись, подумала. Что барышню, конечно, жаль, но она ни словом не пожалела мать Вики или Вику. Откинула и забыла. Вся речь только о себе. Как устроиться ей удобнее и добротнее. Такая злость меня взяла на наших мужиков. Деньги заработать знают как, а с девками полная лажа. Доят их, как ослов. Допив вторую чашку кофе, я обещала ей, как только он выйдет на меня, так ей сразу и позвонить. Естественно он больше не вышел.

— Не переживай, будет ещё француз или канадец, а может швейцарец, какая разница… — утешала я её на следующей встрече.

— Ты, права, — усмехнулась она, — какая разница с кем заводить любовь.

Меня передёрнуло. За что достаётся любви. Неужели нельзя это выразить как-то иначе. Зачем такое красивое и сильное слово возить в дерьме. Забравшись в душ, я долго мылась, яростно скоблясь мочалкой, словно стараясь отмыться от навоза к которому прикоснулась. А потом позвонила Глебу и попросила забрать меня на ночь. Что он с превеликой радостью и сделал. Увидев меня такой — никакой. Он всполошился.

— Малыш, что за дела, тебя кто-то обидел?

Я, боясь расплакаться, помотала головой. Когда я ему звонила, мне просто хотелось, чтобы он был рядом. Ничего сверхестественного, захотелось так нежно прижаться к нему. А сейчас наоборот, постучать по его спине ладошками и сказать — случись на его пути появиться такой охотнице, я буду бороться за него. И возможно даже пользуясь советом Лены выдеру ей космы, но Глеба не отдам. Но я сверлила глазами дорогу и молчала. Глеб, поглядывая на меня, остановил у перехода и сбегал за букетом. В салоне запахло цветами. Он подсел ко мне и, забрав мои ладошки, заглянул в глаза.

— Ну, что случилось?

— Я люблю тебя.

— Иришка, я тебя тоже, но отчего такое настроение?

— Обещай, что когда тебе будет сорок пять и у тебя начнутся мужские заскоки ты не будешь торопиться отказываться от нашей с тобой семьи.

Глеб проявив убойное терпение, дослушав моё бормотания, захохотал.

— Что вы там с девчонками опять напридумывали? Наверняка вышли на тропу войны… А потом будете себя за это очень не любить.

Он уже был в курсе того, что в его похищении участвовали почти все по мере возможности. И потому считал нашу пятую опасным объектом.

— К несчастью с вами можно обойтись без сочинений. Вы создателем спрограммированы с отклонениями. А может виновных нет. Закралась ошибка и программа в 40–45 даёт сбой.

— Кисунь, в каждом возрасте свои плюсы и минусы…,- попробовал отшутиться он.

— Ты смеёшься, а это очень серьёзно. Очень.

Внутри у меня всё противно зашевелилось, и на глаза стали наворачиваться слёзы.

По моему виду точно скажешь, что жизнь висит на волоске, а разговор идёт между жизнью и смертью. Глеб, беря меня в жёны, конечно же, догадывался, какая весёлая, полная неожиданностей жизнь его ожидает. И почти с первых же дней включившись в борьбу с воришками, я не разочаровала его в этом. И вот сейчас он, борясь с улыбкой, притянул меня к себе и принялся целовать.

— Сдаюсь. Видишь, серьёзен, как сторож у амбара. Обещаю в тот опасный возраст не отлучаться от тебя ни на шаг.

Слёзы враз высохли, а живот успокоился. Я засмеялась и обняла его за шею.

— Поехали домой, а то я соскучилась по тебе, как Снегурочка по Новому году.

Глебу дважды повторять не надо…

Уговорив одного курсанта, естественно, не безвозмездно, сыграть роль частного детектива, якобы нанятого его дочерью. Отправили его к Викиному отцу с доказательствами. Он юрист ему полезно поучаствовать. Правда пришлось поупрашивать. Мужики трусливы. Но зелёненькие сыграли своё дело. Отрезвление прошло на ура. Родитель прозрел. Отвалил «частному детективу вознаграждение», которое мы с ним по-братски и поделили. Довольные, мы отметили это дело тортом. Теперь солидный гражданин хищниц до конца жизни будет обходить седьмой дорогой. Неплохой урок для нормального мужика.

28

Марина крутилась у штабелей плит, рядом с плацем, ожидая девчонок, кормила щенков и поглядывала на выход из института. Когда к ней подошла незнакомая девушка с разговором, она удивилась. Но приглядевшись, вспомнила — именно эта барышня была с Богушем в Карпатах. Значит, подкатила не просто так, а с интересом.

— Привет!

— Взаимно, — усмехнулась Марина.

— Ты ведь Богуша знаешь?

— Это с какой стороны посмотреть…,- расплылась в неопределённости Марина.

— Сбегай в институт, позови. Звоню, звоню, а мобильный ни гу-гу.

Маринка во вранье ориентировалась по ходу. Вроде врать не хорошо, но вроде как не соврать тоже нельзя.

— А он отключил его.

Девица мигом насторожилась.

— Ты-то откуда знаешь?

Маринка не моргнув глазом:

— Так у них совещание у генерала.

— Придётся подождать, — вздохнула барышня.

Это ещё зачем? Обомлела она. Придётся сочинять дальше. Кто спрашивается просил ввязываться…

— Вот этого я вам делать не советую.

— Почему?

Конкретный вопрос чтобы на него такого соврать… О!

— Затянется часов на шесть, восемь. Генерал наш поговорить любитель.

Девице явно этого было мало и она пыталась продолжить разговор.

— Послушай…

Маринка затаила дыхание и подняла глаза. Вся внимания.