Джен Хадсон - Приди ко мне во сне

Звук его голоса, его теплое дыхание смягчили Мери. Вновь ее наполнило знакомое, неописуемо сладостное желание.

Их глаза встретились в зеркале. Лучи солнца, попав на кулоны, вспыхнули. Он поднял руки и погладил ее шею и голые плечи.

Мери закрыла глаза и откинула голову назад. Его ласки были нежными, как легкий теплый ветерок. Рэм прижал к себе ее спину:

– Но мы будем вместе. Обязательно будем.

Она поднялась, повернулась к нему и протянула руки. Он обнял ее, прижал всю и начал шептать арабские слова любви. Его язык проник в ее ухо. Она застонала и попыталась найти его губы, но внезапно он одеревенел, тяжело вздохнул и мягко отстранил ее:

– Не думаю, что доктор прописал тебе именно эту терапию. А я дал ему твердое обещание. – Он улыбнулся и поцеловал ее пальцы. – Давай завтракать.

Она вырвала свои руки и закусила нижнюю губу. Получилось почти театрально.

– Но ты обещал вначале сделать мне массаж. – Ее глаза проказливо поблескивали.

Он понурил голову, вздохнул и задержал дыхание. Это будет пыткой. Смогу ли я это сделать? Смогу ли удержать над собой контроль?

Господи, как я ее хочу!

Сжав зубы, он еще раз глубоко вздохнул и быстро подхватил Мери на руки. Она хихикнула и пристроила голову на его груди. Ее пальцы начали коварную игру, медленно чертя концентрические круги вокруг его сосков. Такое кого угодно сведет с ума. Но не его.

Прошагав через сад, он положил ее на высокий, покрытый простынями массажный стол рядом с бассейном лотосов.

– Перевернись.

Мери освободилась от полотенца и сделала, как он велел. Полотенцем он прикрыл ее ягодицы, а затем взял с подноса масло. Экзотический аромат смешался с нежным благоуханием лотосов, когда он начал наносить масло на кожу.

Рэм считал себя в безопасности, но, видимо, просчитался. Касаясь розовых пальцев ее ног, изящных лодыжек, округлостей икр, он почувствовал, что его самообладание дает трещину.

Пальцы нащупали маленький зигзагообразный шрам на ее правом колене.

– Откуда это у тебя?

– Еще одна автомобильная авария.

– И когда? – Его руки не переставали двигаться.

– Давно. Мне было лет двенадцать.

Неожиданно она перевернулась:

– Пожалуйста. Я хочу тебя. Иди ко мне.

Раздумывать уже было нечего и контролировать тоже. Рэм взял ее на руки и перенес на постель под балдахином. Почти благоговейно он положил ее на шелковые простыни и встал рядом, глядя сверху вниз, обжигая ее кожу голубым пламенем глаз. Затем рывком отбросил полотенце, обернутое вокруг талии.

Она увидела очевидное свидетельство его желания и улыбнулась:

– Ты потрясающий мужчина, Рэмсон Габри. Иди ко мне.

Он встал на колени у ее ног и коснулся губами пальцев. Затем провел дорожку вверх, облизывая, покусывая, целуя, наслаждаясь. В некоторых местах он задерживался подольше, иные проходил быстро, но потом сразу же к ним возвращался. Он священнодействовал, творил магию, воспламеняя ее, зажигая всю огнем.

Он целовал ее шрам на колене, внутренние стороны бедер, а пальцы его в это время тоже не дремали и делали свое дело. Они гладили, блуждали, трепетно ощупывали.

Мери стонала, порывисто дышала, комкала пальцами простыню. Наконец, погрузив пальцы в его густые черные волосы, она начала дергать их, стремясь приблизить его губы к своим губам, побуждая его дать ей освобождение, поднять к солнцу.

– Подожди, любовь моя, – прошептал он. – Мы еще не готовы.

– Рэм, – хрипло проговорила она, – я вся горю.

Он улыбнулся, наклонился и обжигающим шепотом забормотал, путая английские и арабские слова. Не было ни одной части ее тела, которую он не обласкал. Его язык блуждал по ее бедру, потом перекидывался на живот и влезал внутрь пупка. Руки скользили вверх, чтобы захватить дрожащие, трепещущие груди. Она, постанывая, вертелась – отчаянно, неугомонно, нетерпеливо. Когда же он, медленно очертив языком кружок вокруг соска, взял его в рот, как нежнейший, сладчайший деликатес, она не выдержала этой пытки. Мери громко застонала и неистово схватила руками его бедра.

Он оторвал ее руки и, зажав оба запястья одной рукой, прижал их к постели, а свободной рукой двинулся к другой груди, чтобы продолжить пытку.

Она откинула голову назад и зажмурилась. Ее тело корчилось, покрылось бисеринками пота. Его бархатный язык скользнул теперь к шее, от нее к подбородку, сделав мучительную паузу в движении, чтобы обласкать там ямочку. Никогда еще ее тело не было так переполнено желанием.

Наконец Рэм добрался до ее губ. Но прежде чем припасть к ним, он прошептал:

– Открой глаза и посмотри на меня. Я люблю тебя. Я хочу провести с тобой все дни, что мне отпущены. Я люблю тебя больше жизни. Ты моя навеки. Моя, понимаешь, навеки. Скажи, шакар. Навеки.

– Навеки, – прошептала Мери.

Слово это вылетело у нее прямо из сердца, минуя разум.

Торжествующий вопль вырвался из его горла. Он отпустил ее запястья и припал к ее губам с дикой чувственной жадностью, которую не мог больше сдерживать.

Они вошли друг в друга. Это было подобно дикому порыву урагана в пустыне. Их закружило. Вместе с этим вихрем они двинулись в сладостное, восхитительное путешествие, какое только можно вообразить. Их засосало в воронку, из которой, казалось, нет возврата, но они возвращались каким-то чудом и через некоторое время снова оказывались на краю пропасти и снова падали в бездну.

Наконец Мери добралась до источника, наполнившего ее золотым пронизывающим светом. Он начал пульсировать в ней, заполняя каждую ее клеточку трепетным экстазом. Она вдруг стала расти, ее искрящееся, радужное, переливчатое тело начало покидать кожу. Этот процесс был мучительным, и он убил бы ее, если бы длился дольше. Она ослепительно вспыхнула в последний раз и скользнула в пустоту.

Когда ее глаза смогли открыться вновь, Мери почувствовала, что вокруг нее теперь уже новый мир. В ее душе выросла любовь, как вырастает за ночь диковинный прекрасный цветок.

Она взяла в ладони его лицо:

– Я не могу понять, почему так происходит, но, когда ты со мной, мне необыкновенно хорошо. – Она ласково поцеловала уголки его глаз. – Я повторяю снова: Рэмсон Габри, ты потрясающий мужчина.

Он улыбнулся:

– Разве не это я все время пытался доказать тебе?

Она схватила подушку и стукнула его.

– Я умираю от голода. Теперь, когда ты меня изнасиловал, то обязан хотя бы накормить.

– Изнасиловал? Тебя? Любовь моя, еще неизвестно, кто кого изнасиловал. – Когда она его снова стукнула, он поднял руки:

– Хорошо, хорошо. Позволь мне позвонить на кухню. Я думаю, завтрак мы уже пропустили. Давай попытаемся сообразить насчет обеда. Ты предпочитаешь есть здесь или пойдем в гостиную?