Мэг Кэбот - Королева сплетен

И бас-гитарист потихоньку подбирает мелодию, а Крейг начинает кружить Викки…

Все аплодируют. И тоже начинают подпевать.

– …И всем этим, – поем мы с Шери, – я обязана тебе… Господи! Получилось. Получилось! Гостям нравится!

Они забыли о жаре и о том, что брат невесты сбежал с девушкой сына хозяина. Они начинают танцевать и подпевать нам!

– … Ты единственный, – поем мы с Шери, с музыкантами «Тени Сатаны», с четой Тибодо и всеми остальными гостями, – кого мне всегда будет мало…

Я смотрю вниз и вижу, что родители Люка тоже танцуют.

– …И вот что я тебе скажу, – вывожу я, не веря своим глазам. – Это, должно быть, любовь!

Гости вовсю веселятся. Они хлопают и танцуют. «Сатанисты» добавили мелодии немного латинского ритма. Его там, правда, быть не должно, ну да ладно. Теперь она похожа на Vamos a la playa.

Но, как ни странно, это ее вовсе не портит.

И вот когда мы доходим до нашего главного крещендо, Шери больно пихает меня локтем, что в общем-то не входит в нашу обычную хореографию. Я смотрю на нее и вижу, как ее лицо становится белее свадебного платья Викки. Она показывает куда-то рукой.

И я вижу шагающего к сцене Энди Маршалла.

Разудалые шестидесятые принесли с собой не только сексуальную революцию. В моде произошла своя революция. Люди вдруг решили, что можно все – от мини-юбок до банданы.[22] В семидесятых вернулись к натуральным волокнам. Наши предки изготавливали набедренные повязки из того, что росло под рукой. Круг замкнулся, мода совершила полный оборот. Хиппи продемонстрировали миру, что коноплю можно использовать и в других целях, нежели тех, которые популяризировали битники десятью годами раньше… хотя самый распространенный способ ее применения до сих пор популярен в университетских городках.

История моды Дипломная работа Элизабет Николс

25

В то время как над женскими сплетнями потешаются, считая их тривиальными и глупыми, мужские сплетни, особенно если они касаются женщин, принято считать теорией, гипотезой или даже фактом.

Андреа Дворкин (1946–2005), американская феминистка и критик

К счастью, я как раз допела заключительное «и все благодаря тебе». Появись он чуть раньше, наше триумфальное выступление могло бы провалиться.

Толпа взрывается восторженными аплодисментами, а мы с Шери раскланиваемся. Пока мы стоим, нагнувшись (а я, кстати, вижу, что бас-гитарист тянет шею посмотреть, что скрывается у нас под юбками – в моем случае, довольно многое, если он все же дотянется), Шери говорит:

– Господи, Лиззи, что он тут делает?

– Не знаю, – отвечаю я, чуть не плача. – Что мне делать?

– В каком смысле, что делать? Ты должна с ним поговорить.

– Не хочу с ним разговаривать! Я уже сказала ему все, что хотела.

– Видимо, ты сказала это недостаточно убедительно, – говорит Шери. – Сделай это еще раз.

Мы обе выпрямляемся, увидев, как одна из подружек Викки под крики «Давай, Лорена, давай!» взбирается на сцену и вырывает у нас микрофон.

– Привет, – говорит она нам. – Вы были великолепны. – Потом поворачивается к музыкантам и кричит:

– Парни, вы знаете «Леди Мармелад»?

Баз смотрит на Курта. Курт пожимает плечами.

– Мы сможем ее подобрать, – говорит бас-гитарист. И Курт начинает наигрывать ритм.

– Лиззи, – окликает меня Энди, стоя под сценой. Его жуткий красный кожаный пиджак при нем – перекинут через руку.

Как он меня нашел? Зачем приехал? Он же не любит меня. Я точно знаю, что не любит. К чему все это?

Господи, это, наверное, из-за орального секса. Ну точно! Вот уж не думала, что это такая мощная штука. Знала бы, ни за что бы не делала ему, клянусь.

Я начинаю спускаться со сцены, Шери за мной, твердя:

– Скажи ему, чтобы уезжал. Скажи, что не хочешь больше иметь с ним ничего общего и потребуешь для него судебного запрета приближаться к тебе. Уверена, у них во Франции есть такие штуки. Как думаешь…

Энди ждет меня у ступенек. Он бледен и взволнован.

– Лиз, – говорит он, когда я подхожу к нему, – вот ты где. Я искал тебя по всему поместью.

– Энди, что ты тут делаешь?

– Прости, Лиз, – он берет меня за руку, – но ты просто сбежала! Я не мог все это так оставить…

– Извините, – перебивает его дама с сильным техасским акцентом, – это вы та девушка, что сшила свадебное платье невесте?

– Нет, – говорю я, – я его не шила, только восстановила.

– Я хотела сказать вам, – продолжает дама, – что вы проделали превосходную работу. Платье великолепно. Просто шикарно. Ни за что не скажешь, что это ретро.

– Спасибо, – скромно отвечаю я.

Женщина отходит от нас, а я поворачиваюсь к Энди:

– Энди, даже не верится. Никогда еще ни один парень не бегал за мной по всей Европе, мы с тобой расстались.

– Нет, не расстались, – говорит Энди. – Ты меня бросила и даже не дала возможности все объяснить…

– Извините, мисс. – К нам подходит еще одна женщина. – Правда, что вы сшили свадебное платье для Викки?

– Нет, я его не шила, только восстановила. Это старое классическое платье. Я его просто почистила и подогнала по фигуре.

– Оно просто замечательное, – говорит женщина. – Очаровательное. И мне понравилось, как вы пели.

– О, спасибо, – отвечаю я, краснея. Когда она отходит, я говорю Энди: – Послушай, у нас с тобой просто не сложилось. Мне очень жаль. Ты не такой, каким казался мне раньше. И знаешь что, я и сама не такая, какой казалась себе.

Меня и саму удивляет то, что я говорю. Но это правда. Я уже не та девушка, что вышла из самолета в Хитроу. Хотя я сейчас в том же самом платье. Я уже совершенно другой человек. Еще не знаю, какой, но… другой.

– Правда, – говорю я Энди, сжимая его руку. – У меня нет никакой обиды на тебя. Мы просто совершили ошибку.

– Я не считаю наши отношения ошибкой, – отвечает Энди, и рука его крепче сжимает мою. И это вовсе не дружеское пожатие. Похоже, он и не собирается отпускать меня. – Думаю, это я сделал ошибку – много ошибок. Но, Лиззи, ты даже не дала мне возможности извиниться. Вот почему я приехал сюда. Я хочу попросить у тебя прощения и пригласить тебя куда-нибудь пообедать, а потом отвезти домой.

– Энди, – мягко говорю я. Наш разговор, и без того странный, приобретает еще более неправдоподобный оттенок благодаря музыкальному сопровождению. На сцене Лорена визжит в микрофон «Gitchy gitch уа уа da!» и выделывает такие па, от которых бас-гитарист расплывается в радостной улыбке.

– Как ты узнал, где меня искать? – спрашиваю я.

– Да ты мне сто раз в письмах писала, что твоя подруга будет месяц жить в шато Мирак на Дордони. Не так уж трудно найти. Обещай, что поедешь со мной домой, Лиз. Давай начнем все сначала. Клянусь, на этот раз все будет хорошо… Я буду другим.