Елена Лагутина - Хранящие тепло

Он говорил еще что-то — сбивчиво, невнятно, перескакивая с одной неоконченной фразы на другую. Но Кристина его уже не слушала. «Обычные мужские отбрёхи, — подумала она, чувствуя, как душа твердеет, снова становится непроницаемой. — Ничего нового. Ничего оригинального. Зачем он пришел?»

Терпеливо дождавшись, когда Денис наконец замолчал, десятки раз повторив одно и то же и уже не зная, что еще сказать, она вздохнула:

— Я понимаю. Я все прекрасно понимаю. Но и ты пойми, Денис. У Сашки своя жизнь. Своя, новая жизнь. В этой жизни многое изменилось… Очень многое. Знаешь, она ждет ребенка.

— Она ждет… ребенка?…

Когда Кристина услышала его голос, внутри снова что-то дрогнуло, и она подумала: а может быть, напрасно? Может быть зря она вот так — взяла, и отрезала, не отмерив? Может быть, все-таки стоит сказать эти два слова, которые так и рвутся с языка: «от тебя». Два слова, которые все изменят, и, возможно, сделают счастливыми даже не двоих, а троих людей? Или — несчастными…

Но ей так ничего и не удалось добавить к сказанному. Пока она раздумывала, пока чувства боролись в ней — за считанные секунды, пролетевшие с момента осознания сказанного, Денис совсем забыл о Кристине. Медленно повернувшись, он стал подниматься вверх по ступенькам.

— Денис! — окликнула его Кристина. «Обернется — скажу!» — подумала она. Но Денис уже не услышал ее. И не обернулся.

Федор, открыв дверь и увидев лицо Дениса, остолбенел.

— Опять напился, сволочь! — ахнул он, не находя больше никаких объяснений этому стеклянному взгляду.

— Да нет, не напился. Я же себе слово дал… Ты на работу?

Федор стоял в прихожей уже в верхней одежде. В тот момент, когда в дверь позвонил Денис, он уже завязывал шнурки на ботинках.

— На работу. Да что случилось-то у тебя?

— Да так, ничего. Я у тебя посижу немножко. А потом…

Он прошел мимо Федора в комнату неуверенной, слегка пошатывающейся походкой, будто и в самом деле пьяный, не сняв ни куртки, ни кроссовок, облепленных липкой весенней грязью. Опустившись на край кресла, некоторое время сидел молча, а потом, подняв глаза, со странной усмешкой произнес:

— А знаешь, дядя Федор, жизнь-то… Она, оказывается на месте не стоит. Течет, как река. Летит, как ветер.

Федор, всегда приходящий в бешенство от каких бы то ни было лирических пассажей, беззвучно выругался и ушел, хлопнув дверью. «Машка меня задушит за эту грязь на паркете. Придется в обеденный перерыв с половой тряпкой на коленях ползать», — уже беззлобно подумал он про себя, спускаясь вниз по ступенькам.

Дальше не отредактировано

— Да, жизнь на месте не стоит, — задумчиво произнес Федор, с тоской поглядывая на последнюю оставшуюся бутылку пива. — Два часа назад было шесть бутылок, а теперь осталась одна. Вот тебе и доказательство. Течет, как река… Кажется, так ты тогда выразился. Течет, и все с собой уносит. Черт, я скоро, наверное, стихами заговорю!

— Не заговоришь, — успокоил его Денис, — с этим надо родиться, чтобы говорить стихами. Таких людей немного. Я когда-то знал одну. Лунная Птица Сновидений, которая не выносила дневного света.

— Что еще за… — Федор снова откашлялся — Лунная Птица Сновидений?

— Это из сказки, — усмехнулся Денис, — тебе что, дядя Федор, сказок в детстве не читали?

— Читали, но такой я что-то не припомню.

— Это из сказки про Синюю Птицу. Я в детстве больше всех эту сказку любил. Знаешь, до сих пор некоторые места наизусть помню. Лунная Птица сновидений не выносила дневного света, оттого и погибла.

— Сделай лицо попроще, а то меня сейчас стошнит, — угрюмо пробасил Федор, почему-то пряча глаза. — Но ведь она не погибла, твоя… птица сновидений.

— Не знаю, — тихо произнес Денис. — Не знаю. Я ведь совсем ничего о ней не знаю, Федор.

— Да, Кристина предпочитает на эту тему не распространяться. Я тоже о ней почти ничего не знаю. Но я — другое дело, а ты мог бы, при желании…

— Зачем? У нее своя жизнь. Я думаю… Я верю в то, что она счастлива. У нее есть ребенок. Есть человек, который всегда рядом, которого она, наверное, любит. Зачем мне все это знать?

— Может, ты и прав, — задумчиво произнес Федор. — Только… Откуда ты про этого человека знаешь, который рядом? Может, и нет никакого человека?

— Федор, пойми, — Денис улыбнулся немного грустно. — Ты ведь не маленький уже. Дети не берутся из воздуха. Для того, чтобы сотворить ребенка, нужно два человека, а не один. Я узнал о том, что она ждет ребенка, спустя почти восемь месяцев с того момента, как расстался с ней. А это вполне достаточный срок, чтобы встретить человека и полюбить его.

— Да, дети из воздуха не берутся, — немного обидевшись на снисходительный тон Дениса, пробурчал Федор. — Встретить — это понятно. Но вот полюбить — об этом-то ты откуда знаешь?

— Знаю, — убежденно произнес Денис. — По другому она никогда… Никогда не смогла бы. Она не такая. Не стала бы… Если бы не любила.

— Ну хорошо, — согласился Федор, — с этим я, допустим, согласен. Но откуда ты знаешь, что он… этот… рядом?

Денис пожал плечами:

— Не знаю, Федор. Наверное, рядом. Ничего я про нее не знаю, — снова повторил Денис. Ни про нее, ни про ее ребенка. Кто у нее, мальчик или девочка? — неожиданно спросил он.

— Девочка, — наморщив лоб, произнес Федор, — Кристина однажды говорила. Давно уже. Она же почти совсем ничего о Сашке. Могила… Хотя — я ведь сам никогда не спрашиваю. Знаешь, как будто барьер какой-то внутри. Не пускает — и все. Если бы спросил — может, она и рассказала бы что-нибудь… Но это — я. А ты-то? Неужели совсем ничего, никаких… чувств не осталось?

Выговорив слово «чувств» Федор вздохнул, словно опустил наконец на землю огромную тяжелую ношу.

— Чувства… остались, — Денис не смог сдержать улыбки, увидев лицо приятеля. — Послушай, дядя Федор, я только одного не понимаю: ты своей Машке-то какими словами в любви объяснялся? Руку и сердце ей как предлагал?

— А никакими, — Федор махнул рукой, — она все слова за меня сказала. Я только головой кивнул. И еще на регистрации сказал — да. Ну, когда меня спрашивали — хочу ли я… Сказал, хочу. Ты же меня знаешь, Денис. Я люблю не словами, а душой!

Не выдержав, Денис рассмеялся, а спустя некоторое время его смех подхватил и Федор, поняв, что ничего более патетично-лиричного сказать было невозможно. Посмеявшись, уже без сожаления об «уходящей жизни» откупорил последнюю бутылку пива и разлил ее по бокалам, следя за тем, чтобы пена не переползла через край.

— Чувства остались, — снова повторил Денис, отпив первый глоток. — Знаешь, они были разные. В тот день, когда я узнал… Когда Кристина мне сказала, они были очень разными. Я поверить не мог, даже злился. Злился на нее за то, что не стала меня ждать. Пока я тут пил, потом лечился, потом никак не мог с Жанной разобраться, раздумывал, что я ей скажу при встрече, все слова подбирал… Я, дурак, думал — она меня ждать будет. А она, видишь, не стала. Я пришел — а меня уже не ждут. Я тогда думал — она меня вечно ждать будет. А потом понял, что жизнь-то не стоит на месте. Видишь, как получилось — не стала она меня ждать. И мне так обидно было, так больно… А потом, со временем, боль прошла. Ни обиды, не злости, только грусть и еще… тепло какое-то, знаешь… Тепло. Как будто все льдом было покрыто, а потом солнце на небе появилось, и растопило — капля за каплей. Я его почувствовал, тепло это. И сохранил. И, знаешь, жить стало легче…