Однажды ты пожалеешь (СИ) - Шолохова Елена

Уже дома мама, немного успокоившись, насела на меня.

– С этого что взять, он – подонок, понятно. А ты-то! Ты-то тоже хороша. Стоишь там с ним, позволяешь себя зажимать и тискать… Где стыд? Где гордость? Он же тебя унизил!

– Не говори так! Ничего дурного мы не делали.

– Ты мне еще рот будешь затыкать? Позор какой, …

– Никакой это не позор! Это ты так говоришь, а на самом деле это нормально!

– Нормально? Ты шутишь? Нет? Ты всерьез считаешь нормальным тискаться с подонком, который поиздевался над тобой?

– Андрей не подонок. И мы с ним встречаемся.

– Что? Вы с ним что? Даша, ты… – мама от негодования начала заикаться. – Ты не можешь… не можешь быть такой дурой!

– Перестань, мама! Не могу уже больше этого слушать! – сорвалась и я тоже. – Хватит! Нравится тебе или не нравится, а мы с ним будем встречаться. Он не подонок. И чтоб ты знала, это Ярик всё устроил. Меня весь класс травил с его подачи. А Исаев… он такое сделал из-за меня… ты ничего не понимаешь!

– Да где уж мне понять?! – по инерции кричала мама, но затем уже спокойнее спросила: – При чем тут Ярик?

И я ей рассказала всё. Точнее, почти всё. Но… мама не поверила.

– Какой-то бред, – твердила она. – Это Исаев тебе такое наговорил? Что-нибудь поправдоподобнее лучше бы придумал. Чего только не сочинят эти подонки, чтобы запудрить мозг таким вот дурам!

– Он ничего не придумывал и не сочинял!

– Всё! Не хочу больше этот бред слушать. А тебе я запрещаю с ним встречаться.

– А я все равно буду!

– Тогда я пойду к его родителям.

– И выставишь себя на посмешище! – в слезах ответила я и опять убежала в ванную.

Скорее бы закончить школу и жить самой! Это же невыносимо просто! И перед Андреем стыдно. Ну а стоило представить, как мама заявится к нему, к его родителям, которые только-только снова сошлись и у которых, между прочим, грудной ребенок, аж тошно становилось.

Больше мы в подъезде не целовались. И вообще с того дня мама велела после уроков приходить к ней, в началку, ждать ее там, а потом вместе идти домой.

Это так злило! Но, если вдруг что, она ведь правда могла помчаться домой к Исаевым и закатить им позорную сцену. Поэтому нам с Андреем пока приходилось довольствоваться общением в школе.

Мы подолгу прощались, стоя в фойе у подоконника, который за эти дни стали называть «своим». Потом он уходил с Рыжим, а я плелась в началку к маме.

Но сегодня у нас последним была технология. У девочек – шитье, у парней – в другом крыле школы автодело.

После уроков я ждала в фойе, у «нашего» окна, но парни все уже ушли, а Исаев так и не появился. Где он? Он же точно пошел на автодело вместе с остальными. И куда делся? Игорь тоже ничего толком не мог сказать.

Я еще немного подождала Андрея, попробовала пару раз набрать его, но на вызов он не ответил. Обескураженная и, если честно, расстроенная побрела я к маме, в здание начальной школы.

Не хотелось себе в этом признаваться, но я обиделась. Если у него возникло что-то срочное, мог бы и написать! Хотя бы для того, чтобы я не стояла, не ждала его как дура. Мама бы сейчас позлорадствовала всласть. Так и представляла себе её: «А я тебе говорила!».

В началке было уже пусто. Обычно тут и во время уроков довольно шумно – из всех кабинетов галдят. А уж на переменах вообще кромешное безумие творится. Но сейчас стояла тишина. Видимо, все ученики уже разошлись по домам. Только в конце коридора, где мамин класс, слышался бубнеж, будто кто-то разговаривал.

Наверное, кто-нибудь из родителей к ней пришел, догадалась я. Но подойдя к кабинету, поняла, что это Андрей.

В потрясении я замерла под дверью. Что он там забыл? Зачем к ней пришел? И что делать мне? Просто войти?

– Это поразительно! – в голосе мамы звучали истеричные нотки. – Как у тебя только наглости хватило сюда заявиться! После всего!

– Это не наглость. Это… безвыходность. Мы хотим быть вместе, – говорил Андрей.

– Да неужто? А ты не забыл, как вы на нее напали, затащили на склад и… поиздевались над ней… а потом…

– Я не забыл. Простите меня. Я знаю, что простить такое невозможно. Да я и сам себя не прощу. Но обещаю вам, что больше никогда не обижу Дашу. И другим никому не позволю.

– Ах ну да. Раз ты пообещал, то я должна поверить и успокоиться, – язвила мама. – Лучше пообещай, что оставишь ее в покое.

– Не могу… Я люблю ее. Я очень ее люблю…

Я привалилась к стене спиной, не дыша. Что он сказал? Любит меня? Любит...

Я до изнеможения ждала от него хотя бы банального «ты мне нравишься», а тут…

Я не стала заходить к маме. Ушла, даже не дослушав их разговор. Не потому что боялась, что они меня застанут. Просто самое важное для себя я уже знала. И теперь мне точно нет дела до запретов, уж прости, мама.

Домой я пришла первой. Всё ждала, когда вернется мама, ждала, что она скажет. Поведает ли о том, что к ней приходил Андрей, или скроет.

Мама не скрыла. И уже за это я была ей благодарна. Если б она утаила, то, наверное, убила бы этим остатки доверия между нами. Но мама меня поразила:

– Знаешь, кто ко мне сегодня приходил?

– Кто? – притворилась я.

– Твой Исаев.

– Да? – фальшиво удивилась я. – И что он хотел?

– Благословения, – усмехнулась мама.

Я замерла в напряженном ожидании. А она договаривать не спешила – выкладывала из пакета продукты, медлила. Только когда все разложила по полкам в холодильнике, посмотрела на меня и снова усмехнулась:

– Ну что застыла? Может, он и не такой уж плохой. Посмотрим.

– И что это значит, мам?

– Говорю же – посмотрим… Знаешь, он сказал, что любит тебя, – улыбнулась она. – И, мне кажется, он не врет… хотя не нравятся мне такие, как он, но чего уж…

Я метнулась к ней, обвила руками.

– Мама… он хороший, ты увидишь…

– Дай бог, – вздохнула мама, обняв меня в ответ.

46.

В воскресенье мы с Андреем договорились пойти гулять, с маминого дозволения, между прочим, но в субботу утром неожиданно позвонила её подруга Марина из Москвы и наглым образом напросилась в гости. То есть, конечно, понятно, что квартира принадлежит им, и сама Марина мне нравится, но, черт возьми, у меня такие планы были!

– Ну, хорошо, – смилостивилась мама, глядя, как я поникла. – Посидишь с нами для приличия часок-другой и пойдешь гулять. Но в девять чтобы была дома.

Я не знаю, о чем они там говорили с Андреем после моего ухода, но он явно сумел подобрать нужные слова, если мама вдруг так легко уступила.

– Только поможешь мне с уборкой и готовкой, – предупредила она.

– Ой, да я всё, что скажешь, сделаю! – в запале пообещала я.

Вот мы с мамой и впахивали всю субботу до поздней ночи, а потом еще и в воскресенье наводили последние штрихи.

К трем часам – квартира блестела, стол ломился, запахи маминой выпечки разносились по всему подъезду. А вот Марина запаздывала. Если вчера я ужасно расстроилась из-за того, что она решила нагрянуть в гости, то сегодня не просто ждала ее, а прямо умирала от нетерпения.

Этак я не успею в пять встретиться с Андреем, сокрушалась я. Мама тоже нервничала, то и дело смотрела на часы и причитала: всё остынет! А вдруг в дороге что случилось?

Они приехали на час позже, в четыре, всей семьей: Марина, ее хмурый муж Тимур, Оля, двое мальчишек… и кто-то ещё. Он почему-то не заходил в квартиру, а топтался за их спинами.

Дома вмиг стало тесно, людно, шумно. Мальчишки сразу принялись носиться с воплями и гиканьем, правда, Тимур их тотчас угомонил, сказав всего лишь одно слово, да даже не слово, просто коротко шикнул:

– Тсс.

Ну и взглянул так, что все остальные тоже сразу притихли. Кроме Марины. Она, наоборот, радостно и громко объявила:

– Девчонки, Наташа, Дарья, а у нас для вас сюрпри-и-из. Только, пожалуйста, без нервов! Выдохните и… Ваня, входи!

Из-за спины Тимура показался… папа. Посмотрел на нас виновато.