Кэтрин Уокер - Остановка в Венеции

После этого она умолкла и, бросив на меня злобный взгляд, убралась. Винченцо утешал меня, прижимая к себе, я рыдала от бессилия и отчаяния. Когда же, наконец, я пришла в себя, мы разделили скромный ужин, который съели в молчании — так велико было наше потрясение и горе. Винченцо обещает придумать что-нибудь, но видно, как его самого ошеломила эта сцена.

20 октября

Утром умерла Джемма. Матерь Божья, смилуйся, прими к себе ее невинную душу.

15 декабря

Я болела. Кажется, не одну неделю. Мало что помню из этого времени. Винченцо говорит, что день, когда мы отправляли Джемму на вечный покой, выдался промозглым и ветреным и по возвращении меня бросило в жар и одновременно пробрал сильный озноб. От начавшейся лихорадки не помогали никакие снадобья, я впадала в беспамятство, из которого вырывалась лишь на краткое время. Лекари подозревают ту же болезнь, что унесла нашу крошку Джемму — девочка была слишком мала и слаба, чтобы противостоять такому жестокому недугу. Заразе, как говорит Нукка. И считает, что ее распространяю я. Может, я заразила саму себя? Тогда что получается — она права или нет?

Я немощна, и брат велит мне беречь себя. Он терпеливо меня выхаживает. Всякий раз, когда я выпутываюсь из тенет забытья и дикими полуслепыми глазами смотрю на мир, вижу перед собой его лицо, а иногда, кажется, еще и Дзордзи — он шепчет мне что-то и держит за руки. Я вскрикиваю, но он всегда растворяется, а я снова увязаю в этом аду, где верещит Нукка и ко мне тянутся тонкие пальчики Джеммы. Вновь и вновь малышку поглощает тьма, а я тщетно пытаюсь удержать ее будто налившимися свинцом руками. До сих пор обрывки этого кошмара преследуют меня.

Винченцо сказал, что мы тут одни с Дзуане и Лоренцо. Нукка увезла своих детей в Падую и не вернется, пока не удостоверится, что дом очищен от заразы. «От меня то есть?» — уточнила я. Он рассмеялся. «Нет, зараза перебралась в Падую». «Правда, — спросила я, — что сюда приходил Дзордзи?» — «Да, он пришел, как только она уехала, и страшно терзался». — «Можно мне с ним повидаться?» — «Сегодня вечером. Но ты должна отдохнуть, тогда мы устроим маленький ужин, чтобы отпраздновать твое выздоровление». Утомленная, я снова забылась сном. Позже пыталась подняться, чтобы расчесать волосы, но ноги подкосились.

Вечером пришел Z, а еще Дзуане и Лоренцо. Какой бальзам на душу — видеть моего учителя! Добрая Лючия приготовила мне слабый бульон, который я сподобилась проглотить, и бокал вина, от которого, как сказал Винченцо, у меня на щеках снова расцветут розы. Боюсь даже подумать, на кого я сейчас похожа. Оба младших брата смотрели на меня с неподдельным ужасом. Я сильно исхудала и, наверное, сильно подурнела.

Я быстро утомилась, и все ушли, кроме Z, который прилег рядом и коснулся губами моих волос. «Я все та же?» «Ты моя Клара, — неслышно прошептал он мне на ухо, — и ты жива. Боже, как я перепугался. Да, я же тебе кое-что принес!» — вспомнил он и, привстав, выудил из кармана куртки маленькую коробочку. Я открыла ее — внутри сияла крупная жемчужина, переливающаяся розовым и золотистым, словно капля света, который можно сжать в руке. Я разрыдалась, обессиленная после болезни. «Не надо, милая, не плачь. Эта жемчужина — ты. Такая, какой была и есть в моих глазах». Он прижал меня к себе, и через миг я уже снова оказалась без чувств.

9 января 1507 года

Печальный вышел праздник без милой Джеммы, покинувшей нас навсегда. Боже, храни мою милую девочку. Нукка тоже еще не вернулась, плетет какие-то свои козни. Может, сама собирается выйти за того старика из Падуи? Нет, слишком несбыточная мечта…

Z обедает здесь, пользуясь дарованной нам роскошью свободы. Я уже достаточно поправилась, чтобы одеваться и спускаться вниз, но еще не настолько окрепла, чтобы дойти до мастерской. Винченцо будет писать Мадонну для своего братства, a Z начал экспериментировать с образом, навеянным, как мне кажется, тем полотном с бурей. Он говорил о рисунках муз и воплощениях добродетелей, которые хочет мне показать.

Вчера вечером мы наконец подошли к неизбежному вопросу — возвращению Нукки в наш ныне такой мирный дом. До сих пор Нукка представлялась Дзордзи лишь нелепой преградой на пути к нашему счастью, но теперь он ее ненавидит всем сердцем, считая, что ее бессердечие подстегнуло мою болезнь. Винченцо говорит, мы должны вознести хвалу Господу за то, что я осталась жива, и действовать надо осмысленно и целенаправление. «Сможешь ли ты остаться тут, Клара?» — спросил он. «А куда еще мне идти?» — «Может, тебе лучше будет в монастырском доме?» «Хочешь сослать меня в монастырь?» — вскричала я. «Разумеется, нет. Но там можно пожить. Это донна Томаса предложила». — «Она была здесь?» «Она со мной разговаривала», — объяснил Винченцо. Я оглянулась на Z. «Не стоит ли нам пожениться прямо сейчас?» — предложил он. «Нет, — возразил Винченцо. — Надо выждать. Нукка вернется с полной котомкой хитрых планов, да и про городские власти нельзя забывать». «Она будет жаловаться на нас властям?» — изумилась я. «Она может попробовать выдвинуть обвинение против Дзордзи, — ответил Винченцо. — Подходы у нее найдутся. Львиная пасть, на худой конец», — пояснил он, понизив голос. Мы оцепенели в суровом молчании. «Она готова погубить его жизнь и доброе имя по навету двенадцатилетнего юнца?» — ужаснулась я. «Кто знает, что ей известно… — проговорил Винченцо. — У нее свои осведомители. Разумнее всего будет держаться от нее подальше и смотреть, что принесет время». Он, конечно, прав.

Мы с Z долго сидели у огня. Я достаточно выздоровела, чтобы желание проснулось снова.

Меня отвлек легкий шорох — кто-то скребся в дверь. Если это крыса, то она очень не вовремя. Но когда я открыла дверь, на пороге обнаружился не кто иной, как Лео, — он тут же бросился в комнату.

— Ты что здесь делаешь? — удивилась я.

— Это я его прислала, — раздался голос Люси от подножия лестницы. — Подумала, вдруг тебе скучно одной. Докуда дочитала?

— Выздоровление после болезни.

— Ясно. Я мысленно с тобой. Скажи ему, чтобы лег, он послушается.

— Спасибо! Кто следующий на очереди? Маттео?

— Лидия просила уступить ей. Он согласился.

— Тогда пусть приходит — может взять то, что я уже прочитала. Передайте ей. Я с радостью поделюсь.

— Хорошо. Пока, Нел.

— Пока, Люси.

Я услышала удаляющиеся шаги.

5 февраля 1507 года

Я здесь, в кругу друзей. Донна Томаса пришла навестить меня в январе, когда я слегка окрепла, — видимо, догадалась по разговорам с Винченцо, что в атмосфере моего отчего дома мне не поправиться. Она сказала, что мы не должны проклинать, а, наоборот, должны молиться за души одержимых. И еще она дала мне позволение время от времени встречаться с Z в гостевой монастырского дома.