Развод. Бумерангом по самые я... - Каролина Шевцова

отвечаю серьезно. - Но если результаты будут...

- Будут, - резко перебивает он и выходит, громко хлопнув дверью.

 

Рита вздыхает:

- Другие учителя не будут против? Такого... юного коллеги?

Я пожимаю плечами:

- Они будут счастливы, если он перестанет донимать их и срывать им уроки. Саша не глупый, Риточка. Наоборот - умный до неприличия. Просто ему смертельно скучно.

- А деньги на его зарплату? - поднимает бровь подруга.

Я не могу сдержать ухмылку:

- Отчим заплатит. Он же у нас богатый.

Мы смотрим друг на друга - и взрываемся смехом. Когда приступ веселья проходит, Рита вдруг становится серьезной.

- Ты знаешь, - говорит она тихо, - ты потрясающий управленец. Под тобой обычный языковой клуб превратился в лучшую школу города. Я даже не представляю, как мы будем без тебя...

Мое сердце замирает на мгновение.

- Что, уже на пенсию меня отправляете? - пытаюсь шутить, но голос звучит неестественно.

Рита смотрит мне прямо в глаза:

- Ну как же. Я думала... когда все закончится, ты поедешь в Екатеринбург. За Яшиным. Или я не права?

Солнечный луч, игравший на полированной поверхности стола, вдруг кажется слишком ярким. Я отворачиваюсь к окну, где на школьном дворе вижу Сашу - он уже окружен толпой ребят, что-то оживленно им объясняя. Те хохочут и косятся в сторону моего кабинета. Точно, обсуждают нас с Риткой. А почему бы и нет? Я директор, Рита завуч – кого как не нас с ней обсуждать бедным детям? Уверена, у нас с Ритой и прозвища есть, а то, что мы о них не знаем, говорит о том, что дети у нас нормальные и воспитанные. Потому что мы же с Ритой их нормально и воспитали.

Столько было вложено в это сил. Столько времени. Столько слез.

И теперь сама мысль о том, чтобы оставить школу… даже думать об этом больно.

- Не знаю, Риточка, - тихо отвечаю я. - Пока не знаю...

За окном смеются дети. Где-то звенит звонок. Жизнь продолжается.

Кофейная чашка в моих руках уже остыла. Я провожу пальцем по гладкому краю, наблюдая, как последние капли кофе оставляют темные следы на белом фарфоре.

- А что останавливает? - мягко спрашивает Рита, поправляя очки.

Я поднимаю на нее глаза и вдруг понимаю, что больше не могу лгать. Ни ей, ни себе.

- Страх неизвестности, - выдыхаю я.

Рита качает головой, ее рыжие локоны покачиваются в такт движениям.

- Карин, ну брось, не первый переезд в твоей жизни. Тем более, что это не навсегда, на год или как там Яшин говорил?

Господи, чего только Яшин не говорил! И Мне, и Рите, и Тимохе, и секретарше Ирочке и даже нашему охраннику. Настоящий юрист - выстроил оборону так, чтобы у меня не осталось путей к отступлению. По его мнению, теперь я должна согласиться уехать в Екатеренбург, потому что… ну потому что об этом уже все знают. В смысле, я еще не дала согласия? А разве оно кому-то нужно?

- Или ты боишься начать что-то новое, - догадывается подруга. – Карин, брось. Жизнь так непредсказуема, а мы с тобой уже в таком возрасте, что не знаешь, сколько еще осталось. Иногда нужно просто ответить судьбе «да» и шагнуть в неизвестность.

- Этому меня учит та, что все никак не ответит судьбе «да» и не узаконит отношения со своим Юрочкой? - пытаюсь пошутить я, но голос дрожит. - Блудница!

- Сучка, - тут же парирует Рита, и мы обе взрываемся смехом.

На мгновение становится легче. Мы улыбаемся друг другу, как два заговорщика, но в глубине глаз у каждой - понимание. Мы знаем страхи друг друга наизусть.

- Тебе легче, - вырывается у меня. - Ты всегда знала, что Юра где-то рядом сходит по тебе с ума.

Рита резко вскидывает голову:

- Да нет же!

- Да, да же! - настаиваю я. - Да, Рита!

Она вздыхает, снимает очки и устало трет переносицу.

- Карин, я напомню, у Шмелева за спиной три брака.

- Ага. Соседка по общаге, которая об его голову супницу разбила, меркантильная мразь с зудом причинного места и молодая дура, которая считала, что Африка это страна. Такие вот у тебя конкурентки, Рит. На их фоне очень легко быть той самой, идеальной. И знать, что все это время тебя кто-то любил и ждал.

- То есть, Яшин виновен в том, что был женат?

- Да ни в чем он не виноват! Просто… фу, я сама себе противна за то, что скажу сейчас! Но мне так сложно конкурировать с этой бедной женщиной. Которая любила Влада, делала его счастливым, а потом умерла. И если бы она ну… не заболела тогда, то кто знает, приехал бы он вот так, или остался там, со своей женщиной.

- История не знает сослагательного наклонения.

- Зато его знает женская паранойя! Рит, я понимаю, что это все глупо, но ведь он жил как-то и был счастлив, и не вспоминал обо мне, и не думал, и не писал.

- А ты писала?

- Это другое!

- Да нет, как будто то же самое. Карина, ну неужели ты будешь обвинять человека в том, что он посмел не помереть с горя после того, как ты ушла?

- Нет, конечно. Хотя… я от этого самого горя чуть было не померла тогда, и пока выкарабкивалась из ямы, Влад… он влюблялся, женился, встречал жену из роддома, качал на руках своего сына. Я думала, как он там без меня, а оказалось, что прекрасно!

- И за это нужно его наказать?

- Да я разве наказываю? Я жалуюсь, и никому-нибудь, а самой близкой своей подруге! Рит, ну я понимаю, что это глупость, но… он был счастлив там, в своей жизни и даже не вспоминал обо мне. И не вспомнил бы никогда, если бы не эта ужасная болезнь его жены! И да, мне обидно! Могу я обидеться или мне и это нельзя делать? Влад, он моя самая первая