Нам (не) по пути - Мара Евгеника

— А Вы знали, что Варвара много лет была Белым Ангелом?

— Честно признаюсь, узнал только тогда, когда она пришла ко мне за помощью уже будучи беременной. Тогда и решили заявить о помолвке, что бы Сафрон от неё отстал. Подожди она же могла и к тебе обратиться за помощью. Почему же не сделала этого?

— Ну об этом, Марк Каренович, мне придётся чуть позже у неё самой спросить, — говорю я.

— Сказал бы я тебе, Кирилл, добро пожаловать в семью, сынок, но зная Варвару, торопиться не буду. Вот когда пройдешь этот квест под названием " Варюха и ее изюминки", тогда и поговорим. Ну, если у тебя, конечно, все получится. Правильно, Ливон?! — подмигивая, произносит Каренович.

Перед своим выездом из усадьбы Барса за ужином рассказываю о причинах своего отъезда из страны и о своих дальнейших планах.

— Очень понимаю тебя, Кирилл. Мы за бизнесом твоим присмотрим. В Питере же рулить Олежек будет, правильно? Ну и славно, Коршун — мужик честный и правильный. И бизнес не погубит, и тебя не сдаст. Езжай легко и спокойно!

Да, вот я и жду своего вылета спокойно и налегке во всех смыслах этого слова. Из багажа у меня лишь полупустой рюкзак.

Закинув лямки рюкзака на плечо, не оборачиваясь направляюсь в терминал посадки.

Путь мой неблизкий. За четверо суток с пятью пересадками по воздушному пространству я преодолею расстояние 14 тысяч 472 километра. Конечный пункт моего многотысячного путешествия столица Австралии Канберра.

Глава 28

- Пилот Иван Вайц останавливается на пит стопе. У его болида проверяют давление в колесах, пилоту поправляют шлем и фиксирующие ремни для обеспечения его безопасности, — кричу я как комментатор на гонке формулы 1. — Пять, четыре, три, два, один, пилот Иван Вайц срывается с места, опережая, всех своих соперников устремляется вперёд и становится лидером гонки.

Последние слова сын мой уже не слышит, потому что несётся на своём детском болиде с такой скоростью, что у меня самой дух захватывает, но только от страха.

— Варюш, завтра лечу в Москву. Дел накопилось до жути сколько, — приобнимая меня за талию нежно на ухо шепчет Ливон. Буду скучать по тебе и Ванюхе. Постараюсь вернуться к его дню рождения. Кстати, надеюсь в этом году наш американский друг не приедет в гости?

— Стопе, дорогой мой, я что-то не поняла? Чем тебе снова Юсти не угодил?

— Ну, да, Варь, мне не нравится, что он постоянно трется около тебя и Ваньки. Я этого и не скрываю.

— Ах, вах, вах, вот где собакен порыт! Смотрю ревность ваша с Юсти — обоюдная беда! Чувствую, что я для вас обоих — шкура не убитого медведя! Не прекратите допекать меня, отдам свое сердце какому-нибудь швейцарцу или немцы! — хохочу от души.

— Вот только не надо пугать меня, жэнщина! — тоже смеется Ливон. — Швейцарцы и немцы — это не патриотично! И, вообще, этим твоим ухажерам, которые вечно трутся вокруг тебя в клинике, покажу "кузькину мать" и ноги повыдергиваю. Кстати, даже не погнушаюсь войти в союзный сговор с американским Юстином. Уверен, он точно не откажется…

Не успевает Лив договорить, как нам навстречу, как цунами, несётся Ванька, что-то держа в руках.

— Боже, нет, только не это, — тихо поскуливая, произношу я.

— Мам, глянь, какая бошая лягуха. Вот у неё тошно мошно шивот разрррэсать и сэрррце увидеть. Давай, её домой возьмём и сэрррце посмотрим? — кричит Ваня. — Дай мне пакет от пирррошного. Я туда лягуху полошу.

— Стоп, юный Айболит, давай, просто отпустим лягушку. У неё маленькие детки есть, пусть она к своим малышам прыгает. Ну же, Вань?!

— Пошему, пошему, пошему? — тихим и упёртым шепотом кричит Иван и топает ногой. — Я…хошу, мне…надо! Надо мне!

— Ванюш, помнишь ты хотел лошадку покормить и на ней покататься? Давай, сейчас ещё круг проедешь на болиде, и мы отправимся к лошадкам?

Ливон подхватывает сына на руки, гладит спинку и целует щёчку.

— Вань, давай отпустим лягушку. Мы с тобой дома посмотрим её сердце в книжке. Как эта книга называется, подскажи мне, сыночек?

— Шиклопедия, — тихо произносит Ванечка и утирает ручками слёзки. — Ладно уш, давай пока отпустим.

Мы дружно отпускаем лягушку на волю. Ваня, растерев слезы по щекам и глотнув молока, снова несётся на болиде по гоночному кругу…

Дожидаемся нашего гонщика, едем катать его на лошадях, потом в кафе, где Иван вспоминает про мотик.

— Мам, пойдем в магасин, мотик покупать, а? — обращаясь ко мне, Ванька щенячьими глазами смотрит на Ливона.

— Ой, надо же, в этом кафе детская зона есть и доска для рисования, — опуская вопрос Ваньки, восклицаю, зная, что рисование одно из любимых занятий моего сына.

— Где? А! Тошно! — в восхищении кричит мой юный художник и с горящими глазами бежит в детскую зону.

— Варюша, если честно, искренне восхищаюсь тобой, твоим терпением, силой твоего характера, — нежно приобнимая меня, говорит Ливон. — Раньше думал, что моя мама — образец самоотверженной любви к ребёнку, но нет…Здесь ты переплюнуть даже ее!

— А что ещё остаётся делать, Лив? Если у моего сына три увлечения — гонки, рисование и препарирование. Он вчера притащил лягушку и прямо на кухонном столе ножом вскрыл ее брюхо. У нашей няни чуть сердце не разорвалось от ужаса. Она мне весь вечер читала морали про детскую агрессивность. Дед Аскар, посмеявшись вдоволь, конечно, успокоил её тем, что это у Ивана наследственное, будет хирургом. Мне, к сожалению, совсем не смешно. Наш мальчик скоро начнёт котов и собак препарировать. Прямо вот нисколько не удивлюсь. Вторая моя боль — это Ванькина страсть к гонкам и автопрому. Ливон, сам же видел, весь задний двор его транспортом заставлен. Нет, пусть уж лучше рисует!

— Да, Варюша, парень растёт. Характер у него огонь. Сразу видно, в маму. Мальчику отец, мужчина рядом нужен, Варь, — заглядывая мне в глаза и приобнимая меня за плечи, говорит Ливон.

— Так вот же ж, милый, ты у него и есть! Давай, воспитывай. Ты и мужчина, и отец-крестный. Тебе и карты в руки.

— Ну да, ну да, про карты в руки — это ты, Варвара, круто заявила. Боюсь, что с тобой можно очень быстро и без рук остаться. Знаешь анекдот про руки. Он, уж прошу меня простить, с матом, но как говорится слов