Женимся! Семья за одну ночь - Вероника Лесневская

а репутацию и карьеру доверил Арсу. И не жалею об этом. Мы хоть и препираемся с братом, но в экстренных ситуациях стоим друг за друга горой. Потому что семья важнее, даже если один из ее членов – болван с отвратительным чувством юмора.

– Где Арс все это взял? – смущенно лепечет Сашка.

– Тш-ш, – осекаю ее, взяв за руку. – Наслаждайся просмотром, дорогая.

Через дверную щель заглядываем в кабинет президентского люкса этого самого отеля, в котором мы сейчас находимся. За столом переговоров знакомые рожи. Сквозь шорохи и шум радио прорываются куцые обрывки разговора, правда, и их достаточно.

– Все в силе, как мы изначально договаривались. Когда, наконец, репутация Высоцкого будет уничтожена, больше никто не поверит его опусам. Вы получите неустойку, я и другие разоренные рестораторы – сатисфакцию. По рукам? – гремит голос Михайлова.

– Допустим, – загадочно отвечает ему Летов.

Видео заканчивается – и в зале воцаряется гробовая тишина. Гости переглядываются, некоторые из них встают с мест и спешат удалиться, чтобы их не привлекли к скандалу. Другие медлят, до конца не понимая, что произошло.

– Это монтаж, – не сдается Михайлов, а потом добавляет чуть слышно, обращаясь только ко мне: – Все равно ничего не докажешь, а эти материалы нельзя использовать в суде.

– Посмотрим, – усмехаюсь и получаю слабый шлепок по предплечью. Перехватываю Сашкину дрожащую руку, поднимаюсь и тяну ее за собой. – Бери Маруську, пора заканчивать этот балаган, – подмигиваю насупленной жене, а следом перевожу взгляд на застывшего каменным изваянием Летова. Четко и строго чеканю: – Я выхожу из проекта. По поводу контракта с вами свяжутся мои юристы.

– Вы подписали контракт на год! За досрочное расторжение предусмотрен штраф, – блеет редактор, но его жалкие потуги испугать меня разбиваются о каменную невозмутимость, когда я прохожу мимо. – Штраф!

Громко смеюсь, открывая двери и пропуская моих девочек в холл. Разумеется, я намерен бороться, но даже если ничего не выйдет – лучше распрощаюсь с деньгами, чем потеряю нечто более важное. Плевать на банковский счет, когда уже выиграл рыжий джек-пот.

Ловлю на себе настороженный, беспокойный взгляд Сашки, подмигиваю ей, погружая в глубокий шок. Она смотрит на меня участливо и жалостливо, как на сумасшедшего, и мысленно ставит диагноз. Покачав головой, заботливо притягивает к себе Маруську, оберегая ее и, похоже, поставив крест на мне – непутевом, свихнувшемся папашке.

– Ждите звонка от моего адвоката, – не оборачиваясь, бросаю Летову напоследок. Строго, четко, безапелляционно. Все силы брошу, лучших юристов подключу, лишь бы уничтожить эту шайку. Я принципиальный, порой в ущерб себе. Плохо они меня знают.

– Олег Геннадьевич, – отвлекает меня кто-то из рестораторов, покинувших зал раньше. Затем присоединяются другие, окружают меня. Извиняются, уверяют, что не причастны к разразившемуся скандалу, клянутся разорвать любые связи и с Михайловым, и с Летовым, просят не упоминать их в статье, если я планирую предать это огласке. А я планирую! Кое-то вообще твердит, что оказался на презентации случайно. Зашел, так сказать, не в ту дверь.

С трудом подавляю смех, стараюсь держаться холодно и важно, молча киваю в ответ. Понимаю, что на меня лично бизнесменам насрать, но они не хотят лишних проблем и пятен на репутации. Знают, что я могу им это обеспечить.

На доли секунды упускаю из вида моих матрешек, и они теряются в толпе. Внимательно озираюсь по сторонам в поисках рыжей макушки. Куда опять эта ниндзя Веснушка запропастилась? С ней я стану седым на всю голову и дерганым, зато… счастливым. Надеюсь…

– Я вас услышал, – пожимаю кому-то руку, не глядя, и с трудом выдергиваю ладонь из панической хватки. Рестораторы не спешат меня отпускать без гарантий, а я не собираюсь ничего обещать этим пираньям. Пусть побегают и понервничают, как я все последние недели. – Извините, мои жена и дочь наверняка утомились. Нам пора домой. Всего доброго.

Выбираюсь из окружения, делаю пару широких шагов и врастаю ногами в пол, не зная, куда идти. Хлопаю себя по карманам в поисках телефона, как слышу мерзкий, истеричный голос Милены.

– Не путайся под ногами, мелочь, – звучит на ультразвуке, и меня передергивает. Какая же баба противная! Ходячий стимулятор импотенции. Начинаю понимать, почему Михайлов такой нервный и неудовлетворенный.

– Мам Саш! – возмущается моя дочка. – Меня ведьма схватила! Выручай!

Выгибаю бровь, на мгновение растерявшись. Если эта тварь посмеет Маруську тронуть, я за себя не ручаюсь! Сжав руки в кулаки, спешу на звук.

Придушу! За парик по холлу оттаскаю!

Однако у меня появляется достойный конкурент, жаждущий вендетты еще сильнее.

– Руки свои немытые убери от моей дочки, Милена, и займись привычным делом, – угрожающе произносит Саша, и я не узнаю ее. Улыбаюсь, как идиот, поймав, наконец-то, взглядом насупленное конопатое личико. Зато какое грозное! Я сам боюсь!

– Каким… делом? – мямлит молочная выдра.

Как завороженный, слежу за действиями разъяренной Сашки. Не моргаю, пока она воинственно задвигает за себя Маруську, хватает пару бокалов у лениво снующего рядом официанта – и выплескивает шампанское в Милену. Стрельба из двух рук в прямом эфире.

Какая же шикарная девушка! Пожар на каблуках!

– Уборкой, – подытоживает с опасной улыбкой.

– Все беды от тебя! – шипит силиконовая дрянь, обтекая во всех смыслах. – Ах ты! – надвигается на Сашку, но теперь за нее вступается Маруська, уперев ручки в бока. – Вы обе!

Милена судорожно оттряхивается и покачивается, как неваляшка, случайно цепляет грудью опешившего официанта, выбивает из его рук поднос – и содержимое всех бокалов оказывает на ней и… на Сашке. Дочку моя жена каким-то чудом успевает прикрыть собой. Видимо, материнский инстинкт внезапно включился.

Тем временем я окончательно понимаю, что… влюблен, черт возьми!

Подлетаю к ним, прижимаю мокрую, липкую Веснушку к себе, наплевав на внешний вид, дорогой костюм и напрочь забыв о брезгливости. Хватаю дочку за руку, стараясь хотя бы ее сохранить сухой и чистой.

– Милена, если ты еще раз… – начинаю грозно, но договорить не успеваю.

Она испаряется, как иллюзионист, мгновенно растеряв весь пыл. Мчится за подпиской в лице Михайлова, но тот сбегает через запасной выход вместе с Летовым. Мокрая бройлерная курица шлепает лапками следом.

– Сашенька, я… – поворачиваюсь к своей алой от гнева и смущения клубничке в шампанском. Осекаюсь, заметив, как эротично влажный бархат облепил ее тело. Каждый изгиб, каждую выпуклость. Как вторая