Измена за изменой (СИ) - Ария Тес

рестораны, путешествия. Он мне ни в чем не отказывал! Муж замечал во мне все: новую прическу, одежду, духи, косметику. Он все видел! И это самое паршивое по итогу. Если бы Адам был козлом или больным на голову Гитлером-контролером, абьюзером, было бы гораздо проще, но он так им и не стал. Никогда не был. Ревновать? Да, без этого никуда! Но мой телефон не проверяли, истерик по поводу мужчин рядом не закатывали, дома не запирали, одеваться, как я хочу, не запрещали. Я была свободной рядом с ним во всех своих проявлениях, которые он всегда любил.

Тогда...Почему?...

Надо еще выпить.

День был тяжелый и длинный. Впереди - обрыв. Я запуталась. Мне нужно просто расслабиться. Мне нужно начать дышать.

Нехотя прохожу вглубь темноты, обнимая себя за плечи. Здесь холодно. И не потому, что включен кондиционер, это другой холод. Одиночество и разруха - вот его дрова да керосин. Они этот холод подпитывают, и очень хочется плакать, а победа уже совсем не радует.

Она принесла мне по итогу больше горя.

Не в плане того, что мне не понравилось макать бывшего мужа мордой в собственное дерьмо, а в том, что он теперь - бывший муж, и это удручает, как ни крути.

Еще раз вздыхаю, потом стягиваю с барной стойки бокал, который подготовила еще перед уходом на день рождения. Чувствовала, что он пригодится. Видите? У всех женщин развита интуиция! Я же говорила…только у меня она явно развита как-то странно. Выборочно.

Рубиновая жидкость наполняет его наполовину.

Красиво так наполняет, эстетично.

Фиолетовых отблесков, конечно, не видать, но это ничего. Я просто представляю, что они есть, пока расстегиваю свое платье и позволяю ткани соскользнуть прямо на пол.

Хочу отделаться.

Обычно я очень бережно отношусь к вещам, особенно своего производства, но сегодня не такой день. Я просто хочу перестать чувствовать даже ткань, которая напоминает мне о том, что завтра мне предстоит серьезный разговор; с ним.

А он предстоит! Себя обманывать - глупо. Я знаю, что Адам не удержится в стороне, и мне еще аукнется все, что происходило в последние полгода. Я по-прежнему не боюсь, просто пока не готова об этом думать.

Надо отвлечься.

Подхожу к огромным, панорамным окнам, у которых стоит кровать. Я на нее смотреть не могу и не знаю, как буду здесь спать, если честно. Вдруг он тут тоже…кого-то? Я же не изучала все его измены под микроскопом. А надо было! Тогда избежать возможных эксцессов было бы проще.

Интересно, что он сейчас делает?

Разглядываю огни, которыми горит Москва, и вот вам дурость номер миллион - я снова думаю о нем. Волнуюсь. Я, твою мать, за него переживаю! Идиотка...

Господи, как же это неправильно… почему Морфеус существует только в воображении братьев Вачовски? Это так несправедливо. Мне бы хотелось иметь возможность «забыть его навсегда, как будто и не было ничего», хотя я не уверена, что решилась бы. Это так. Чтобы быть до конца честной, ведь сегодня мы не врем? Ложь мы не любим.

Усмехаюсь горько таким же горьким мыслям, медленно покручиваю бокал в руке. Холода уже не замечаю. На мне из одежды одни шелковые трусики и каблуки, но это значения не имеет - в душе моей настоящая вьюга, так что какое мне дело до температуры в комнате?

Правильно, никакого.

И вообще. Я…

- Ты по-прежнему самая красивая женщина, которую я видел, Елизавета.

Вздрагиваю всем телом, теряя мысль, конец которой растворяется в учащенном сердцебиении. Зато вырывает в реальность из грез, так сказать.

Теперь я чувствую.

Между лопатками жжет - и это означает только одно.

Его взгляд.

Неужели ты думала, что он будет ждать до завтра? Серьезно, Лиза?

Честно? Надеялась, что нет. Опять же: мы договорились не врать.

И я улыбаюсь…

Медленно поворачиваюсь.

Сидит. В кресле в углу комнаты, откуда видно только силуэт. Угостился виски - а это уже наглость.

Наклоняю голову набок и поднимаю брови.

- Надеюсь, что ты принес виски с собой, потому что за этот мини-бар нужно платить отдельно.

Реплика его смешит.

Низкий, бархатный, его смех разбивает тишину и ведро мурашек о мою кожу, но я не позволяю себе даже плечами повести.

Сча-а-аз! Несмотря на душевную смуту, хрен я тебе дам карт-бланш на мои эмоции. Научена опытом: осторожней надо руки развязывать всяким придуркам! Спасибо за ценный совет, кстати. Видишь? Я его запомнила.

Спокойно делаю пару шагов, чтобы обойти кровать, сажусь. Чувствую, что Адам следит за каждым моим движением, оставляя вполне ощутимые ожоги в районе груди и живота. Талии. Бедер. Я не знаю, какую часть моего тела он любит больше. Он никогда и не выделял ни одну из них - будто все сразу любил и хотел, что сильно льстило.

Сейчас тоже льстит.

Смотри! Я не стесняюсь. То есть совсем.

Упираюсь руками за спину, расправляю плечи и закидываю нога на ногу. Смотри. Мне не жалко.

И он смотрит. Плавно наклоняется вперед, втыкая локти в колени, так что теперь я вижу его лицо.

И взгляд.

Тот самый взгляд, которым он всегда на меня смотрел - вперед! Наслаждайся.

В груди просыпается давно знакомый азарт, и это действительно игра. Кто кого перемолчит? Переглядит? Переломает? Кто сдастся первым и заговорит? О слоне в комнате, которого сложно не заметить хотя бы из-за его физического отсутствия, а?

Улыбаюсь.

Цыкает.

- Смотрю, тебе сильно весело, да?

- А ты явно хотел, чтобы было наоборот?

Слышу скрежет зубами и улыбаюсь еще шире, делаю глоток вина. Он повторяет за мной.

Снова молчим.

Я снова не сдаюсь.

Он снова прогибается.

- Ты соврала мне.

- И теперь мы квиты.

- Я никогда тебе не врал.

- О! Пф!

Фыркаю, начинаю злиться. Как же меня достало это слушать! Господи, спаси от бреда, умоляю…

Только Господь явно нем и глух к мольбам идиоток, которые сами решили поиграть с его любимым ангелом. Ах, ну точно…Люцифер же был самым любимым, помните? И самым красивым. Чему я тогда удивляюсь? Логично, что самые отъявленные ублюдки - самые прекрасные Адонисы; и все это одно лицо? Точно. Логично.

- Давай без этого, Елизавета. Ты наебала меня. А потом унизила.

- Ты унижал меня пять лет, - цежу, в ответ получаю усмешку.

- Никому, включая себя, я бы не позволил тебя унизить.

- Открою тебе