Любовный кусь - Анна Рыжак

свое время. Любой труд должен быть оплачен. Уже заметен результат работы? Троцкий стал меньше страдать?

Она смущенно улыбнулась.

– Не буду вдаваться в подробности, это неэтично. Но вот что странно. Почему-то на первых встречах он больше расспрашивал меня обо мне, чем говорил сам. А если и рассказывал что-то о себе, то говорил скупо. Вроде бы сказал много, а вроде бы и ничего не сказал. Только последние три сессии он начал рассказывать о своих переживаниях насчет бывшей девушки. Но, опять же, каждый раз история их отношений была новой, будто он выдумывал. У меня мозги вывихнулись набекрень. Уже в комнате пыталась вспомнить нюансы беседы, но после встреч с ним у меня постоянно какие-то странные провалы в памяти. Помню только, что было очень весело, а о чем говорили – не знаю. Я думала, он будет выливать на меня тонны негатива. Но все происходит с точностью до наоборот.

Я задумчиво посмотрел на нее.

– Попробуй записывать в блокнот то, что он говорит. Люди любят обманывать, а наше тело никогда не врет.

Она улыбнулась.

– Зачем ему меня обманывать? А главное, в чем? Он просто рассказывает о себе и ищет поддержки. Антон производит впечатление очень милого, воспитанного парня.

Нам принесли закуски и обновленные напитки, и мы чокнулись бокалами.

– А ты сама? Справилась с чувством потери? – Я тут же пожалел, что спросил, потому что на ее лицо набежала тень. Но мне надо было знать! Хотелось уже перейти к более решительным действиям, чем вздохи о ней по ночам и реалистичные сны с ее участием. Я так скоро взорвусь!

– Практически. Думаю, что после поездки домой отпущу ситуацию окончательно. Как раз планирую попасть в свой город на новогодние праздники. Там воспоминания снова восстанут, и мне придется с ними сразиться. Хотя я предупредила родителей, чтобы убрали из моей комнаты подарки Макса, его фотки и вообще все, что о нем напоминает. Так быстрее забудется. Думаю, визит домой должен пройти безболезненно. И с нового года начну новую жизнь.

Я кивнул.

Ждем новогодние праздники.

– А ты поедешь домой? – Она перемешала трубочкой лед в безалкогольной пина-коладе и, вынув ее, слизнула пенку сливок.

– Да, пора уже появиться на фэмили-радарах. – Мне пришлось отвести от ее лица взгляд. – В понедельник или во вторник.

– Так рано?! А зачетная неделя?

– Я досрочно закрыл сессию. Все предметы вышли автоматом. Нужно только две работы донести.

– Во даешь! Так можно было, да?

Я позволил себе слегка улыбнуться.

– Просто пишешь заявление, что хочешь закрыть досрочно, – и все.

– Значит… ты теперь нескоро вернешься, – с неожиданной для меня ноткой грусти сказала Виви, убрала трубочку и отпила коктейль из бокала.

– Только в феврале. После каникул.

Она молчала, а я продолжил, будто оправдываясь:

– Давно не был дома. Надо матери помочь с ремонтом. Она теперь одна живет. Так что…

Виви кивнула.

– Ясно. – Улыбка у нее вышла какая-то вымученная.

– Эй! Ты что, боишься не сдать зачет по английскому?

Она усмехнулась.

– Да нет. Просто без тебя будет скучно. Мне кажется, мы классно проводим время вместе! К тому же ты мне неплохо помогал последние полгода. Ко мне наконец пришло какое-то понимание о структуре языка. Информация немного систематизировалась в голове. А еще – да, все равно боюсь, что препод меня завалит. Таблица неправильных глаголов, пассивный залог, правила чтения… Нечто!

– Иностранный язык – это всегда зубрежка. – Я закинул руки за голову и развалился поудобнее в коричневом кресле. – Так говорил наш преподаватель в гимназии. И нагружал, и нагружал, и – еще раз – нагружал заданиями.

– Я была бы рада, если бы мой учитель нагружал нас заданиями вместо того, чтобы позволять бездумно списывать.

Мы молча пялились друг на друга и загадочно улыбались.

– Если будут какие-то трудности, звони по видеосвязи, разберемся.

Вернулись далеко за полночь. На загородный поселок, где было расположено наше общежитие, уже опустилась густая зимняя ночь. Мы смеялись, обсуждая траблы Виви с английским, я придерживал ее за локоть, чтобы она не поскользнулась на ледяных тропинках, ведущих к крыльцу. Были так увлечены беседой, что даже не обратили внимания на огонек от сигареты на балконе четвертого этажа.

– Так, значит, ты тоже в игре? – Мы столкнулись с Сержем в темном коридоре нашей квартиры. Они еще с утра завесили окна шторами блэкаут. И теперь намек на свет был только от мерцающих мониторов в большой комнате. Парни играли, громко обсуждая катку в микрофоны.

Я снял парку, теплые ботинки и пошел к себе. Дэн опять куда-то смылся.

– Пока нет. Видишь, я только пришел. Дай хотя бы переодеться.

– Я не про Доту говорю, красавчик. А про кое-что другое. – Он шел следом за мной.

В своей комнате я снял черный кашемировый свитер, в который успел переодеться перед поездкой в тату-салон, и аккуратно сложил его как в магазине одежды, оставаясь в одних джинсах.

– И про что тогда?

– О, новую татуху сделал. Круто смотрится!

– Не переводи тему разговора.

– Мармеладка… – Он замолчал на пару секунд, и внутри меня что-то ухнуло.

– Что за дурацкое прозвище?

– Неважно… Стас сказал, что вы ушли куда-то вместе.

– И что? – Я снял джинсы и свернул их. – Да, мы сидели с ней в баре. Про какую игру ты говорил?

– Я думал, ты смышленый. – Он нагло улыбнулся, сел на кровать Дэна и посмотрел мне в глаза.

Ненавижу оскорбления в свой адрес.

Где-то на задворках сознания снова захохотал отчим.

Во мне начала закипать кровь.

– Серж… – Я склонил голову набок. – Выражайся яснее, или мне придется выпнуть тебя отсюда.

– Короче, мы с Троцким поспорили на нее. На Виолетту. Что-то вроде того, кто первый… взломает ее код. – Он ухмыльнулся. – Но оказалось, что ты тоже хочешь завалить босса в этой игре.

Я фыркнул.

– И как вы планируете это сделать? Она на вас даже не смотрит, насколько я знаю.

– У меня есть оружие массового поражения – моя харизма, – сказал Серж. – Перед ней никто не может устоять. У Троцкого – свои секреты.

Я закатил глаза.

– И какой призовой фонд?

– Заинтересовался, да? Я знал, я знал, что ты азартный, – подмигнул он. – Сто тысяч. Если участвуешь – повысим до ста пятидесяти.

– Нет, не заинтересовался.

– Что – дешево?

– За деньги я играю только в Доту, а не на чувствах людей. В чем прикол заставлять насильно в себя влюбляться? Чтобы просто чпокнуться? Нарисовать очередную звездочку на фюзеляже? Что за бред? У меня пока есть то, что называется «совесть». – Я посмотрел ему в глаза, и он смело выдержал мой взгляд. – Для меня от победы на одну ночь нет никакого кайфа. Перепих без эмоций не приносит настоящего удовольствия. Так, разрядка на короткое время. Поэтому, нет. – Я отрицательно покачал головой. – Я не с вами. Самоутверждаюсь я в другом – делаю крутые приложения.

– Может быть, ты не с нами, но ты движешься в том же направлении, по той же дороге,