Накажи меня любовью (СИ) - Ковалева Анна

— Эта Лиза просто болтушка. И не особо внимательная, к тому же. Она спутала тебя с другой пациенткой, видимо. Она лежит в крайней по коридору палате. К ней да, муж ходит каждый день.

— Ясно, — из груди вырывается разочарованный вздох. Все же мысль, что Костя поддерживал меня все это время, грела душу. Но и это оказалось иллюзией. Что ж, будет о чем поговорить на следующем сеансе…

Глава 48 Жизнь продолжается

На моей памяти это первый Новый Год, который я встречаю далеко от дома. Обычно каждый год мы с Костей после корпоратива приезжали домой к моим родителям, где и чокались бокалами с шампанским под бой курантов, а потом выходили во двор, чтобы посмотреть салюты.

К родителям мужа мы приезжали позже, аккурат к Рождеству. И эти визиты, если честно, были мне всегда в тягость. Наши отношения так и не потеплели со временем. Наверное, теперь они довольны, что Костя снова стал свободным. Впрочем, не хочу об этом думать. Особенно в праздничный вечер. Последние месяцы были очень непростыми. Так что хоть в главную ночь года стоит хорошо отдохнуть и полностью расслабиться.

Выписали из клиники меня в ноябре, но я продолжила приезжать на консультации пару раз в неделю.

По сути, я заново пыталась адаптироваться к социуму. Училась принимать себя и окружающих.

Тяжелее всего давалась борьба с острым и зачастую необоснованным чувством вины. Я винила себя во всем случившемся: в чрезмерном доверии к людям, в собственной неосмотрительности, приведшей к измене, в разводе, в том, что отец слег с инфарктом, а мать вынуждена была разрываться на части, выхаживая нас обоих.

Освобождение от этого груза заняло много времени, но с каждым днем по чуть-чуть я избавлялась от тяжкой ноши. Я начала принимать сложившуюся ситуацию и свои ошибки, прощать саму себя за то, что вольно или невольно сотворила.

Постепенно училась заглядывать в прошлое, но не растворяться в нем, пытаясь вернуть вчерашний день. Теперь я могла воскрешать приятные воспоминания из семейной жизни без такой острой боли в сердце. Отпустить окончательно еще не смогла, еще недостаточно окрепла для этого.

Поэтому и обручальное кольцо до сих пор на моем пальце. Оно стало для меня связующим звеном между прошлым и будущим, своеобразным якорем, помогающим держаться в реальности.

Костю в произошедшем я не обвиняла. Помнила еще его слова в палате. Ему тоже было больно, он сорвался. Да, обошелся со мной жестоко, но мог и гораздо хуже. Мне осталось лишь простить обиду и окончательно отпустить призрак былой любви.

С Сашей было гораздо сложнее. Меня вообще с трудом удалось разговорить на тему его предательства. Обида моя была очень глубока и со временем не утихла. Ненависть? Злость? Не знаю, даже с помощью врачей мне сложно было проанализировать тот безумный коктейль из чувств, что меня обуревал, когда дело касалось бывшего друга. Мне было проще оставить это в стороне и не ворошить грязное белье. Что толку ковыряться в ране? Ее вычистили, промыли, осталось только зашить.

Что я и делала изо дня в день. Сшивала края разбитого сердца, штопала лохмотья обнаженной души. Стежки местами выходили косыми, кривыми, но тем не менее выглядели прочными. Теперь у меня внутри нечто вроде стеганного лоскутного одеяла. И это меня не пугает, а даже немного забавляет. Главное, теперь беречь это одеяло, чтобы не развалилось. Второй раз собрать кусочки в единое целое вряд ли получится. Это как пытаться собрать размокший картонный пазл. Бесполезно.

Я заново училась любить себя, свое тело. И дело не в шрамиках от стекол, они почти полностью зажили. А в том, что после всех выслушанных оскорблений я просто не могла на себя смотреть. Вид собственного тела вызывал у меня жгучий стыд и отвращение. Поначалу даже переодеваться приходилось с закрытыми глазами.

Пользуясь советами моего терапевта, стала заниматься физическими упражнениями. Записалась на йогу, пилатес. Даже в балетную студию умудрилась походить.

И это было здорово. С одной стороны, заново открывала свое тело, мирилась с ним, держала мышцы в тонусе. С другой — потрясающий внутренний релакс. После каждого занятия чувствовала себя заново рожденной.

Потом решилась и на походы в бассейн. Купила чуть ли не гидрокостюм, чтобы закрыть тело по максимуму. А спустя пару недель решилась, наконец, надеть обычный слитный купальник. Вернее, мама этому поспособствовала, хитро припрятав мой костюм и подложив красивый черный купальник. Сперва я возмутилась, конечно, но потом решила, что пора потихоньку делать шаги вперед, а не замуровывать себя в склепе своих страхов.

В тот день я впервые рассматривала себя в зеркале спокойно и отстраненно, без паники и неприязни. И купальник удивительно хорошо сел на мою фигуру. В былые времена я бы сказала, что выглядела я отлично.

Единственное, что меня напрягало, это заинтересованные мужские взгляды, бросаемые на мое тело. Приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не бросить все и не удрать обратно в раздевалку. Но и эта реакция постепенно сошла на нет, хотя мужчин я все-таки старалась избегать. Выбирала более раннее время, разговоры не поддерживала, лишь на приветствия кивала головой.

В конце ноября приехал отец и нам пришлось рассказать все, что от него скрывали. И про развод, и про мое лечение. В самом мягком варианте, конечно. Сказать, что он был рассержен, это ничего не сказать. Ходил и бушевал целый день. И наши заботы о его здоровье в качестве оправдания не принимались. С трудом под вечер его удалось успокоить. Ну и убедить не ездить к Косте и не разговаривать по-мужски. Хватило того, что мама тогда с ним разговаривала. И, кстати, она так и не призналась, о чем был разговор. Я долго допытывалась, а потом плюнула. Какая теперь уже разница, что было тогда. Наверное, о некоторых вещах и правда лучше не знать.

Папа, как это ни странно, сразу же принял мою сторону, хотя я честно рассказала про измену. Поворчал, конечно. Расстроился, что мы развелись, переживал. Потом уже меня начал успокаивать, заверяя, что найдется еще мой рыцарь в сияющих доспехах.

Хорошо, хоть про Сашу ничего ему не рассказали, как чувствовала, что не стоит. А то точно дело дошло бы или до мордобоя, или до повторного инфаркта. Тьфу-тьфу.

А так вроде бы жизнь налаживалась. Я окончательно переехала к родителям, так нам всем было спокойнее. Что делать с той квартирой — я не знала. Скорее всего, выставлю весной на продажу. Все равно я там жить больше не смогу.

Кошмары больше не мучали. Возможно, сказывалось влияние лекарств. Хотя я стала принимать антидепрессанты по минимуму. Хочу как можно быстрее полностью отказаться от них. А то и так уже начались аллергические реакции. Пришлось полежать пару курсов под капельницей.

Что огорчало, так это то, что Зоя окончательно пропала с радаров. Пока лежала в реабилитационном центре, получила от нее пару смс, но не более того. Навестить она меня не удосужилась.

После выписки я ей звонила, но услышала, что «данный абонент более не обслуживается». Домой ехать к ней не стала. Сама свяжется, если захочет, навязываться не буду.

В начале декабря случайно увидела ее около торгового центра, помахала рукой и хотела подойти. Но она сделала вид, что меня не видит и зашла в кафе вместе с какой-то девушкой. Мне стало больно, но чего-то подобного я и ждала. Мысленно пожелала бывшей подруге удачи и отбросила еще одну нить своей прошлой жизни.

На праздники мы решили сменить обстановку и уехали в небольшой, но очень красивый отель в горах. Нам всем нужно было развеяться. Здесь было очень красивое озеро, к которому я поднималась каждый день и любовалась его застывшей поверхностью.

Пока родители отдыхали в гостинице, я гуляла по окрестностям. Иногда в компании с кем-нибудь из девушек, но чаще одна. Начала ходить на лыжах и даже попробовала встать на коньки. Отбила себе все, что можно и нельзя, но осталась довольной.

И вот сейчас мы сидим в большом банкетном зале, украшенном гирляндами и мишурой, в углу стоит пушистая елка, из динамиков льются старые новогодние мелодии, вызывая жуткую ностальгию по детству, когда еще свято верилось в чудеса и Деда Мороза.