Это не любовь (СИ) - Шолохова Елена

Анварес равнодушно скользнул взглядом по очередному билборду с афишей: в полупрофиль стареющее лицо с ирокезом, над ирокезом большие красные буквы The Matrixx, под лицом – буквы чуть меньше и жёлтые Агата Кристи.

Несколько секунд он разглядывал афишу, пытаясь понять, почему в груди смутно шевельнулось. Вспомнил…

Всего неделю назад, чуть больше, они ехали с Юлей после органного концерта. Она тогда заскучала от Равеля и поймала что-то своё, какую-то песенку и так воодушевилась... Удалось даже припомнить отдельные слова: ночь так юна, и ты юна, и я с тобой тоже юн. Правда, там на английском, но смысл был примерно такой. А ещё она поделилась своими музыкальными пристрастиями. Сказала, что любит какого-то там диджея и Агату Кристи. В общем-то, сказала и сказала, но главное – другое. Главное то, что было потом. От одного воспоминания Анвареса кинуло в жар, а внутри всё томительно сжалось. Тоска, и без того точившая его все эти дни, прихватила уже во всю мощь, скрутила так, что воздуха не хватало.

* * *

К общежитию, где жила Юлька, Анварес подъехал поздно, уже в десятом часу. Наверное, было бы разумнее подождать до завтра, чем нагрянуть вот так, незвано-нежданно и почти ночью. Но терпеть уже было невмоготу.

В общежитие прежде он наведывался только раз, будучи ещё студентом. Ходил на день рождения одногруппника. Так что приблизительно он ориентировался.

В тесном холле вахтёрша бранилась с двумя слегка подвыпившими парнями, которые рвались к некому Стасу, она же их не пускала, собой заграждая проход.

Увидев Анвареса, студенты сразу притихли, поздоровались. Он им ответил, хотя совершенно не помнил, кто это такие.

Вахтёрша спросила очень официально:

– Вы к кому? И в какую комнату?

– К Юле Аксёновой. Я не знаю, в какой она комнате живёт.

Женщина поджала губы и выдала:

– Тут вам не вертеп, между прочим. То один ухажёр к ней ломится так, что аж стёкла бьёт. Обматерил меня, а ему в матери гожусь! То теперь другой… а после девяти гостей мы не пропускаем. Читайте, вон правила на стене висят. И эту вашу Аксёнову... Роза Викторовна, комендант, вообще хотела выселить. Даже докладную на неё написала.

– Вы чего? Это же преподаватель, – встрял один из парней.

Вахтёрша уставилась на Анвареса, сморгнула и залепетала:

– Ой, правда? Вы уж простите, не признала. Вы такой молодой, мальчик просто. Я и не подумала даже. Идите, конечно, идите. В двадцать пятой она живёт, на втором этаже. От лестницы направо. Эй, вы двое, проводите преподавателя. Но до двенадцати чтобы вышли, а то Розе Викторовне сообщу.

Парни с явной радостью приняли на себя роль эскорта.

– Вы у нас литературу вели на втором курсе, – сообщил один, когда поднимались на второй этаж.

– Да, – подтвердил второй. – Здорово очень вели!

– Теперь вам туда, – указал первый. – Вон в ту секцию.

* * *

От обилия звуков и запахов кружилась голова, хотя, может, голова кружилась и вовсе от другого: от волнения и предвкушения. Даже упоминание об ухажёре не испортило ожидания встречи. Сердце то гулко колотилось, то замирало.

Анварес открыл фанерную дверь и оказался в узком, коротком, полутёмном коридоре. Слева, как он понял, находилась кухня, справа, очевидно, уборная и ванная. Дальше по коридору – две комнаты. Он постучал в дверь с пометкой «25», нарисованной чёрным маркером.

Открывать никто не спешил, вместо этого оттуда весело гаркнули:

– Да!

Анварес толкнул дверь и шагнул в комнату.

Юлька, в чёрной майке и спортивных штанах, сидела по-турецки на кровати, водрузив на ноги ноутбук. Волосы собраны резинкой почти на самой макушке в забавный хвостик.

Она подняла голову, взглянула и опешила. Брови взлетели вверх, губы приоткрылись, а в глазах в одну секунду пронеслись и радость, и изумление, и восторг. Там, в комнате, была ещё одна девушка. Она даже, кажется, поздоровалась, но Анварес не обратил внимания. Сейчас он видел только её, свою Юлю.

– Привет, – произнёс он, не в силах сдержать улыбку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Привет, – пролепетала она, превозмогая удивление.

Затем сдвинула вбок ноутбук, поднялась с кровати, неуверенно шагнула к нему.

– Я за тобой. Или ты занята?

– Я? – растерялась Юля. – Нет, нет! Но я… – она оглядела себя, – вон в каком виде…

– Выглядишь ты просто потрясающе, – с улыбкой заверил он.

До безумия хотелось немедленно обнять её. Но там действительно маячила фоном какая-то девушка и откровенно таращилась на него.

Потом он опустил взгляд, тронул Юлины пальцы, на мгновение нежно сжал и снова посмотрел в глаза.

– Тогда ты собирайся. А я подожду тебя в коридоре.

– Хорошо, – с готовностью отозвалась Юля. – Я быстро.

118

Ещё в пятницу Юлька выяснила, что Анвареса на время отстранили от работы, потому его и нет. Не то, что в институте, даже в городе нет, уехал.

Звонить ему больше она не пыталась. Но всем сердцем болела за него и очень хотела бы поддержать. Это же, думала, ужасно, когда все в один миг от тебя отворачиваются и считают виновным. Даже было немного обидно, что он от неё в такой момент отстранился, будто они чужие. Хотя, говорила себе, может, он из тех, кто сочувствие воспринимает как жалость, вот из-за этого и замыкается.

Поэтому она решила просто ждать. Хотя это было очень непросто и очень мучительно. Впрочем, ожидание хорошо разбавляли жизненные неурядицы.

Роза Викторовна от неё никак не отставала и грозилась выселением. Так что пришлось всё же на выходных нанять слесаря и поменять стёкла. И отдать, между прочим, почти половину из пяти тысяч, что остались на житьё.

Ещё две тысячи Юлька отложила на билеты домой, куда собиралась поехать сразу после зимней сессии. Так что, получалось, каким-то чудом ей придётся растянуть несчастные пятьсот рублей на целых две недели.

Но духом она не падала. Подумаешь беда – продержится уж как-нибудь и на лапше. Гораздо сильнее её волновала грядущая зачётная неделя. Конечно, Анварес хорошо её подтянул, причём не только по литературе. Ну и сама она старалась – и новое учила, и пропущенное навёрстывала усиленно, но всё равно было страшно.

И это очень удивляло.

Раньше она училась через пень колоду, прогуливала, не знала ничего, и совершенно не волновалась за сессию. Совершенно не боялась вылететь из института. А сейчас вроде и знала – на тройку уж она в любом случае сдаст, но вот ни в какую не хотела троек. Поэтому и каждую свободную минуту учила-учила-учила.

Это, ко всему прочему, помогало отстраниться от навязчивых мыслей об Анваресе. Хотя бы на время. Впрочем, он и тут её постоянно настигал. Читала ли она параграф, смотрела ли видеоурок – и невольно вспоминалось, как он ей объяснял, как всё раскладывал по полочкам, как затем переспрашивал и проверял и за хороший ответ целовал, сначала ласково, просто как поощрение, но очень быстро заводился, и тогда…

Юлька почувствовала, как к лицу прилила кровь. Подняла взгляд на Инну. Та сидела напротив на своей кровати с книгой и что-то бубнила под нос – тоже сосредоточенно готовилась к зачёту. Юлька смотрела урок в наушниках и её не слышала. Она тряхнула головой, пытаясь отогнать несвоевременные, хотя и очень волнующие мысли, и снова погрузилась в разбор модальных глаголов.

Краем глаза она видела, что в следующую минуту Инна вскочила с кровати, засуетилась. Подняла глаза на неё, проследила взглядом до двери и обомлела.

На пороге стоял Анварес. Кажется, она даже сморгнула – уж не мираж ли это?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Нет, он правда стоял там, смотрел на неё и улыбался.

Юлька сдёрнула наушники, спихнула ноутбук с колен и подошла к нему на слабеющих от избытка чувств ногах. Хотелось сказать ему столько всего, но горло перехватило. А когда он сообщил: «Я за тобой», сердце ухнуло куда-то вниз живота, а потом стремительно взлетело к самому горлу и заколотилось как сумасшедшее.