Джоди Малпас - Одна отвергнутая ночь

— Прости, — говорю тихо, концентрируясь на глубоких вдохах, чтобы успокоить дрожь.

— Не надо. Для меня нет большего наслаждения, чем видеть тебя такой счастливой. — Он снимает свою жилетку, и мне до странного приятно наблюдать за тем, как он аккуратно ее складывает, прежде чем проворно бросить в корзину с бельем. — Ну, есть еще кое-что, но твое счастье не отстает. — Он принимается за свою рубашку, первая пуговица расстегнута на туго натянутой ткани, обнажая кожу.

Я тут же перестаю смеяться.

— Тебе стоит больше смеяться. Это…

— Делает меня менее пугающим, — заканчивает он за меня. — Да, ты говорила. Только думаю, я….

— Прекрасно себя выражаешь. — Тянусь к нему и помогаю его неуклюжим пальцам справиться с крошечными пуговицами, после чего стягиваю с его плеч белый хлопок. — Идеально, — вздыхаю я, отстраняюсь и получаю удовольствие от потрясающего вида; полными желания глазами наблюдаю за тем, как перекатываются мышцы на его сверх идеальном торсе, пока он складывает рубашку. Он искусно бросает ее в корзину для белья и снова оказывается передо мной, руки по швам, голова опущена, взгляд тяжелый. Я впитываю в себя его беспокойный взгляд и тянусь к нему, стремясь почувствовать щетину, которая уже темнеет на его лице. Он позволяет мне какое-то время просто ощущать его, пальцами я очерчиваю линию его подбородка, прорисовываю уголки его глаз и очень нежно провожу по его векам, когда он их для меня закрывает.

Глазами и прикосновениями я впитываю каждую его черточку, пока кончиками пальцев не провожу дорожки вниз по его плечам и не беру его за руки. — Позволь мне исправить, — говорю, переворачивая его руку, разглядывая костяшки с засохшей кровью и немного запачканные.

Он открывает глаза и смотрит на мои пальцы, очерчивающие его, его рука замирает в моей, но он не дергается и не шипит от боли.

— В душ. — Он отстраняет меня от себя и берется за край моего топа, поднимая его по моему телу и заставляя вытянуть руки так, чтобы он смог освободить меня от ткани. Потом снимает с меня бюстгальтер, обнажая небольшую грудь, которая кажется налившейся и тяжелой под его благодарным, хоть и немного пьяным взглядом. Соски затвердели от возбуждения, когда он подушечкой большого пальца ласково касается каждого из них по очереди. — Идеально, — говорит он, оставляя на моих приоткрытых губах невинный поцелуй. — Спрыгивай.

Следую его мягкому приказу и, спрыгнув со столешницы, встаю на ноги, избавляюсь от конверсов и беру на себя инициативу с его брюками, пока он снимает свои туфли. Нет никакой спешки, каждый из нас медленно раздевает другого, пока мы оба не остаемся обнаженными. Я вижу, как он берет из шкафчика пакетик из фольги, движения пальцев неловкие, когда он достает презерватив, так что я подхожу и забираю его у Миллера. Не чувствую никакой неловкости, когда раскатываю резинку на нем, чувствую, как его синие глаза впиваются в мое лицо, и когда я заканчиваю, он с легкостью поднимает меня, прижимая к себе. Мое тело отвечает инстинктивно, руки и ноги обвиваются вокруг него. Плоть к плоти, сердце к сердцу, взаимная потребность, ни больше ни меньше. Он держит нас в стороне от потока воды в душе, пока та не нагревается, и как только температура воды его устраивает, он со мной на руках встает под струи и держит меня, вода стекает по нам, смывая всю грязь, напряжение, сомнение и боль.

— Удобно? — спрашивает он.

— Идеально, — это единственное подходящее слово, которое я смогла подобрать. Улыбаюсь ему в плечо и отстраняюсь, смотря в его прекрасное лицо, мокрое и затуманенное. — Можно мне остаться сегодня с тобой?

— Конечно.

— Спасибо, — выказываю свою признательность, целуя его в подбородок.

— На самом деле, обсуждению это не подлежало, — сообщает он, подводя меня к стене и прижимая меня к ней спиной. — Очень холодная?

Я втягиваю от неожиданности воздух, когда холод от мозаичных плиток расходится по моей спине.

— Немножко. — Он собирается отодвинуть меня, но я замираю, останавливая его. — Нет, я уже привыкла.

Он смотрит на меня с сомнением, но не оспаривает мою маленькую ложь.

— Ты вся мокрая и скользкая, — шепчет он, расставляя ноги и ладонью двигаясь вверх по моим бедрам. Его намерения ясны и долгожданны, об этом ему говорит мое прерывистое дыхание. — Я хочу погрузиться в тебя и тонуть в удовольствии, которое ты мне даришь.

Я задыхаюсь от предвкушения:

— Удовольствие от преклонения.

— От принятия, — поправляет он, отстраняясь и обхватывая рукой свое возбуждение. — Ты даришь мне самое потрясающее наслаждение, принимая меня целиком, не только оболочку красивого тела.

Я рискую снова расклеиться перед ним, его полные трепета слова приводят меня в ступор.

— Для меня нет ничего более естественного.

— Моя прекрасная, сладкая девочка. — Он овладевает моими губами, пока проскальзывает внизу между набухшими складками и со сдавленным стоном толкается глубоко в меня.

Мгновенное ощущение его толщины накрывает меня с головой, заставляя вытянуться в струнку, и я хнычу, стараясь поймать уверенный ритм его языка, терзающего мой рот, пока он сдерживает себя во мне, не двигаясь, дрожа и рыча.

— Больно?

— Нет, — говорю я уверенно, независимо от того, насколько сильный дискомфорт ощущаю.

— Все еще нужно подготавливать?

Это будет сильно, независимо от того, трахну я тебя сразу или сначала подготовлю.

— Всегда. — Улыбаюсь и отстраняюсь, затылком прижимаясь к стене, теряюсь в Миллере, его потрясающих глазах, больше чем наслаждаясь вниманием его пьянящих губ.

Резко кивнув, он не спеша отстраняется, отчего я чувствую узел в животе, меня атакует слишком много всего приятного — ощущение Миллера, его преклонения передо мной, его красота, его запах, его внимательность, и мой любимый непослушный локон — все это дарит мне потрясающее, неумолимое удовольствие. Готовлю себя к его толчкам, и когда это происходит, решительно и умело, поверхностный всхлип удовольствия срывается с моих губ. Я задыхаюсь, отказываясь закрывать глаза и хоть на секунду упустить из виду его лицо, покрытое пеленой страстного желания. Оно заостряет черты его лица. Я могла бы сойти с ума уже от одного его вида.

— Как ощущения? — с трудом произносит он, снова отстраняясь, выходя из меня почти до конца, и снова толкается в меня бедрами с резким и рваным выдохом.

— Хорошо, — хватаюсь за его плечи и стискиваю зубы, вбирая в себя каждое потрясающее движение. Он набирает свой ритм, беспрестанно толкаясь в меня, каждое движение контролируемое и просчитанное.

— Просто хорошо?

— Потрясающе! — кричу, чувствуя сильное трение о мой клитор, это сводит меня с ума. — Блин.