Сюзанна Симмонс - Заманчивые обещания

Миссис Данверз снабдила Трейса стопкой полотенец, которыми шофер Грантов когда-то натирал семейный автомобиль, называемый «Серебряным облаком». «Роллс-ройс» давно канул в Лету. Шофер умер в позапрошлом году. Полотенца остались.

Трейс убедился, что Бадди высушили, накормили и напоили, и только потом приступил к предложенным экономкой сандвичам и стаканчику целительного виски. Он расположился за кухонным столом, молча вкушая пищу и предоставив миссис Данверз вести разговор.

— Она здесь, — провозгласила женщина за чашечкой кофе.

Трейс сделал еще глоток виски.

— Она?

— Мисс Грант.

Он откусил бутерброд — ветчина с сыром, немного дижонской горчицы, ржаной хлеб.

— А-а, мисс Грант.

— Она прибыла за несколько минут до вас и сразу поднялась в свою комнату, отказавшись даже от чашечки чая и домашнего печенья. — Чувства миссис Данверз явно были задеты. — Вообще-то она едва обмолвилась со мной словом.

Трейс предложил ей возможное объяснение:

— Наверное, она тяжело перенесла смену поясов. Миссис Данверз покусала нижнюю губу.

— Может быть.

— Из Парижа слишком долго лететь, — продолжил он.

— Мисс Грант и впрямь выглядела немного уставшей.

— Я и сам выгляжу не лучше, — рассмеявшись, самокритично заметил Трейс, запустив руку в свои все еще влажные на затылке волосы.

— Знаете, я подумала, что, наверное, все дело во мне, — с расстроенной улыбкой поведала ему женщина.

— В вас, миссис Данверз?

Она кивнула своей седеющей головой:

— В моем имени, понимаете? Нет, он ничего не понимал.

— Боюсь, не очень.

— Разве вы не читали классический любовный роман Дафны Дюморье «Ребекка»?

Трейс отрицательно покачал головой. Эльвира Данверз пояснила:

— Ну а большинство людей, по крайней мере большинство женщин, читали. Как бы там ни было, в книге есть экономка, которая становится просто-таки одержимой дьяволом и в финале дотла сжигает дом своего хозяина. — Последовал еще один нервный смешок экономки. — Та миссис Данверз покидает сцену в блеске своего триумфа, если здесь уместен этот каламбур.

— Люди вряд ли принимают вас за вымышленную героиню, — произнес Трейс, пораженный услышанным.

Миссис Данверз распрямила плечи.

— Вы просто не поверите, когда узнаете, что порой говорят и делают люди.

Он юрист. Живет в Нью-Йорке. И очень немногие люди и события могут вызвать его удивление. Экономка доверительно сообщила ему:

— Меня, например, однажды уволили за подгоревший тост.

— Смеетесь?

— Я не шучу. Мой хозяин был убежден, что я хотела сжечь не только себя и кухню, но и весь трехэтажный каменный дом. — Она вздохнула. — С тех пор у меня больше ничего не подгорает.

— Я уверен, что поведение мисс Грант не имеет к вам никакого отношения, миссис Данверз. Скорее всего она просто устала.

— Вы, безусловно, правы, мистер Баллинджер. Как и всегда. Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня. — Эльвира Данверз сменила тему. — Хотите еще сандвич? — спросила она, пододвигая к нему тарелку с тонко нарезанными кусочками запеченной виргинской ветчины, импортного швейцарского сыра и вкуснейшего ржаного хлеба.

За последние несколько лет он научился правильно вести себя с экономкой и кухаркой Коры.

— Никто, кроме вас, не умеет делать такие вкусные сандвичи, миссис Данверз.

— Одно удовольствие готовить для тех, кто ест с таким же аппетитом, как вы, мистер Баллинджер. — Эльвира Данверз покачала головой — ее прическа была аккуратна и опрятна, как и вся она, даже несмотря на поздний час, — и зацокала языком. — У бедной миссис Грант к концу жизни совсем пропал аппетит, вы ведь знаете.

Да, он знал. Бедная Кора.

— Печенье?

Экономка испекла свое любимое — арахисовое масло с шоколадной стружкой. Трейс поблагодарил ее и взял несколько штук.

Миссис Данверз заскрипела стулом, встала и начала собирать грязную посуду. Она поддерживала на кухне безупречный порядок.

— А теперь, когда вы немного заморили червячка, пора избавиться от этой мокрой одежды, пока вы не замерзли до смерти.

Трейс известил ее о своих ближайших планах:

— Сейчас же поднимусь наверх и приму душ.

— Киньте свои вещи прямо возле ванной, — проинструктировала его экономка, когда через несколько минут он уходил из кухни. — Завтра я позабочусь о них.

Трейс разделся и встал под душ. Виски уже начало приятно согревать его изнутри; горячая вода сделает остальное. Он потянулся и наклонился вперед так, чтобы струя воды текла ему на шею и плечи.

Он чувствовал себя почти человеком, когда обвязал бедра огромным банным полотенцем, в одном углу которого, белым по белому, была вышита скромная метка в виде буквы «Г», и побрел в смежную с ванной комнату для гостей, которая уже стала практически его вторым домом.

Бадди, тихо посапывая, небрежно развалился в изножье кровати. Он не дал себе труда даже приподнять голову.

Трейс налил себе вторую порцию виски — миссис Данверз предусмотрительно оставила поднос с хрустальным графином и таким же стаканом — и подошел к окну.

Он сделал глоток дорогого виски и почувствовал, как в желудке разливается приятное тепло.

Трейс посмотрел в окно. Обычно представлявшаяся взору картина не имела себе равных, но сейчас не было ничего видно: ни каштанов, постепенно переходивших в рощу, ни звезд высоко в небе, ни даже огней вдоль Гудзона. Ничего, кроме мглы и густого тумана.

С той судьбоносной поездки в Грантвуд почти восемь лет назад он не раз стоял у этого окна и размышлял о смысле — или по крайней мере об иронии — судьбы.

Забавная штука — ирония.

Первые тридцать лет своей жизни Трейс провел, ненавидя Грантов (и им подобных) и все, что за ними стояло. Он проклинал их имя. Дал себе слово, что отомстит им. А сейчас он был одним из них.

Ну, или почти что одним из них.

— Пора спать, Баллинджер, — наконец произнес он вслух, бросив взгляд на часы, стоявшие на каминной полке.

Трейс выключил свет и залез под тонкие сатиновые простыни. Как следует взбил подушку, подпер голову рукой. Он смотрел в темноту.

Итак, мисс Грант прибыла из Парижа.

Его встреча с внучатой племянницей Коры и наследницей состояния Грантов была назначена на десять часов завтрашнего утра в библиотеке. И он вовсе не жаждал, чтобы их первая встреча состоялась как можно скорее.

Трейс закрыл глаза. Перед его мысленным взором возникло лицо: то была молодая женщина в черном, бледная, как смерть. Молодая женщина, которая чуть не сбила его на дороге. Молодая женщина с бархатным голосом и бесконечно длинными ногами.

Кто же она такая?

Тут он вспомнил о визитке, которую она дала ему, прежде чем раствориться в ночи. Он засунул ее в свой бумажник, даже не взглянув, что там написано. Женщина сказала, что он может связаться с ней через ее поверенного, если возникнут какие-нибудь проблемы.