Скайла Мади - Грех и тайны

Я хохочу. Гребаные нервы.

— Оу, обида из-за отказа. Не лучший твой образ. В первый раз не было необходимости в наркотиках, Котенок. Сомневаюсь, что и в следующий раз мне придется это делать.

Эмили усмехается.

— Что заставило тебя подумать, будто я когда-нибудь…

Я наклоняюсь к ней, снова обрушивая свои губы на ее рот. Она пятится назад, и я следую за ней. Нас шатает, пока она не упирается в стену и стонет мне в рот. Мне хочется отстраниться и посмеяться над ней. Хочется наказать ее, но тогда мы снова начнем ругаться, и она опять перестанет со мной разговаривать. Я не справлюсь с этим Адом. Мне нравится слушать ее голос. Подземелье ощущается более холодным, более одиноким без ее дружбы. Господи Иисусе. Послушайте меня. Могу я ляпнуть что-нибудь еще более нелепое? Если все это продолжится, то к концу недели мы будем заплетать друг другу косички и обсуждать наши прошлые влюбленности.

Я отстраняюсь, ее веки подрагивают и затем открываются. Ее гнев ушел, и мой тоже. Сейчас я думаю о том, что мы не должны бороться друг с другом. Не тогда, когда мы и так уже посреди войны.

— Могу я сказать тебе кое-что? — спрашиваю я.

Она отклоняет голову назад, упираясь в стену, и устало моргает.

— Ммм?

— На вкус и запах ты, как «Русское такси».

Когда до нее доходит смысл моих слов, широкая глупая улыбка появляется на ее губах и чертовски дразнит меня.

— «Русское такси», да?

Я киваю.

— Сколько ты выпила?

— Я уходила туда с сотней долларов, а вернулась с... — я отступаю назад, чтобы она смогла пошарить в карманах своих джинсовых шорт. Проходит небольшая вечность, прежде чем она замолкает и смотрит на меня. — Ничего. Я все прожгла.

Мои глаза округляются.

— Все? Ты слила сотню долларов на дерьмовую водку? Как ты поместила это все в себе, и как ты еще жива?

Зевая, она проскальзывает между мной и стеной.

— Я хорошо переношу алкоголь, большое спасибо.

— Я верю тебе.

С опущенными плечами и нетвердым шагом, она добирается до своей кровати и падает на нее. Сетка скрипит и стонет, но не рвется.

— Это ничего не решает, Джай. Я, может быть, пьяна и немного возбуждена, но все еще злюсь на тебя, — бормочет она, подтягивая коленки к груди, и закрывает глаза.

— Знаю, — вздыхаю я и провожу пальцами по своим волосам.

Она такая тихая, такая спокойная, что даже не знаю, слышит ли она меня.

— Я знаю.

— Стоун? — шепчет Маркус в потемках.

Наконец-то. Оттолкнувшись от стены, делаю шаг из тени в тусклый оранжевый свет.

— Ты достал то, что я просил?

Маркус оглядывается через плечо и проводит свободной рукой по своим каштановым волосам. Кроме Эмили, Маркус — единственный человек, которому я доверяю здесь. Почему? Из-за денег, которые я плачу ему на лечение рака у его дочери. Без меня она не способна была бы дышать.

Он нервно и изо всех сил оттягивает воротник своей потрепанной голубой рубашки, и выдыхает. Не думаю, что прежде видел его таким нервным. Он был спокойным те последние несколько раз, что я имел с ним дело, даже когда он должен был достать «Трамадол» для меня. (Прим. «Трамадол» — психотропный опиоидный анальгетик).

— С трудом, — отвечает он, вытаскивая пистолет, о котором я просил, из коричневой тряпки. — На кой хер тебе нужна пушка?

Даже в темноте я замечаю осуждение в его темных глазах. Не собираюсь объяснять ему. Маркус может быть «своим» парнем, но я не доверяю ему до конца. У него есть цена, как видите. Его можно подкупить. У него есть обязанности — а это слабости. Я не могу полностью довериться человеку, у которого есть недостатки. С другой стороны, есть Котенок, и Череп ничего не сможет использовать против нее.

— У нас уговор, помнишь? Я даю тебе деньги. Ты достаешь то, что мне нужно.

Он кивает. Я знаю Маркуса недолгое время. Мы встретились в другом подземелье год или около того назад. Когда он рассказал мне, как сблизился с головорезами Черепа, чтобы быть их мальчиком на побегушках, я понял, что смогу использовать его. Он единственный из всех нас, кому разрешено входить и выходить из тоннелей. Он — единственный, кому я могу заплатить за информацию. К сожалению, этот план (до сих пор) был гребаным провалом. Череп умнее, чем я думал. Маркус может работать на него, но Череп ни черта не доверяет Маркусу. Я еще выжимаю кое-какую полезную информацию из Маркуса о Черепе и всей его деятельности, но она на исходе. Вселенная кинула мне кость в виде маленького котенка. Больше мне не нужен Маркус для получения информации. У меня есть Эмили. И что важно — Череп тоже заинтересован в ней. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Только вопрос времени — когда Череп захочет получить Эмили. Он озабочен тем, что она моя, а Череп всегда хочет то, чего не может иметь. Если я попаду в одну комнату с Черепом и Эмили, тут же будут посеяны семена конкуренции. Череп ненавидит соперничество.

Маркус протягивает мне Kahr PM9 (Примеч. небольшой 9 мм пистолет). Он небольшого калибра и прекрасно помещается в мою ладонь. Не тяжелый, около четырехсот граммов, и может отлично скрыться у меня за поясом. Я выбрал его по этой конкретной причине, потому что, если меня поймают с пушкой... меня отымеют.

— А остальное? — спрашиваю я, пряча пистолет сзади за пояс и прикрывая футболкой.

Брови Маркуса сходятся вместе, пока он вытаскивает маленькие бутылочки с шампунем и кондиционером.

— Странный запрос, даже для тебя.

Я протягиваю руку и не смотрю ему в глаза.

— Это не для меня.

Передавая шампунь и кондиционер, он склоняет голову набок, с любопытством изучая меня. Довольная улыбка появляется на его сухих губах, но я игнорирую ее и распихиваю барахло по накладным карманам шорт.

— Это для Котенка?

Я сглатываю, не желая отвечать на вопрос. Из кармана своих рваных джинсов он достает запакованную зубную щетку и пасту. Я выхватываю их и запихиваю в карман.

— Я видел, как вы двое гуляете здесь. Кто ж знал, что романтика может расцвести в таком темном местечке?

Я усмехаюсь. Романтика? У меня нет времени на романтику. Я смотрю на него.

— Она помогает мне. Вот и все.

Засунув коричневую тряпку за пазуху, он складывает свои тощие руки на груди.

— Ей нужны чистые волосы, чтобы помогать тебе?

Из заднего кармана я достаю деньги. Две штуки баксов — огромные деньги для шампуня и кондиционера, скажу я вам, но делаю я это не в надежде, что Эмили влюбится в меня. Я делаю это потому, что она права. Надо было поговорить с ней до того, как накачать ее противницу наркотой. Не нужно было заставлять ее чувствовать себя слабой и немощной. Я не жалею о том, что сделал, но сожалею, что сразу не рассказал об этом. Шампунь и кондиционер — это своего рода задабривание. Я хочу оставить все ссоры позади и двигаться дальше.