Айрис Джоансен - Рыжеволосая танцовщица

– Все возишься с ним, – добродушно проворчала она. – Целый день вокруг него.

– Я его люблю, – прошептала Сабрина. – Он мне ближе, чем брат. Или, лучше сказать, сейчас он мне стал чем-то вроде сына.

– У Дэвида есть родители. Ты не должна взваливать на себя всю ответственность за него.

– Да не учи меня, пожалуйста, как я должна о нем заботиться! Настоящая привязанность и любовь безграничны. Джесс и Сью и так делают все, что в их силах. Кто-то должен быть рядом с Дэвидом. Сейчас он наблюдается в наркологическом центре, а его родители не могут оставить ранчо. Ранчо их не просто кормит – оттуда их род, их корни.

– Они могли бы все-таки присылать чуть побольше денег, – упрямо настаивала Анжелина. – А тебе не мешало бы найти более респектабельную работу.

«Респектабельную»! Уже второй раз за вечер Сабрине пришлось услышать это слово. И ладно бы только от Алекса Бен-Рашида – а то от Анжелины. Но сейчас ей не хотелось спорить.

– Его родители посылают столько, сколько могут. В прошлом году у них были трудные времена, они чуть не разорились. Но теперь, кажется, понемногу выкарабкиваются. Кроме того, я перед ними в долгу, – прошептала Сабрина. – Когда мои родители погибли, Джесс и Сью, не раздумывая, взяли меня к себе. Они были нашими соседями. Мы с Дэвидом росли как брат и сестра. – Она улыбнулась. – А сейчас мы и сами зарабатываем себе на жизнь. Мне в «Новелтиграмз» платят очень даже прилично, а того, что Дэвид получает у твоего мужа, достаточно, чтобы оплачивать медицинские счета.

– Я знаю, сколько Джино платит твоему Дэвиду. Этого никак не может хватить на то, чтобы оплачивать счета вашего новомодного психиатра, – нахмурившись, произнесла Анжелина. – Дэвида одурачить нетрудно. Ничего не стоит сказать ему, что он поправляется. Но я-то видела все отчеты врача. – Она вздохнула. – Мы рады бы платить парню больше, но сейчас не в состоянии. Если только через год, когда наш бизнес окрепнет… Дэвид стоит втрое больше того, что мы ему платим. Джино говорит, что у него золотые руки.

Компания Джино была недавно организованной фирмой по озеленению парков и газонов. Сабрина была искренне рада, что Джино сумел предоставить Дэвиду хоть какую-никакую работу. Пусть даже он получает копейки, но ведь он занят тем, что любит…

– Мы и так вам благодарны. Вы не только дали ему работу, так ты еще для него готовишь и бываешь с ним по вечерам, когда меня нет дома.

– Мне это не в тягость. Он такой послушный… – В черных глазах Анжелины затаилась тревога. – Как ты думаешь, поправится он окончательно? – неуверенно спросила она. – Его болезнь так затянулась…

– Врачи пока не могут сказать что-то определенное, – опустила глаза Сабрина. – Воздействие таких наркотиков на мозг до конца еще не изучено. Дэвид слишком далеко зашел, и я сама не уверена… Когда его в последний раз забирали в госпиталь, он был совсем плох… – Сабрина передернулась, снова вспомнив об этом. Она встала и попыталась улыбнуться. – Скажи этому пай-мальчику, когда он закончит поглощать свои сладости, что я в ванной. – Она скинула плащ. – Ты досмотришь фильм?

– Наверное, да, – кивнула Анжелина. Она усилила громкость телевизора и снова уткнулась в экран. – Ты знаешь, мне кажется, Дракула на самом деле был итальянец. Румын не может быть таким эротичным.

Через двадцать минут Сабрина, выйдя из душа, накинула свою старенькую пижаму и залезла под одеяло. После этого безумного вечера она чувствовала себя совершенно вымотанной.

«Много чести так волноваться из-за какого-то Алекса Бен-Рашида, – подумала вдруг она. – Что, у меня своих проблем мало, чтобы забивать голову его проблемами? Да и что такого, собственно, произошло? Как еще мог среагировать этот ловелас на молодую женщину? А то что он был очень настойчив, то это потому, что, наверно, впервые в жизни женщина ему отказала. Если верить газетам, то чуть ли не каждую ночь у него в постели – новенькая. Так что к отказам он не привык. Завтра увидит еще какую-нибудь симпатичную мордашку – и сразу же забудет, что есть на этом свете какая-то Сабрина Кортни… Нет, глупо волноваться из-за Алекса Бен-Рашида!»

– Сабрина, можно мне сегодня спать в твоей комнате?

Она подняла глаза. В дверях, переминаясь с ноги на ногу, в нерешительности стоял Дэвид.

«Как он красив даже в этой своей старой синей футболке!» – с нежностью подумала она.

Небесно-голубые глаза Дэвида и его золотистые волосы, забранные в тот самый хвостик, который так не нравился Анжелине, контрастировали с ровным бронзовым загаром от постоянной работы на свежем воздухе.

– Ты что, смотрел с Анжелиной фильм ужасов? – нахмурилась Сабрина. – Ты же знаешь, что доктор Свенсон запретил тебе смотреть подобные фильмы.

Он покачал головой.

– Нет, я читал свежий номер журнала по цветоводству. Мне дал его Джино. – Он виновато улыбнулся, словно извиняясь. – Мне просто одиноко, Сабрина. Тебя весь вечер не было.

Сабрина с минуту помолчала.

– Ладно, – наконец сдалась она. – Почисти зубы и надень пижаму. Но чур, никаких разговоров за полночь. Тебе завтра рано вставать на работу.

– Хорошо, не буду, – обещал он. – Пойду принесу Миранду.

«Что еще за Миранда?» – удивленно подумала Сабрина, кутаясь в одеяло.

Мирандой оказался полуувядший нарцисс в торфяном горшочке. Дэвид осторожно поставил цветок на ночной столик и сел на свою кровать, блаженно улыбаясь. На нем, как обычно, были только голубые пижамные брюки. Его загорелый мускулистый торс, покрытый золотистым пушком волос, был великолепен.

«Ребенок в теле мужчины», – мелькнула у нее мысль.

– Не возражаешь, если я не буду выключать свет? – спросил он, тревожно глядя на цветок. – Миранде нужен свет, чем больше, тем лучше.

«Это тебе нужен свет», – подумала Сабрина, и от нахлынувших чувств у нее вдруг защемило сердце. Первые несколько месяцев по возвращении из больницы, где его, можно сказать, вытащили с того света, Дэвида по ночам мучили кошмары, истощавшие его силы. Даже теперь он все еще не мог спать в темноте, оставляя хотя бы слабый ночник, и Сабрина не возражала. Слава Богу, теперь можно сказать, что Дэвид поправляется.

– Ты думаешь, тебе удастся ее выходить? – тихо спросила Сабрина.

– Надеюсь. Ей с каждым днем все лучше. Главное, что ей нужно, – это знать, что кто-то о ней заботится. Мы заботимся о тебе, Миранда. – Он нежно погладил лепесток.

Горло Сабрины перехватило от нежности.

– Ложись, – проговорила она. – Накройся одеялом. Миранда чувствует, что мы о ней заботимся.

Дэвид послушно лег, но глаза его пристально глядели на Сабрину. В них светился неподдельный детский восторг.