Барбара Фритти - Желанная моя

Ознакомительный фрагмент

– Я так не думаю, – быстро откликнулась Алекса.

– Почему?

Хороший вопрос. И честный ответ: потому что она боится. Но даже если бы Алекса захотела, она вряд ли смогла бы объяснить Иви то, что думает и чувствует. Она и сама до конца не понимала себя.

– Потому что мы не виделись много лет и теперь совсем не знаем друг друга. Уверена, я последний человек из всех, кого бы он хотел сейчас видеть. Брейден – часть моего прошлого. Детская влюбленность, вот и все. Теперь между нами ничего нет.

Иви пожала плечами и хитро улыбнулась.

– Пока нет.

– Брейден, тебе нужна работа, а я бы не отказался от твоей помощи.

Раскачиваясь на задних ножках кухонного стула, Брейден сложил на груди руки, стараясь не обращать внимания на боль в заживающих ребрах, и уставился через стол на Дрю Лассена. В детстве и юности Дрю был бунтарем и отчаянным скейтбордистом. Брейден и предположить не мог, что его старый друг станет полицейским, однако оба они сильно изменились за прошедшие после окончания школы годы.

– Я не полицейский, – возразил Брейден. – И мне не нужна работа. Мне предписано отдыхать.

– Сколько можно отдыхать? И сколько можно сидеть взаперти целыми днями? – Дрю оглядел почти пустую кухню, нахмурился. – Отстой.

– А мне нравится.

– Тоска зеленая. Переехал бы в дом матери.

Брейден покачал головой.

– И чтобы мама причитала надо мной целыми днями? Ну уж нет.

– Где твои вещи?

– У Кинли.

– Ты слишком щедр с женщиной, которая этого не заслуживает.

– Мне больше не нужно ничего из того, что у нее осталось. – Не успели эти слова сорваться с его языка, как он понял, что это чистая правда.

– Отлично, но я давно тебя знаю, и ты не из тех, кто привык сидеть без дела.

– Я выздоравливаю, ты не слышал? – повысил голос Брейден, вспомнив все банальности, которыми пичкали его врачи, лечившие его в последние месяцы. Как будто время могло залечить все его раны. Это просто невозможно. Большинство его ран – не физические.

– Ты выглядишь вполне здоровым, – заметил Дрю.

– А я уверен, что ты и без моей помощи способен защитить жителей Сэнд-Харбора.

– В обычных обстоятельствах – вполне, – подтвердил Дрю, – но сейчас два офицера на больничном, третий в отпуске. Да еще в субботу придется организовать дополнительную охрану благотворительного вечера по сбору средств. Дэниел Стоун начинает с Сэнд-Харбора в эти выходные свою кампанию по выборам в сенат.

– Хочет напомнить местным жителям, что родился здесь? – спросил Брейден с изрядной долей цинизма. У родителей Дэниела Стоуна был дом в Сэнд-Харборе, правда, богачи Стоуны владели домами по всему миру.

– Плевать мне, почему он это делает. Для меня это просто лишняя головная боль.

– Я уверен, что у него достаточно денег на личную охрану.

– Ну, со Стоуном я обойдусь и без твоей помощи. – Дрю помолчал. – Ты слышал об ограблении антикварного магазинчика Фиби Грей?

– Нет. – Брейден напрягся при упоминании тети Алексы. Неважно, сколько лет прошло, но каждый раз, как он видел Фиби или слышал о ней, вспоминал Алексу.

– Это случилось вчера поздно вечером, – пояснил Дрю. – Странно, что никто тебе не рассказал.

– Я ни с кем не общался.

С самого возвращения мама и сестра просто сводили его с ума, каждые две секунды спрашивая, как он себя чувствует, не нужно ли ему что-нибудь. Он понимал, что они волнуются за него, но должен был побыть один, пока не разберется со своей жизнью.

– Фиби вошла вечером в магазин и нарвалась на грабителя. Ее вырубили ударом по голове. Она в больнице и до сих пор не очнулась.

– Поверить не могу, – потрясенно пробормотал Брейден. – Есть какие-то улики, версии?

– Пока ничего, – вздохнул Дрю. – У нас случались хулиганские выходки, но никогда таких варварских. В предыдущих инцидентах никто не пострадал. Мы надеемся, что когда Фиби очнется, она сможет дать нам какие-нибудь зацепки, а до тех пор мне не помешала бы твоя помощь. Ты мог бы применить свои навыки, полученные в армейской разведке.

– Ты согласовал это со своим боссом? – с сомнением спросил Брейден.

– Упомянул шефу Хейзу. И ясно дал понять, что ты не будешь путаться под ногами. Хейз согласился. Он же видит, что у нас некомплект, а у тебя отличная подготовка для такой работы. К тому же ты местный. Люди будут с тобой откровенны.

– Ну, Дрю, я не знаю.

– У тебя на примете есть что-то получше?

– Сам знаешь, что нет. Так чего конкретно ты от меня ждешь?

– Осмотри магазин, может, мы что-то упустили, поговори с владельцами других магазинов поблизости, – посоветовал Дрю.

– Пожалуй, я смогу это сделать, – кивнул Брейден. Фиби ему нравилась, и она тетя Алексы. Интересно, Алекса уже знает об ограблении? И почему эта мысль так его волнует? Он глубоко вздохнул. Ему понадобились годы, чтобы научиться не думать о ней больше секунды. – Я загляну туда завтра.

– Иди сегодня, – сказал Дрю, поднимаясь, – и дай мне знать, если что-то найдешь.

Когда в шесть часов вечера Брейден подходил к антикварному магазину Фиби, майское небо уже начинало темнеть. Он всегда любил сумерки, это неопределенное состояние между днем и ночью, когда все как-то затихает, словно готовясь ко сну. Сегодня была среда, а в рабочие дни к пяти все магазинчики закрывались.

Он не заглядывал сюда с детства, пожалуй, с того последнего лета, когда ошивался с Алексой. По выходным она помогала тете, и он иногда присоединялся к ней, хотя антиквариат мало интересовал его. А вот Алексе нравилось сочинять истории о старинных предметах, которые продавались здесь, а он любил слушать, зачарованный ее фантазиями. Алекса могла из ничего сочинить такую историю, что он верил и восхищался ее талантом так легко уноситься в другую реальность. К сожалению, ее воображение оттачивалось невыносимой домашней обстановкой. Алекса рассказывала ему, что когда родители начинали ссориться, она натягивала на голову одеяло и представляла себе, что у нее большая счастливая семья.

Брейден на свою семью пожаловаться не мог. Огорчало лишь, что отец, кадровый военный, редко бывал дома, и они часто переезжали, пока мама в конце концов не решила обосноваться в Сэнд-Харборе, где жила ее родня. Он познакомился с Алексой вскоре после переезда и сразу же привязался к ней. Его никогда не покидал подсознательный страх, что отец не вернется, и, может, поэтому необузданное воображение Алексы притягивало еще больше. Они стали почти неразлучны и делились самым сокровенным. Он доверял ей даже то, что побоялся бы произнести вслух, тем более рассказать кому-то.