Между нами ничего не было - Ария Тес

я в полной мере осознала, когда призналась себе, что влюблена. Не в глаза, линии скул, губы или взгляд. Я полюбила его не за это, а за то, что скрывается под толстой броней от внешнего мира.

Это случилось лишь после этого…

Мне будто впервые не нужно было ничего под себя подгонять и подстраивать. Не нужно было строить хитрые планы по нашему сближению; не нужно было советоваться с подружками. Все происходило естественно и просто. Без лишних схем, уравнений, сложных задач. Мы сближались, потому что хорошо друг друга понимали. И я в это влюбилась — в то чувство, которое возникало рядом с ним. Там не было места отверженности или стыду. Мне не нужно было притворяться глупее, чем я есть на самом деле, чтобы не казаться нудной…мне просто можно было быть самой собой, и он это принимал…

Конечно, как мне тогда казалось.

И потом казалось еще сильнее, когда наши отношения перешли…кхм, на новый уровень.

Теперь-то я понимаю, что все это бред, само собой. Просто очередные иллюзии глупой, влюбленной женщины, на которую наконец-то обратил внимания мужчина ее мечты. Так бывает. Говорят, все мы дуры, когда влюбляемся…

Но об этом я не хочу сейчас думать. И без того слишком много часов провела за анализированием всей ситуации, каждая маска на нашей общей картине, которая вдруг в одночасье стала сплошным квадратом Малевича. Черт! Реальность просто взяла и вылила на то, что я думала, мы вместе старательно вырисовываем, используя разные краски, но нет. Это тоже очередная иллюзия, и пройдя сквозь неудачный, первый опыт, я знаю, что чуть позже смогу отнестись к ситуации по-другому, а это по-прежнему больно.

Крушение иллюзий — всегда больно…аксиома.

Вздыхаю и киваю в сторону небольшого магазинчика.

- Открыли новый?

- М?

- Говорю, магазин новый.

- А. Да. Это Серега решил в бизнес поддаться. Продает товары из Финляндии.

- И как идет?

- Со скрипом.

Вася тихо смеется, да и я тоже улыбаюсь, пока небольшие домишки обнимают главную улицу, как будто держат ее в своих ладонях.

Странное ощущение.

И дело не только в том, что я отвыкла от всего такого маленького, и даже не в том, что в моем родном городке так много открытого пространства. Нет. Это мне как раз нравится. В каменных джунглях, если остановиться ненадолго и выйти за пределы его безумного ритма, ты понимаешь, что дышать внутри все-таки очень непросто. Обычно в такие моменты я срываюсь и приезжаю на выходные домой.

Мама об этом знает.

Она у меня женщина серьезная, вся в деда, и улыбается редко, но когда я приезжаю и просто дышу…на ее губах всегда играет улыбка. Надеюсь, что сейчас она тоже подумает, что я просто захотела подышать…так я получу небольшую отсрочку, прежде чем разочарую ее до талого.

Сука…

Как же это будет тяжело.

Я снова смотрю на дома, прежде чем мы свернем к частном сектору, и это ощущение накатывает снова. Оно неплохое, если что. Я до сих пор не растеряла любовь к маленьким городкам и не считаю, что они хуже, чем большие мегаполисы. Это ощущение сродни теплому, пуховому одеяло, которым ты любишь укрываться, пусть ему уже и много лет.

Плевать!

Я называю это чувство детской ностальгией, и каждый раз, когда приезжаю домой, мне нравится представлять, как я в него укутываюсь. В нем совсем нестрашно…

Сейчас, конечно, у меня так не получается. Да и не получится ни за что! Дико волнуюсь, переживаю, придумывая реплики мамы на мои «потрясающие» новости, и, кажется, думаю слишком громко. Знаете, наверно. Есть такое свойство у людей, которые допустили серьезную ошибку — молча кричать…

- Кир, ну что такое?

- Где?

Притворяюсь дурочкой, в ответ на что Васька усмехается.

- Ты серьезно?

- Да я просто…

Мое нелепое оправдание, которое я про себя даже не сформировала до конца, нарушает звонок телефона. Когда я смотрю на экран, меня тут же шарахает током: Эмиль.

Прекрасно.

Я удалила его номер в порыве злости, а вот теперь думаю: какой в этом смысл-то был? Сделать ради того, чтобы сделать? Если только…ведь знаю же эти цифры наизусть и легко повторю их, даже если меня разбудить посреди ночи.

Нет…

С ним я говорить сейчас точно не готова. Мне одного стресса — уже много.

Сбрасываю звонок, недолго думая, включаю авиарежим. Это опять по-детски, и мне известно, что я не сбегу от проблемы вот так, но…мне просто нужна минутка. Просто нужно подышать…

- Вау, - Васька издает смешок, а после тормозит у наших ворот и открывает дверь, - Она не ответила на звонок. Что-то действительно случилось.

Действительно?! Сука...нет, она определенно все знает…

Не подаю вида, что страх сильнее сжимает мне легкие, выпаливаю:

- Ты куда?

- Ворота открыть, гений.

- А пульт…тут для красоты?

- Сломались. Сегодня буду чинить как раз. Сейчас все будет…

Вздыхаю и смотрю на спину своего брата. Он как раз толкает створки, а я вижу зеленый фасад дома. Идеальное сочетание несочетаемого, но как будто бы и подгонять не нужно.

Идеально…

 

***

- …Тетя Лена…смотри, кого я нашел на вокзале!

Глупое приветствие, которое кажется смешным только Ваське. Он заталкивает мой чемодан, пропустив вперед, улыбается от уха до уха. Я же не могу поддержать его даже ради приличия. Сильно сжимаю свои пальцы и хмурюсь, глядя вдаль коридора, откуда звучит звон тарелок.

Мама…

Она появляется через мгновение, а у меня еще до этого момента внутри все взрывается. Все, чего я хочу — это броситься к ней на шею и поплакать о том, что мне показалось, будто я нашла что-то свое.

Разумеется, я этого не сделаю. При таком раскладе все мои попытки оставить то, что я не готова явить миру внутри своего маленького, внутреннего, можно считать прощальными сразу. Мама догадается. Она всегда каким-то чудесным образом знает гораздо больше, чем я говорю.

Она будто меня знает, как свое продолжение.

Чудеса материнства? Или я просто врать не умею, даже если, мне кажется, иначе? Неизвестно. Похоже, мне пока только предстоит это все выяснить. Но пока…пока я буду держаться до последнего. Если уж видеть разочарование века воочию, то дать себе хотя бы мгновение на подготовку можно? Пусть кто-то считает это трусостью. Пусть даже я считаю, что смалодушничала. На данный момент мне это нужно.

Слабо улыбаюсь и киваю.

- Здравствуй, мама.

Ее взгляд — рентген.

От него хочется поежиться, но я заставляю себя стоять насмерть.