Бывший муж. Я к тебе не вернусь - Ария Тес

Говорят, чужая душа — потемки. Но что делать, если твоя собственная вдруг погрузилась во мрак? И когда это случилось? Только ли сегодня?…

Я растерянно моргаю, сжимаю свои руки. Передо мной кружка ароматного чая. Красивый сервиз. Я его заказывала в одном каталоге, а потом ждала две недели из Италии. Денег отвалили…очень много. Наверно, непозволительно много. Теперь, да? Я даже не помню, что значит считать их.

Нет, вы не подумайте, что меня это пугает. Хотя, черт возьми, это, наверно, тоже. Точнее, будет пугать. Потом. Когда я смогу прийти в норму.

Сейчас чувствую себя…утонувшей в собственном отчаянии и никчемности.

Моргаю часто, стараюсь вернуться из этого омута. Хочу снова почувствовать твердую почву под ногами, но…у меня совсем не получается.

Я все еще лечу.

Туда, в самую черную бездну, куда меня толкнул мой любимый муж.

Ян…как же так?...

Если вы спросите про Яна у наших знакомых, они все как один скажут, что он — один из самых честных и принципиальных людей. Я прожила с ним почти два десятилетия, поэтому готова подписаться под каждым словом. Он — мужчина дела. Трепаться — не его. Зато он всегда делает. Коротко, четко рубит и делает. Но…измены? Это настолько не в его стиле, что я…я не могу поверить.

Может быть, поэтому я ничего не замечала? А были ли знаки? Были, разумеется. Сейчас, когда мне на голову уже упала гиря, я все их вижу. Они передо мной разложены пазлом — собирай, не хочу. А ты хочешь, Полина? Увидеть картину целиком?

Честно? Нет. Я хочу в свою теплую, уютную иллюзию, где в моей жизни все, если нехорошо, то хотя бы понятно и просто. А было хорошо? Почему я об этом сейчас думаю?…

— Мам? — Егор зовет меня тихо, и я медленно поднимаю глаза от изучения витиеватого узора на кружке к его красивым, голубым глазам.

— Да, я…прости. Задумалась. Что ты сказал?

— Я спросил, ты ела что-нибудь?

Медленно перевожу взгляд на плиту.

Мне нравится моя плита. Я люблю на ней готовить. Точнее, я любила. Раньше. Когда-то. Теперь же готовка — это сдача какого-то треклятого, дурного экзамена. Каждый раз. Все эти леди из высшего общества…они приходят и не гнушаются вставить пару шпилек под кожу, если ты хотя бы немного пересолишь, переборщишь со специями или еще как-то не удовлетворишь их орально.

Фу, господи. Почему я так сказала? Как мерзко звучит. Хотя…это я и чувствую последние лет…сколько? Ай, неважно.

Я вечно кого-то обязана удовлетворять.

Вот это уже важно.

— Мам?

Черт, Полина. Соберись! Ты пугаешь его. Ты. Его. Пугаешь. Прекрати вести себя так, как будто тебя накачали горой транквилизаторов.

— Ты хочешь кушать?

— Я нет. А ты?

Хмурюсь.

Когда мне в последний раз задавали этот вопрос? Чего я хочу? А чего я хочу?…

— Я не хочу готовить.

Егор мягко улыбается, кивает и встает.

— Ничего. Я сам приготовлю.

— Спасибо, сынок.

— Не за что. Кстати… — он подходит к кухонному гарнитуру и открывает дверцу, а сам бросает взгляд на букет пионов и улыбается, — Очень красиво получилось, мам. У тебя талант делать этот дом уютным.

Когда мне в последний раз делали комплименты? Такие? Не дежурные, а…вот такие? Внимательные. Когда кто-то в последний раз замечал, сколько я всего делаю на самом деле?

Я не помню.

Весь мой труд обычно принимается, как должное. Мальчики давно выросли, и я их явно разбаловала. Они редко благодарят меня за приготовленные завтраки, обеды и ужины. Хотя…он сейчас это делает, Поль. Ну что ты…

— Спасибо, что заметил.

— Я всегда замечаю. И Тим тоже. Просто…

— М?

— Не знаю. Почему-то мы стеснялись об этом говорить.

Какая глупость…

— Почему?

— Не знаю.

Егор стоит ко мне спиной, жмет плечами. Думаю, он врет. Но я не хочу сейчас допытываться.

У меня нет на это сил.

Снова перевожу взгляд на цветы, и все нутро резко и сильно скручивает от спазма. Настолько, что я не удерживаю внутри тихий стон.

Пока на самом деле вою.

Да, я вою.

Меня дерет на части.

Он это сказал, пока я составляла букет. Ведь завтра приедет его мать, а это значит, что дом должен быть безупречным. Иначе мне конец. Иначе она снова сотрет мою самооценку с лица земли.

А он…

Когда он в последний раз благодарил меня за то, что я для него делала? За детей? Они у нас хорошие мальчики. Егор — отличник. Он сам поступит в медицинский, я уверена больше чем на двести процентов. Тимур тоже не дурак, но у него был очень сложный пубертат, и бунт продолжается. Если он сказал мне все те ужасные слова, то…это совершенно ясно.

«Тупая кукла!»

«Это ты виновата!»

«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю»

Господи…

Все взаправду. Я не сплю. И я не проснусь в своем розовом замке…

Мой брак рухнул. Мой мужчина меня больше не любит. Он мне изменил. А если, зная Яна, он это сделал, значит, там все серьезно. Значит, назад пути нет. Он не из тех мужчин, которые поступают стремительно, прежде не обдумав все несколько раз.

И это — очередной сильный спазм.

Я прижимаю руку к груди, жмурюсь, но перед глазами снова и снова встает ужасный образ.

Темная комната. Большая постель. Непременно шелковые, бордовые простыни. И женщина. Она сидит сверху, медленно раскачивается в такт их низкому дыханию. Извивается. Она — змея. Красивая, сексуальная и притягательная. Откидывает голову назад. Ее волосы в крупных локонах красиво ниспадают водопадом.

А в углу... видите? Вон там. Куча мусора. Рухлядь. Это я. Опостылевшая жена.

Маска трескается и рассыпается к моим ногам.

Прижимаю руки к глазам и даю волю чувствам. Слезы градом катятся из глаз, дыхание спирает. Мое сердце сдавливает с каждой секундой все сильнее. Я чувствую, как волнами от самой глубокой точки моей души, расходятся волны боли.

Адской боли.

И ее нельзя купировать. Ничего не поможет. Таблетки, алкоголь, сон — ничего не поможет. Я знаю.

Так болит сердце преданной женщины.

И так забавно. Преданная — слово-то имеет два значения, которые я сейчас в себе соединяю. С одной стороны, я никогда не изменяла Яна и даже не смотрела на сторону. Несмотря на все наши проблемы, я по-прежнему его люблю. Я правда его люблю. Даже в