Посмотри в мои глаза - Настя Орлова

не видели красивых девок с данными топ-модели. Мне их жаль. Всех. Если бы они знали ее сучью сущность, никогда бы не стали обгладывать ее взглядами. Впрочем, кого я обманываю: на озере меня это не остановило.

Сука.

Нахмурившись, лезу под стол за ящиком с инструментами. Раз тут все готово, пойду забор возле столовой приколочу – все что угодно, только бы не смотреть на этот выездной фан-клуб имени Леры Александровой. Уму непостижимо, как она одним присутствием умудряется отравлять мне жизнь.

Пока роюсь в ящике, внутри меня все кипит и клокочет. Отец говорил, что в такие моменты необходимо сосредоточиться на физической активности. Что ж, раздраженно отбрасывая в сторону отвертки и плоскогубцы, я представляю, с каким удовольствием буду загонять металлические шляпки гвоздей в деревяшки.

– Если хочешь, можем отказаться от пари, – раздается над ухом мелодичный голос с приятной хрипотцой.

Я едва не подпрыгиваю от неожиданности, с отвращением отмечая, что короткие волоски на моей шее становятся дыбом, а к паху стремительно приливает кровь. Ну, какого черта она так на меня действует? Лучше бы на Ларису повелся, честное слово. Пользы от этого точно было бы больше.

– С чего ты решила, что я этого хочу? – резко уточняю я, даже не поворачивая к Александровой головы.

– Сегодня только ленивый не попытался объяснить мне, как вероломно я поступила, забрав себе первый отряд, – с дружелюбной иронией признается девчонка. – Я не знала, что в этом лагере цифры играют какую-то особую роль. Поэтому, если для тебя это действительно важно, можем поменяться.

Я в этот момент как раз сгребаю в кулак подходящие по размеру гвозди, поэтому делаю вид, что не расслышал слова Александровой. К тому же они бьют по больному – мне действительно не все равно, а с первым отрядом меня связывает куда большее, чем цифра.

– Ты что-то вроде легенды этого места, – не унимается она, приближаясь еще на пару шагов так, что теперь в поле моего периферийного зрения оказываются ее голые ноги, а в ноздри врывается едва уловимый запах мяты и мандаринов. Если не ошибаюсь, эти духи у нее еще со школы, потому что именно после знакомства с Александровой меня начало воротить и от цитрусовых, и от ни в чем не повинной мяты. – Правда, что ты приезжал сюда каждый год с одиннадцати лет?

– Правда, – отвечаю коротко, не давая стерве даже шанса подумать, что меня увлекает этот разговор.

Пусть идет лесом со своим махровым любопытством и со своим предложением. Благотворительность от нее я не приму – мне куда приятнее будет в конце смены вытолкать ее аппетитную задницу за дверь красного домика и занять свою кровать на все оставшееся лето.

– Так что с пари? – переступая с ноги на ногу, спрашивает она.

Волнуется, что ли, не пойму? Если так – замечательно. Из-за нее я лишил весь лагерь холодной воды минимум на сутки, так что ее нервозность станет мне достойной моральной компенсацией за час в ледяном душе.

– Все в силе, – поднимаясь на ноги, подчеркнуто равнодушно бросаю я. – Вместо того чтобы так быстро выкидывать белый флаг, лучше бы подумала, как собираешься зарабатывать очки со своим отрядом. С другой стороны, если ты боишься проиграть…

– Я не боюсь проиграть! – возмущенно восклицает она. – Я просто хотела…

– Ты хотела разжалобить меня своим предложением? – подсказываю я с мрачной иронией, разглядывая жменю гвоздей в ладони. – Мне неинтересно.

На несколько секунд между нами повисает вязкая тишина, в которой слышны только ее прерывистое дыхание и тяжелый стук моего сердца, отдающийся в барабанных перепонках.

– Я тебе не нравлюсь, – вдруг говорит Александрова тихо. – Никогда не нравилась.

Ее слова застают меня врасплох. От неожиданности я даже забываю о намерении игнорировать стерву и поднимаю голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Это моя принципиальная ошибка.

В организм будто впрыскивают лошадиную дозу гена бешенства. Сердце тарахтит на каких-то запредельных скоростях, ладони потеют, а взгляд совершенно выходит из-под контроля и, как голодный бульдог, бегает вверх и вниз по девичьему телу – мог бы, вылизал каждый сантиметр голой кожи, которую открывает неприлично короткое платье с таким же неприличным квадратным вырезом на груди.

– А ты хочешь мне нравиться?

Она дергается, словно я ее ударил, на округлых щеках проступает яркий румянец, а черные зрачки почти полностью скрывают фиолетовую радужку, но Александрова не отступает, продолжая упрямо смотреть мне в глаза.

Черт-те что, но в этот момент она кажется мне почти уязвимой.

– Я привыкла, что нравлюсь людям, – произносит она ровно, кончиком розового языка облизывая нижнюю губу.

– Возможно, эти люди просто недостаточно хорошо тебя знают, – парирую я, пытаясь подавить в себе голодного зверя, который усмотрел в ее действии сексуальный намек. – А я таких как ты на дух не переношу.

– Таких как я? – возмущенно шипит она, порывисто вздыхая. – Да что ты вообще обо мне знаешь? Ты никогда не интересовался…

– Ты была девушкой моего лучшего друга, поэтому я знаю достаточно, – напоминаю холодно и демонстративно наклоняюсь, чтобы достать молоток. – Не стоит тебе тестировать свои актерские таланты на мне, прикидываясь невинной овечкой. Это пустая трата и твоего, и моего времени. Мы с тобой заключили пари. У меня нет никакого желания отказываться от него, потому что ничто не доставит мне большего удовольствия, чем твое разгромное поражение. Извини, у меня много дел.

Гвозди впиваются в потную ладонь, пальцы другой руки судорожно сжимают деревянную рукоятку молотка, пока я быстрым шагом несусь вон со стадиона. Плевать, как это выглядит со стороны. Пока я не уйму свое разыгравшееся либидо, от Александровой мне лучше держаться подальше. На кону, черт возьми, моя репутация.

Глава 5

– Это видите? – спрашиваю с нажимом и кивком указываю на стеллаж позади меня, уставленный золотыми кубками с эмблемой «Синички». – Это место славы нашего отряда. Он может называться первым или, как в этой смене, четвертым, неизменным остается то, что мы побеждаем. За последние четыре года мы упустили Кубок лагеря лишь однажды с минимальным отставанием. Услышьте меня: один раз из двадцати четырех. В этот раз тоже своего не отдадим. Согласны?

В ответ на мою речь, призванную вдохновить на борьбу за первые очки в сезоне, мальчишки дружно кивают.

– Это значит, что мы должны соблюдать три основных принципа: дисциплина, активность и эрудиция, – продолжаю я нравоучительно, расхаживая взад и вперед по деревянному полу актового зала. – За каждый успех совет лагеря будет начислять очки. За прокол – снимать их. К концу вашей смены в итоговой гонке победит лишь один отряд. Сегодня начинается настоящая игра. Соберитесь, парни! Я