Тайная семья моего мужа - Амелия Борн

- перебил он меня, окончательно застав этим врасплох.

- Нет! То есть… я совсем не об этом…

- Нет? - переспросил он. - А вот знаешь, та рыжая с параллельного потока наверняка бы сразу согласилась…

Он дразнил меня, заставляя ревновать, пробуждая эмоции, о которых и не знала до него…

Казалось, что до него и вовсе ничего не было. Первая любовь, первый мужчина, первый защитник… я ощущала себя в его объятиях мягким тестом, из которого он мог лепить все, что ему только захочется…

И все же сейчас противилась тому, что он, кажется, для себя уже решил. И как бы ни был мне важен тот факт, что он вовсе не собирался бросать меня и сбегать, я хотела быть услышанной. Понятой…

- Слав… но как же универ? - поинтересовалась робко.

Он отмахнулся.

- Возьмешь академический. Или перейдешь на заочное…

- Но я не хочу, - отважилась озвучить свои мысли вслух. - Я подумала… может быть…

- Договаривай.

- Сделать… аборт?

Он дернулся - так резко, будто я его ударила. Отрезал решительно:

- Ты не убьешь моего ребенка!

- Но я не готова… сейчас. Я хочу получить нормальное образование, выстроить карьеру…

Его тон тут же смягчился, он нежно провел по моей щеке чуть шершавой наощупь подушечкой большого пальца…

- Не волнуйся, я сумею обеспечить нас обоих. Точнее, всех троих. Тебе не придется работать…

- Но я…

- Лид, ты меня любишь?

Этот вопрос меня смутил. Но я понимала, что он и так уже все знает сам…

- Люблю… - призналась чуть слышно.

Но этого было достаточно. Слава удовлетворенно улыбнулся:

- Тогда ты родишь мне этого ребенка…

Его тон был ласковым, но я ощутила, что в этих словах ясно прозвучал ультиматум…

Глава 6

Следующее утро началось с того, что на меня со всего размаху кто-то… упал.

Я испуганно подскочила в постели: резко разбуженная, ничего не понимающая спросонья. В первый момент показалось, что это запрыгнул на постель кот, но быстро стало ясно, что для кота гость был все же тяжеловат.

Точнее, как выяснилось, гостья.

- Мам, пора вставать! - громким шепотом огласила распластавшаяся на мне Яна.

Я кинула взгляд за окно: темно, хоть глаз выколи. Значит, еще даже не наступил рассвет. Кинув жалобный взгляд на часы на прикроватной тумбе, обнаружила: шесть утра.

- В чем дело? - поинтересовалась хриплым после недавнего сна голосом.

Рука сама собой потянулась на вторую половину кровати, где обычно спал муж, и тут я все вспомнила.

События вчерашнего дня обрушились на голову одним чудовищным комом, придавили к постели, заставляя почувствовать себя разбитой, сломанной…

- Ты обещала, что мы позвоним утром папе! - все тем же шепотом заявила дочь. - Уже утро!

Хотелось застонать. Убежать. Скрыться от всего, что предстояло вскоре решать. Всего, что как-то нужно было… пережить.

Пережить - ключевое слово во всей этой ситуации. Я совсем не была уверена, что сумею это сделать.

- Но еще слишком рано, - возразила Яне, с сожалением понимая - все равно уже придется вставать с постели и как-то прожить грядущий день.

- Обещала - выполняй, - раздался от двери насмешливый, полный чего-то едкого, невысказанного, голос.

Алина застыла в дверном проеме, сложив на груди руки, словно всей своей позой, каждой чертой лица, кидала мне вызов.

Я ощутила, как защемило сердце. Она была моим счастьем и моей болью. Я выстрадала в свое время с ней столько, что хватило бы на целую жизнь. И никак не могла понять, почему в какой-то момент дочь, так тесно ко мне, казалось, привязанная, словно бы перестала меня принимать?.. Даже отторгала, словно я была для нее чем-то инородным, неприятным…

Я списывала все на переходный возраст. Но сейчас впервые задумалась, а не было ли для такого поведения еще каких-то, неизвестных мне, причин?

- Обещала - выполню, - ответила твердо и, щелкнув переключателем ночника, зажгла в комнате свет. - А чтобы мы перешли к этому побыстрее, возьми сестру и отведи на кухню. Поставьте молоко греться, а я пока соберусь…

Меня снова окатили презрительным взглядом.

- Почему это я должна…

- Потому что я так сказала!

Я поразилась собственной резкости, слетевшей с губ. Но удивительное дело: она все же возымела свой эффект. Фыркнув, Алина взяла Яну за руку и, стащив с кровати, повела на кухню.

Я осталась одна. Блаженные секунды одиночества, о котором прежде могла только мечтать, теперь же… теперь оно заключало в себе слишком много отравляющих душу мыслей. Тех, с которыми так страшно было остаться один на один.

Нехотя подойдя к зеркалу, я кинула на себя лишь мимолетный взгляд: не было никаких сил видеть все недостатки, которые с такой болью разглядывала накануне. Словно если не смотреть на них - их словно бы и не существовало…

- Какую кашу сварить? - поинтересовалась я, входя в кухню, где девочки, чинно рассевшись на стульях, смотрели дружно в одну точку - на плиту, на которой грелось молоко.

- Я не буду, - тут же ощетинилась Алина.

- Я не хочу кашу, - недовольно поморщилась Яна.

- Хорошо, тогда пойдете в школу голодными, - пожала плечами я.

Кудахтать над ними сегодня не было никаких сил.

- Разве мы не поедем к папе? - огорченно спросила Яна.

- А ты уже не болеешь? - вздернула бровь я.

- Мне стало лучше!

- Потому что ты и не болела, да ведь?

Я произнесла это и тут же ужаснулась собственным словам. Впервые позволила себе так открыто обозначить, что прекрасно знаю все дочкины хитрости…

Наступила тишина. И