Кристин Хармел - Искусство французского поцелуя

— Ну, Гейб, хочешь сказать что-нибудь Эмме? — вмешалась Кэти.

Он покраснел еще сильнее и покачал головой. Из зала донеслись неодобрительные возгласы, а Гийом пришел в восторг от его смущения.

— Да ладно, братец, ты же на национальном канале! Отличная возможность сделать первый шаг. Хоть раз в жизни.

Я готова была умереть от стыда. И в то же время мне хотелось, чтобы Гейб что-нибудь сказал. В конце концов, я понятия не имела, что он чувствует. Простил он меня или все так же злится?

— Хорошо, — проронил Гейб и глубоко вдохнул.

Я села на краешек кресла и замерла. Сердце билось как сумасшедшее.

— Я бы хотел… — Он на секунду умолк и посмотрел прямо в камеру, так что казалось, он смотрит мне в глаза. — Я бы хотел попросить прощения за то, что не счел нужным выслушать ее и убедиться, что это очередная проделка Гийома. — Он вновь замолчал и опустил глаза.

Когда он их поднял, щеки у него опять были красные — И еще я, кажется, в нее влюблен.

Зал восхищенно охнул, а я не смогла даже вдохнуть Гейб меня любит?!

— Эй, полегче, братец! — с ухмылкой сказал Гийом.

— Ладно, ребятки, целоваться и мириться будете во время рекламной паузы, — улыбнувшись, перебила их Кэти. Она посмотрела в камеру и обратилась к телезрителям: — Никуда не уходите, сразу после рекламы Гийом исполнит «Красавицу», второй сингл из своего дебютного альбома!

Оркестр Кэти Джонс сыграл несколько аккордов, и в зрительном зале снова вспыхнул свет. Я неподвижно наблюдала, как Гейб отстегнул микрофон, сказал что-то Гийому и ушел за кулисы.

— Эмма! — раздался надо мной женский голос. Я подняла голову и увидела улыбающуюся Поппи. — Гейб за кулисами, пойдем!

Я изумленно посмотрела на нее.

— Ты… ты знала, что так будет? Она кивнула и улыбнулась.

— Гийом всю неделю готовился. Ему действительно очень стыдно. Он даже выпросил для Гейба недельный отпуск в отделе некрологов UPP, чтобы тот мог слетать в Америку! Все вышло даже лучше, чем я рассчитывала! Слышала Гейба? Он признался тебе в любви!

Я встала и словно во сне пошла за Поппи. Толстяк — техасец бросил на меня подозрительный взгляд и пробормотал жене: «Куда это она направилась?»

Лишь когда Поппи показала охране свой пропуск и мы нырнули за кулисы, я вновь обрела дар речи.

— Поппи, — сказала я, по-прежнему сгорая от стыда, — а Гейб знает, что я здесь?

— Нет. — Она широко улыбнулась. — Но скоро узнает.

Мы подошли к сцене слева, и я увидела, что Гийом с музыкантами уже готовятся играть «Красавицу». Всего в нескольких шагах от меня стоял Гейб. Он наблюдал за группой из-за занавеса. Я несколько секунд разглядывала его широкую спину, пытаясь угадать, о чем он думает. Что же ему сказать? Меня вдруг охватит страх. Я замерла на месте, не в силах пошевелиться.

И тут меня увидел Гийом, поправлявший микрофонную стойку.

— Эмма! — изумленно воскликнул он, улыбнулся и помахал рукой.

Гейб резко обернулся.

— Ты здесь… — потрясенно сказал он.

Не успела я ответить, как на сцене загорелся свет, и я увидела Кэти Джонс.

— Леди и джентльмены, Гийом Риш снова с вами! — восторженно объявила она.

Музыканты заиграли «Красавицу», и Гийом, отвернувшись от нас, запел. Гейб еще несколько минут сверлил меня взглядом, потом сунул руки в карманы и шагнул вперед.

— Привет, — тихо сказал он.

Гийом на секунду повернулся к нам и поднял большие пальцы.

— Привет, — робко ответила я.

Мы помолчали. Музыка, яркий свет, люди, которые смотрели на нас и шептались, — все это ушло на задний план. Я словно попала в кино — знаете, когда четко показывают только двух людей, а все вокруг размывается.

Целую вечность мы с Гейбом молча смотрели друг на друга. У меня в горле застрял комок, на глаза навернулись слезы. Щеки пылали, сердце отчаянно колотилось. Мир вокруг нас замер. Потом Гейб протянул руку и дотронулся до моего плеча.

— Прости, — сказала я, нарушив колдовскую тишину, — прости меня, Гейб. Я не хотела причинить тебе боль.

Несколько секунд он смотрел мне в глаза, и мое сердце билось в два раза быстрее. Я не представляла, что он скажет. Хочет ли он меня простить? Сможет ли забыть то, что случилось? В конце концов, пусть Гийом и устроил все это с одной целью — насолить Гейбу, факт оставался фактом: я поцеловала его брата.

— Нет, — наконец проронил Гейб, — это ты меня прости. За то, что не дал тебе шанса все объяснить.

Он бросил взгляд на сцену, где Гийом самозабвенно пел под аккомпанемент восторженных криков из зала.

— Я так привык, что Гийом отбивает у меня девушек — последние лет десять по крайней мере… Вот и подумал, что на этот раз произошло то же самое.

— Но это не так, — прошептала я.

— Знаю. — Гейб едва заметно улыбнулся. — То есть теперь знаю. Мы с ним привыкли соперничать, а в таких делах, сама знаешь, журналист рок-звезде не ровня.

Я улыбнулась. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: любая девушка предпочтет соблазнительного рокера скромному журналисту. Только я — не любая.

— И ты прости. Нельзя было позволять Гийому меня целовать. Знаю, оправдание никудышное, но… просто шампанское в голову ударило.

Гейб кивнул и снова прикоснулся к моей руке. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, а потом перевели взгляд на Гийома, который по-прежнему пел «Красавицу». Он покосился на нас и улыбнулся.

— А это разве не нарушение профессиональной этики? — спросила я Гейба. — Ну, ты ведь его брат, а пишешь о нем хвалебные статьи для UPР.

Он пожал плечами.

— Может быть. Но мой редактор с самого начала все знал. Видишь ли, я уже пять лет — главный музыкальный обозреватель в UPP и стал им куда раньше, чем Гийом заключил контракт со звукозаписывающей компанией. Было бы глупо ничего не писать о такой звезде.

— Даже если ты не можешь писать беспристрастно?

Гейб улыбнулся.

— Наверное, ты заметила, что я пишу только правду. Даже когда мне хотелось придушить брата, я придерживался фактов. А рецензию на его альбом написал мой редактор — мы тоже решили, что будет нечестно с моей стороны оценивать его творчество.

Я нерешительно кивнула.

— И что теперь? — спросила я, когда Гийом запел припев.

— Ты вернешься в Париж? — тихо спросил Гейб. — Гийом договорится, чтобы тебя приняли, а я все улажу между «KMG» и UPP. Будешь работать, как раньше. — Он умолк и, покраснев, добавил: — Посмотрим, что у нас получится, когда нам не будет мешать мой братец.

Я, молча, посмотрела на Гейба. Все мои сомнения вдруг исчезли. В конце концов, из Парижа я уехала лишь потому, что допустила профессиональную ошибку — из-за нее презентацию моего клиента почти не осветили в прессе. А теперь я поняла, что это не моя вина — точнее моя лишь отчасти, — и могла с чистой совестью вернуться на работу.