Филип Шелби - Мечтатели

Когда Мишель сообщила Розе о неприемлемой цене за платье, ее золовка только рассмеялась.

– Считай это моим свадебным подарком тебе.

– Сюда, мои дорогие, – услышала Мишель голос Розы, ставшей между ней и Франклином и взявшей их за руки, – настало время показать вас.

В течение следующего часа Мишель была представлена элите нью-йоркского общества. Каждый представляемый мужчина казался ей богаче и влиятельнее предыдущего; их жены и дочери соперничали по красоте и великолепию нарядов. Мишель не могла не заметить, что очень скоро Франклин стал центром всеобщего внимания. Молодые женщины оставили своих кавалеров и потянулись через комнату поближе к нему, образуя зачарованный кружок веселья и обожания. Стоя одна, Мишель думала, должна ли она заявить о своем присутствии похитителям ее мужа.

– Как поживаете?

Вздрогнув, Мишель обернулась и увидела Монка Мак-Куина, который был очень изящен в строгом белом галстуке и фраке.

– У меня все прекрасно! – воскликнула Мишель. Она указала на группу женщин постарше, которые расселись вдоль стен и, как вороны, глазели на празднество.

– Кто они?

– Ах, те, – воскликнул Монк. – Это вдовы бывших высокопоставленных чинов. Они были баснословно богаты до замужества, да и теперь владеют имуществом мужей. Если бы они сговорились, они могли бы купить и продать половину собравшихся здесь.

Мысль об этом напугала Мишель.

– Послушайте, если вам что-нибудь нужно, – сказал Монк, – помните, что я хочу непременно вас видеть у себя и пообедать вместе.

Мишель не поняла, почему в глазах Монка промелькнула озабоченность. До того, как она успела что-нибудь ответить, эта озабоченность пропала. Появился Франклин.

– Ты была настоящим гвоздем программы, – сказал он с ухмылкой. – Люди говорят, что я самый удачливый здесь человек.

Мишель не смогла сдержаться. Она обхватила шею мужа и страстно его поцеловала. Через плечо Франклина Мишель увидела несколько молодых женщин, стоявших рядом. Некоторые из них пялились на Франклина с нескрываемым интересом, другие посматривали на нее и внезапно начали хихикать.

– Я думаю, что настало время для ужина, не так ли? – вкрадчиво произнесла Роза. – Мишель, я посажу вас на особое место среди моих лучших друзей.

Рождественский ужин в Толбот-хаузе был словно из сказки. Когда они вошли в банкетный зал, галантно одетые официанты показали их места. На каждом месте среди серебряной посуды и китайского фарфора имелась карточка с надписанным на ней именем гостя. Карточки укреплялись на подставке. Мишель посадили между банкиром, который, вежливо представившись ей, повернулся к женщине средних лет с убранными наверх в форме купола волосами, и более молодым человеком, всецело занятым напудренной престарелой дамой, лицо которой напоминало Мишель морду голштинской коровы.

Сначала Мишель испугалась, а затем она почувствовала себя подавленной от увиденного количества съестного. Трапеза началась с вареных устриц, поданных с божественным, очень редким белым вином «Барсаз». После этого последовали консоме по-британски, рагу из гусиной печенки и что-то ярко-красное, запеченное в тесте.

– Сколько же еще будет? – подумала Мишель, тщетно пытаясь покончить с вновь подаваемыми блюдами. Потом она заметила, что женщины, сидящие за столом, едва прикасались к пище. Ощущая на себе их любопытные, а дважды явно неодобрительные взгляды, Мишель отложила нож и вилку. Однако она не могла справиться с чувством сожаления, что пропадает столько продуктов.

Мишель едва притронулась к куропатке, но потеряла счет тому, сколько раз официант наполнял ее темно-красный бокал. К концу ужина ее щеки приятно разгорелись. Все вокруг искрилось пляшущими разноцветными огоньками, а свечи, казалось, горели еще ярче. Она посмотрела вдоль стола и увидела Франклина, который развлекал женщин, сидевших по обе стороны от него, веселыми историями. Ей хотелось подойти к нему и крепко-крепко поцеловать.

После ужина Франклин повел мужчин в бильярдную на кофе, бренди и сигары, а женщины увязались за Розой, чтобы ретироваться в музыкальную гостиную, где будет подано шампанское, кофе и бисквиты. Выходя из бильярдной, Франклин подошел к Мишель и едва прикоснулся губами к ее щеке.

– Тебе нравится?

– Мне так хорошо! – воскликнула Мишель.

Она не заметила, что ее голос громко прозвучал и несколько голов повернулись к ней.

Франклин положил свою руку на ее.

– Ты всем нравишься.

До того, как Мишель смогла что-либо ответить, Роза увела ее в музыкальную гостиную, усадив между двумя дамами, которые сидели ближе всего к ней за столом.

– Меня зовут Амелия Ричардсон, – сказало вульгарное рыжеволосое создание, стиснув руку Мишель. – Я знаю, что мы станем закадычными подругами!

Мишель изумленно смотрела, как Амелия Ричардсон вставляла сигарету в желто-зеленого цвета мундштук.

– Вы курите?

– Нет… То есть я никогда не пробовала. Это вредно. Молодая женщина холодной красоты, давясь от смеха, жеманно произнесла:

– Такие терзания! Моя дорогая, наша Амелия не позволяет никому говорить ей, что плохо и что хорошо, что она должна делать и что не должна. Зачем, ведь она первая женщина, начавшая курить в гостинице «Плаза»? Когда глупый управляющий подошел к ней и попросил выбросить сигарету, Амелия сказала: «Меня приучили думать, что это свободная страна, и я ничего не предприму, чтобы изменить этот статус». Разве этого не достаточно, чтобы повергнуть вас?

Мишель окончательно растерялась. О чем говорила ей эта болезненно худая, белокожая девушка? Неужели о том, что американские женщины будут сражаться до последних дней своих за право курить в гостиницах?

– У вас, конечно, очень хороший аппетит, моя дорогая, – сказала Амелия Ричардсон. – Вы, я надеюсь, не за двоих едите?

Вконец смутившись, Мишель забылась и ответила по-французски:

– Пардон?

Амелия хитро прищурилась.

– А вы случайно не беременны?

– Нет, что вы! – все так же по-французски воскликнула Мишель, заливаясь краской от ярости.

Она покраснела еще гуще, когда поняла, что все на нее смотрят.

– Скажите мне, – спросила другая молодая женщина, – как вы встретили Франклина?

– Я работала медсестрой в Сент-Эстасе, – ответила Мишель и начала объяснять подробности.

– Как благородно! – съязвила Амелия.

– Да, да, – вмешалась преклонного возраста дама со смахивающим на коровью морду лицом, – откуда, вы сказали, ваши родители?

– Мои родители?

– Да, ваши родители, – нетерпеливо выпалила старуха, – откуда они?

– Обратите внимание на Констанцию, – зашептала Амелия Мишель, – она глуха, как скала.