Эффект Грэхема - Эль Кеннеди

беспокойство, а страсть — что ж, возможно, он был прав.

И это пугает.

— Есть какие-нибудь новости о сборной США? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Ничего. Но, надеюсь, это изменится после нашей первой игры. Тогда Фэрли и его команде придется быть более внимательными, верно?

— Предположительно. — В папиных серых глазах того же оттенка, что и у меня, мелькает нерешительность.

— Что?

— Я предполагаю, что ответ на этот вопрос — нет, но… хочешь, я позвоню Брэду и...

— Нет, — резко говорю я.

Он поднимает руки, сдаваясь.

— Не волнуйся, отступаю, — говорит он со смехом. — Я знал, что это будет нет. Но я хотел просто предложить. Если тебе когда-нибудь понадобится, чтобы я замолвил за тебя словечко, ты знаешь, что можешь просто попросить.

— Я знаю, — говорю я ему.

И мы оба знаем, что я никогда не попрошу.

Ни разу в жизни я не просила отца об одолжении. Использовать его влияние или связи, чтобы помочь себе продвинуться вперед. Каждый элитный хоккейный лагерь, в который меня принимали за эти годы, каждое предложение колледжа, каждая награда… Я отчаянно хочу верить, что получила их заслуженно.

Иногда, когда чувствую себя подавленно, я позволяю внутреннему критику, цинику поднять свою уродливую голову и прошептать, что, возможно, заслуги тут ни при чем. Но это такое сокрушительное, деморализующее чувство, что я мужественно стараюсь никогда не прислушиваться к этому голосу.

— Ну, а ты? — Спрашиваю я. — Уже думал о том, кого ты выберешь, чтобы помогать тебе с лагерем этим летом?

— Немного. У меня есть короткий список, но пока ничего не утверждено. — Затем он предоставляет мне идеальный момент, чтобы упоминуть Райдера. — У тебя есть предложения?

Я обдумываю это, прежде чем ответить осторожным тоном.

— Уилл Ларсен был бы хорошим выбором, но он не любит быть в центре внимания, так что я не знаю, какой авторитетной фигурой он был бы. Я бы предложила Курта, но ты сам знаешь, какими странными иногда бывают вратари. Люк Райдер очень поднялся с назначением на со-капитана, так что он тоже был бы хорошим выбором.

— Я не знаю насчет Райдера. Он отличный игрок, но у него дурной характер. Его поведение на Чемпионате вызывает беспокойство.

— Ему было восемнадцать. В любом случае, как я уже сказала, в последнее время он неплохо справляется с ролью лидера.

Я почти уверена, что лгу сейчас. Я больше не пробиралась на тренировки мужской команды Брайара, но я сильно сомневаюсь, что Райдер справляется с чем-то еще, кроме желания, чтобы его оставили нахрен в покое.

— Ты действительно поешь Райдеру дифирамбы в последнее время. С чем это связано?

— Я же говорила тебе, он меня тренирует. И Беккет Данн тоже, — добавляю я, чтобы он не подумал, что я провожу кучу времени наедине с Райдером, и его пальцами в душевых раздевалок.

— Но для лагеря Данна ты не рекомендуешь?

— Данн ни к чему не относится слишком серьезно. Он относился бы к лагерю как к приключению. Райдер и Ларсен больше подходят. Мое мнение.

— Но между Ларсеном и Райдером ты бы выбрала Райдера. — Тень подозрения так и не рассеялась с его лица.

Микроволновка подает звуковой сигнал, позволяя мне повернуться к нему спиной, когда я иду наполнять наши миски для попкорна.

— Скорее всего. Но это я. Выбирай того, кого ты считаешь наиболее подходящим.

На следующее утро мы завтракаем в толстовках на заднем дворике. Пока мы с родителями жуем яичницу с беконом, Уайатт, который поглощает каждое блюдо ровно за пять секунд, бросает собакам палку. Перед каждым броском он поет им дурацкую песенку. Я лишь наполовину обращаю на это внимание, но звучит что-то вроде: It’s alright, it’s okay, a stick’s coming your way, hey-hey (прим. перев. дословный перевод - все в порядке, все хорошо, в твою сторону летит палка, хэй-хэй). Я удивлена, что Дампи участвует, но золотой ретривер прыгает за палкой каждый раз, неплохо подстраиваясь под головокружительный темп нашего вечно энергичного хаски.

— Ты посадил Дампи на стероиды? — Я спрашиваю папу, который фыркает.

В какой-то момент они теряют палку, и Уайатт с собаками продолжают рыскать по лужайке в ее поисках, пока мой брат продолжает петь эту дурацкую песенку.

— Эй, чемпион, — зовет папа через перила каменной террасы. — Несмотря на то, что говорится в песне, не похоже, что в их сторону летит палка, хэй-хэй.

— Не лги собакам, Уайатт, — вмешивается мама.

Я падаю со смеху. Я так сильно люблю свою семью.

Однако беззаботное чувство в моей груди улетучивается, когда на столе загорается мой телефон. Я поспешно тянусь за ним, пока мои родители не увидели уведомление.

РАЙДЕР:

Ты еще придешь попозже?

Мое сердцебиение ускоряется. Пытаясь сохранять спокойствие, чтобы на меня не набросился папа, я небрежно провожу пальцами по клавиатуре, чтобы набрать ответ. Всего одно слово. Большего и не нужно.

Я:

Да.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ДЖИДЖИ

Эта часть проста

— Оу, вау, ты не шутил.

Я в замешательстве оглядываю комнату Райдера. Я нервничала, когда впервые переступила порог этой комнаты. Потому что, на самом деле, что я делаю наедине с этим парнем в его спальне? Но один взгляд на мое скучное окружение, и мой природный интерес берет верх.

— Ты уверен, что не служишь в армии?

Он обдумывает это.

— Нет, не служу, — наконец говорит он.

— Это была шутка? Боже мой. Ты пошутил.

— Заткнись.

Я ухмыляюсь. Мне нравится подначивать его. Это весело. К тому же всегда есть шанс пятьдесят на пятьдесят, что я смогу проникнуть сквозь его внешность сварливого придурка и выдавить пару убийственных ухмылок.

Я продолжаю любоваться его спальней. Она убрана как с иголочки, нигде ни единого намека на беспорядок. Ни безделушки, ни фотографии. У него двуспальная кровать. Комод. Единственные вещи на его столе — это телефон, ноутбук, несколько учебников и небольшая стопка книг. Кровать идеально застелена. Пол пропылесосен и блестит. Я даже заглядываю под кровать и обнаруживаю, что там нет ни пылинки. Он явно часто там убирается. Теперь я понимаю, почему он настаивал, что должен был заметить цепочку с крестиком той цыпочки Кармы.

— Ты закончила? — вежливо спрашивает он.

— Можно мне заглянуть в твой шкаф?