Аккорд - Ава Хоуп

– Я бы сделал ради ребенка все что угодно.

– И она сделала.

– Что это значит?

– Джес плюнула на свою жизнь, отказалась от получения образования, от возможности влюбиться по-настоящему, от простого человеческого счастья. Она наплевала на все, только чтобы у Лизи была полноценная семья. Я уверен, что она сделала это не ради себя. Она сделала это для Лизи. Ты бы смог отказаться от своей мечты? Смог бы пожертвовать всем ради ребенка, как сделала это она?

Молчу, пытаясь переварить слова Джера. И, возможно, в чем-то малец прав.

Вот только она не знала, кто отец, потому что переспала с нами обоими за одну ночь. Дерьмо, я спал и с пятью девушками за одну ночь. Я, значит, альфа-самец теперь, а она шлюха? Нет, бред.

Джессика права, не мне ее судить. Я делал ужасные вещи, а она… она была юна.

Дьявол, я сейчас что, ее оправдываю? Любовь превратила мой мозг в маршмеллоу.

– Когда ты успел стать таким умным? – интересуюсь у Джера.

– Я не умный. Просто ты тупой.

Закатываю глаза.

– Поговори с ней. Честно, понятия не имею, что ты сейчас чувствуешь, но то, что ты ее избегаешь, никак не поможет решить проблему, – произносит он и поднимается на ноги. – А теперь погнали домой. У меня уже вся задница промокла и замерзла здесь сидеть.

Усмехаюсь и вслед за Джереми сваливаю с моста.

Глава 36

Julia Michaels – All Your Exes

Джессика

Как я люблю свою кровать.

Не помню, говорила ли я когда-нибудь ей об этом.

Наверное, нет.

И мне очень жаль.

Она просто идеальная.

И идеально мне подходит.

Не знаю, что бы я без нее делала эти четыре дня.

Лежала бы на неудобном кожаном диване в гостиной?

Вот еще, в двадцать пять мне не хватало остеохондроз заработать.

Вы наверняка думаете, что у меня поехала крыша. И я полностью с вами солидарна.

– Милая, ты не спишь? – раздается голос мамы сквозь приоткрытую дверь моей спальни, и я вдруг вспоминаю, что Рид попросил ее прилететь из Квебека.

– Я мертва, – уткнувшись в подушку, произношу я.

Чувствую, как подо мной прогнулся матрас, и догадываюсь, что мама села рядом.

– Джессика, ты не встаешь с постели уже четыре дня.

– Я встаю пи́сать.

– Ты ничего не ешь и не пьешь.

– Мертвецы не едят и не пьют.

– И не писают. Но ты же писать встаешь.

Стону в подушку.

– Эбби с Ридом забрали Лизи на выходные, и я хотела поехать к ним, но решила остаться с тобой.

Отрываюсь от подушки и смотрю в ее взволнованные глаза:

– Все в порядке, мам. Езжай.

– Я не оставлю тебя одну, – упрямится она.

– Я не одна. Со мной моя кровать. И подушка, – быстро произношу я, а затем, грустно улыбнувшись, добавляю: – Идеальная компания на вечер.

Мама наклоняет голову и поджимает губы:

– Сейчас утро, милая.

Черт.

– Не хочешь рассказать, что произошло?

Отрицательно качаю головой. Мама кладет свою руку на мою, лежащую на подушке, и шепчет:

– Я переживаю за тебя.

– Я буду в порядке.

– Расскажи мне, милая.

Сажусь на кровати, внимательно изучая морщинки, образовавшиеся вокруг ее глаз, и кладу голову к ней на плечо. Она тут же проводит рукой по моим волосам, а затем крепко прижимает к себе.

– Что случилось, Джессика?

Зажмуриваюсь и шумно выдыхаю:

– Ты возненавидишь меня, мам.

– Глупости. Я никогда не смогу ненавидеть тебя.

– Никогда не говори никогда, – грустно усмехаюсь я.

– Джессика, милая…

– Ты разочаруешься во мне, – шепчу.

– Милая, возможно, я иногда слишком давила на вас с Ридом, но я делала это не со зла. Я просто желала вам счастья. Вы никогда не разочаруете меня, ведь я слишком сильно люблю вас обоих.

По щеке стекает слеза, и я, выдержав небольшую паузу, громко шмыгаю носом:

– Рик – не отец Лизи.

– Я догадывалась, – спокойно произносит мама.

Вскидываю брови:

– Что значит – ты догадывалась?!

– Джессика, она ведь совсем на него не похожа. Но я никогда не задавала вопросов. Это не мое дело. Я не желала лезть в ваши отношения.

– Но ты сказала мне выйти за него.

– Потому что думала, ты его любишь.

– Нет. Я его никогда не любила.

– Почему ты не сказала? – Мама продолжает перебирать мои волосы.

– Ты знаешь. С самого детства ты говорила, что любовь должна быть лишь одна и на всю жизнь. Мы с Ридом просто боялись тебя разочаровать.

– Мне жаль, что вы были несчастны из-за моего давления, – на выдохе шепчет она. – Я была не права, что я так давила на вас.

Тянусь к ней и крепко обнимаю.

– Ты знаешь, кто ее отец? – тихо спрашивает мама.

Киваю.

– Это из-за него ты из комнаты не выходишь?

Снова киваю.

– Он узнал?

– Узнал. И злится на меня, что я не рассказала.

– А по какой причине ты не рассказала?

– Мне было страшно. Я чувствовала себя виноватой перед Риком. Перед нашей семьей. Перед Лизи…

Мама слегка отстраняется и сводит брови к переносице.

– Я боялась осуждения, – шепчу и отвожу взгляд. – Просто давай закроем эту тему. Езжай к Риду. Я буду в порядке. Правда.

– Милая?

– Мне все равно нужно работать. Какое сегодня число?

– Шестое декабря.

Округляю глаза. До дня рождения Тиджея остается всего две недели. Если я хочу успеть все доделать, то нужно действовать. Подрываюсь с кровати и начинаю искать свой телефон.

– Милая, – мама встает с постели и кладет руки мне на плечи.

Шумно выдыхаю и поднимаю на нее глаза.

– Мы с вашим отцом дважды пытались развестись.

Вскидываю брови приблизительно до потолка и удивленно смотрю на нее, приоткрыв рот от шока:

– Что?!

– Да.

– Не верю, вы ведь были так счастливы!

– Да. Были. Но у всех бывает кризис, милая. У нас он тоже был. Слава богу, что мы смогли преодолеть все трудности и остались вместе до самой кончины твоего отца, – мама грустно улыбается. – Ты должна взять себя в руки и бороться за этого парня, если ты его любишь. Ты любишь его?

Закусываю губу и киваю.

– Хорошо. – она улыбается. – Тогда не опускай руки.

* * *

Я смогу.

В задницу чувства.

Я профессионал.

Я смогу.

В задницу чувства.

Я профессионал.

Раз сто уже повторила, толку ноль.

Все эти гуру, призывающие дышать маткой во «время Бога», определенно лгут. Потому что это не работает.

Я не могу взять себя в руки и собраться с мыслями.

Не могу. И не