В объятиях Элиты (ЛП) - Станич К.М.

— Девочки, — говорит он, и его улыбка становится такой широкой, что на лице появляются морщинки. Я клянусь, что есть молчаливое МОИ перед этим словом, которое он не позволит себе произнести. Я устраиваю нас всех на заднем крыльце с лимонадом, и Изабелла с Чарли действительно болтают друг с другом. Очевидно, они оба поклонники Джеймса Бонда и Индианы Джонса.

— Мой па… — начинает она, а затем прочищает горло. — У Адама много оригинальных сувениров из фильмов. Тебе стоит как-нибудь прийти посмотреть на это. Ему нравится хвастаться этим перед всеми, кто готов слушать его хвастовство. — Звучит примерно так, как надо, думаю я, держа Чарли за руку.

— Я бы с удовольствием, — отвечает он ей с самой мягкой улыбкой, а потом, позже, когда она встаёт, чтобы уйти, наклоняется, чтобы обнять его, и это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видела.

После того, как Изабелла уезжает, я достаю книгу, которую Чарли начал в Напе, и открываю её, чтобы мы могли почитать вместе.

— Знаешь, я уже видела, как ты заглядывал в конец, — говорю я ему после того, как мы заканчиваем, и закрываю обложку. Он смотрит на облака, плывущие по синему-синему небу, а затем задумчиво улыбается сам себе.

— Верно. Но не всегда финал является самым важным. Иногда путешествие, чтобы добраться до конца, такое же хорошее.

Несколько ночей спустя я звоню Зейду.

Я не знаю почему.

Я просто выбираю наугад одного из парней и набираю номер.

Он сразу же приезжает, медленно подъезжая на своём синем «Ягуаре» с откидным верхом к обочине, и я запрыгиваю внутрь. Мне действительно не нравится оставлять папу одного, но здесь его санитарка, и я… Мне просто нужна минута.

— Иногда, когда умирает кто-то другой, это тяжелее для окружающих, чем для них самих. — Он обхватывает руль своими покрытыми чернилами руками и ведёт машину медленно, так что ночной ветер треплет наши волосы, но не прерывает наш разговор.

— Ты говоришь о своей маме? — тихо спрашиваю я, мои руки дрожат. Я заставляю их неподвижно лежать у меня на коленях. Я переутомлена, перегружена работой и в конечном итоге вернусь в академию в плохом состоянии. Весенние каникулы точно не были освежающим опытом, но, честно говоря, я боюсь, что они закончатся.

Я боюсь, что никогда больше не увижу Чарли, если уеду.

Может быть, мне не стоит возвращаться?

— Ага. Я имею в виду, я был маленьким, так что мне не нужно было заботиться о ней, но моя бабушка заботилась. — Зейд делает паузу и смотрит на меня, подъезжая к знаку «Стоп». Наш район такой тихий, что это скорее формальность, чем что-либо ещё. Никто не приедет. — Но не моя богатая бабушка, а моя другая. Я думаю, что забота о её умирающей дочери — это то, что убило и её тоже. Или, может быть, она умерла от разбитого сердца или чего-то в этом роде. Я бы притворился крутым парнем и сказал, что не верю во всё это дерьмо, но я верю.

Я улыбаюсь ему, а затем протягиваю руку, чтобы взять его за правую руку. Он сжимает мою руку и подносит к своим губам для поцелуя.

— Кстати, как ты так быстро сюда добрался? Я думала, твой дом где-то дальше по пляжу.

— Да, э-э… — он смотрит на звёзды и снова пожимает плечами. — Я ехал, чтобы доставить подарочек в дом Бекки. Ну просто, знаешь ли, месть.

— Прямо сейчас? — спрашиваю я, прислоняясь спиной к двери. — Я чувствую, что действительно облажалась в этом году. Я была так точна во время второго курса.

— Ты ни капли не облажалась, ты просто поняла, что тебе не обязательно всё время действовать самой. Давай. — Зейд тихо выкатывает нас из маленького пригородного уголка Гренадин-Хайтс, а затем заводит двигатель, вызывая у меня этот дикий, лёгкий трепет, как на американских горках.

Мы взлетаем и направляемся в холмы, к супербогатым кварталам, которые расположены вдоль одних из самых изысканных пляжей штата.

Когда мы добираемся до дома с гигантскими железными воротами, я понимаю, что по иронии судьбы у семьи Бекки Платтер забор украшен работами моего отца. Часть меня гордится… но другая часть меня задаётся вопросом, не могла бы я вернуться сюда позже с паяльной лампой и сжечь его, может быть, взять с собой в качестве сувенира?

Зейд выходит и достаёт коробку из багажника, обходит машину сбоку и останавливается рядом со мной.

— В течение первого года Бекки встречалась с тренером по баскетболу. У меня здесь все их дурацкие любовные письма.

— Где ты их взял? — спрашиваю я, когда Зейд открывает крышку и показывает мне огромную стопку. Он ухмыляется.

— Тренер уволился примерно через полгода после начала их отношений, но его сын — большой поклонник Билли Кайзера. Возможно, я подкупил его пропусками за кулисы. Я знаю, тебе не нравится стыдить людей или что-то в этом роде, но здесь главное дело не в сексе. Она предоставила тренеру инсайдерскую торговую информацию. Он заработал кучу денег на этом дерьме. Её родители отправят её задницу в одну из тех военных академий, которых так боялся Тристан.

Зейд нажимает кнопку домофона, и сотрудник выходит, чтобы забрать коробку. Двое из них, кажется, знают друг друга, обмениваясь короткой болтовнёй, прежде чем парень забирает её, и мы уезжаем с визгом шин.

Зейд везёт нас на холм, паркуется, а затем достаёт предварительно свёрнутый косяк и зажигалку.

— Я знаю, ты хочешь вернуться к своему отцу, но ты также выглядишь так, словно у тебя вот-вот случится сердечный приступ от стресса. Вот. — Он передаёт мне обе вещи. Я некоторое время смотрю на них, размышляя, а потом понимаю, что если я тоже не позабочусь о себе, то действительно потеряю сознание от стресса.

Мы немного покуриваем косяк — в основном я просто кашляю и ворчу — а потом Зейд засовывает руку мне в карман, вытаскивая список, пока я таращусь на него.

— Как ты узнал, что он был там? — спрашиваю я, и он пожимает плечами.

— Ты всё время носишь его с собой, и, честно говоря, я слишком часто щупаю твою задницу, чтобы не заметить этого. — Он возвращает его мне вместе с зажигалкой. — Я знаю, тебе всё ещё нужно заполучить Харпер, но, когда ты говоришь, что у тебя есть план, я в это верю. Сожги эту чёртову штуку, и давайте покончим с этим. В нём плохой джуджу или что-то в этом роде.

Я разворачиваю список и смотрю на имена, а затем поднимаю зажигалку и подношу к краю, наблюдая, как он горит.

Когда не остаётся ничего, кроме маленького уголка, я вытряхиваю его, пока не останется тлеющий пепел, а затем наблюдаю, как пепел от того, что осталось, уносится ветром, который дует прямо с залива.

— Хорошо, — говорит Зейд, притягивая меня ближе и прижимая к своему боку. — Теперь мы можем трахаться.

— Ты такой же неотёсанный грубиян, как Крид Кэбот, — ворчу я, но мы всё равно какое-то время зависаем в его машине, а когда заканчиваем, он отвозит меня домой, и я провожу остаток весенних каникул, держа папу за руку каждую свободную минуту.

Глава 26

Вернуться в Бёрберри непросто.

Я почти решаю остаться дома.

Но папа не позволяет мне этого, помогает мне собрать чемодан и сжимает моё запястье, глядя мне в лицо своими упрямыми карими глазами.

«Я буду там на твоём выпускном, Марни. Это обещание».

— Я чувствую себя такой виноватой, — говорю я Криду, когда мы сидим в столовой, и я протыкаю кусочек яйца, жёлтая жижа заливает мою тарелку. Но я даже не могу это съесть, по крайней мере, прямо сейчас. Вместо этого я отодвигаю тарелку в сторону и слегка машу Изабелле, когда она входит. Она не отвечает мне тем же, но, по крайней мере, я получаю лёгкую полуулыбку.

Нам предстоит пройти долгий путь, но мы сможем это сделать.

В конце концов, вот я сижу напротив разозлённого аристократа-нарколептика, и в его взгляде есть что-то такое, чего раньше не было. Он говорит, что это любовь, и как я могу отрицать, что это могла бы быть она? Четыре года мы боролись вместе, преодолевая всякую чушь.

А в июне всему этому придёт конец.