Фэй Уэлдон - Судьбы человеческие

Она оскорбила Еву, лучшую маникюршу Лондона, которая никогда не позволит себе даже усмехнуться, видя самые обломанные и самые неухоженные ногти, и которая остается невозмутимой, обслуживая самых требовательных и грубых клиенток. Еву она обвинила в намеренной порче ее ногтей, которые уже были достаточно поломанными. У Энджи были очень длинные ногти, которые она покрывала кроваво-красным лаком. Хочется верить, что такие ногти носят лишь бездетные женщины — или женщины, у которых есть прислуга. (Хотя, может быть, эти женщины всего лишь обладают очень твердыми ногтями — и всегда надевают перчатки, принимаясь за домашнюю работу).

Энджи желала детей. То есть, она желала детей от Клиффорда. Она запланировала основать династию; но с чем она осталась в свои уже более чем тридцать лет, и без мужа! Ничего удивительного поэтому, что она так пылила и грубила в «Хэрродс», но персоналу салона были неизвестны ее причины, да и незачем им было знать; следовательно, они имели полное право не быть столь терпеливыми с Энджи. Чем меньше таких Энджи, тем лучше, вероятно, думали они.

В салоне-парикмахерской она четыре раза приказывала переделать прическу, но результат ей все равно не понравился. Энджи желала видеть свои волосы густыми и пышными (абсурд, принимая во внимание ее простое, суровое лицо), а женский мастер Филипп старался сделать прическу попроще, в стиле ее лица. Но Энджи настояла на своем, и, к тому времени, когда она достигла того, чего желала — и окончательно расстроилась, следующая клиентка Филиппа прождала уже более получаса. И Энджи не подумала заплатить ничего сверх — нет, ни в коем случае!

А следующей клиенткой, которую Энджи заставила ждать полчаса, была никто иная, как новая подруга сэра Лэрри Пэтта, молодая блондинка Дороти, которая утешала сэра Лэрри в горестные месяцы после бегства Ровены. Ее отбытие, если вы помните, было связано с потрясающими разоблачениями ее многочисленных измен в течение всей супружеской жизни, причем сделанными ею самой добровольно. (Читатель, никогда не доверяйтесь благоразумию партнера — если есть что разоблачить, то рано или поздно оно будет выставлено на обозрение всех, хотя бы это и тянулось годами; либо в приступе ярости, либо страсти, либо горя — или просто для эффекта, но правда всегда проявит себя. Если вы хладнокровны, то, конечно, можете этому не верить. Но все будет рассказано!)

Лэрри Пэтт поверил Ровене, когда она рассказала ему о связи с Клиффордом. И эта правда много облегчила его муки совести по поводу его отношений с Дороти, с которой он был знаком давным-давно, задолго до того, как Ровена и Клиффорд встретились взглядами за роскошным обеденным столом. Дороти была кондуктором на лондонском транспорте: одной из тех энергичных и хорошеньких молодых дамочек, которые любят помогать престарелым обеспеченным джентльменам спуститься и забраться по ступеням на пути от Чизвика до Пиккадилли.

Теперь, через много лет, Дороти была вознаграждена: она могла бросить работу, передать заботу о старом отце своему брату и переехать вместе с сэром Лэрри в Олбени, где она проводила целые дни в разъездах по магазинам и стараниях уменьшить наработанную годами мускулатуру ног.

Сэр Лэрри был сорока годами старше ее, но что до возраста, когда есть деньги?

Дороти была мила и в обхождении с людьми; она была вежлива с Филиппом несмотря на то, что он заставил ее прождать полчаса, Энджи, конечно же, не узнала Дороти, проходя мимо нее; да и откуда ей было знать? Это просто одно из совпадений, о которых знаем лишь мы с вами, читатель. На Энджи было манто из белой норки. Нет, не то, что было на ней несколько лет назад, конечно. То она продала. (Она не отдала его кому-нибудь бедному и замерзшему, нет. Богатые и остаются богатыми, потому что они расчетливы и эгоистичны). Дороти сделали действительно прекрасную прическу, и она покинула салон через двадцать минут. А Энджи в это время все еще стояла у кассы — только теперь скандалила по поводу того, что отказывалась платить за услуги; да еще угрожала, что подаст на Еву судебный иск за то, что та испортила ей ноготь. Дороти заплатила — и ушла.

Единственное, что можно сказать еще раз в защиту Энджи — это то, что она нервничала по поводу своей завтрашней встречи с Клиффордом. Я специально описала эту встречу Дороти и Энджи, чтобы показать, как тесно мы все связаны в этой жизни. Энджи спала с Клиффордом, который спал с Ровеной, которая спала с сэром Лэрри Пэттом, который спал с Дороти — и сейчас был с ней. Если бы вы спросили меня, то я бы ответила, что Дороти была из них самой приятной личностью; по крайней мере, она знала, как зарабатывать себе на жизнь, И чего это стоит. Даже не верится, что продавщица в булочной, где вы бываете каждый день, может не быть связанной с вами.

В тот вечер Энджи ужинала с Сильвестром, своим сожителем, не то чтобы возлюбленным, художественным критиком; и вновь думала над тем, какой он мрачный тип, и недоумевала, отчего при его неделикатности не встать и не уйти вместе с красивым молодым официантом — вместо того, чтобы так тщательно скрывать пламенные взгляды, кидаемые на него. Да, несомненно, Сильвестру нечего было делать с Энджи в постели. И Энджи не станет по нему скучать. Иногда они с Сильвестром обсуждали их брак: они хорошо ладили, имели родственные интересы и занятия; их устраивало, что у них есть дома в разных частях света: таким образом они могли уменьшить страховые взносы — и не делить затем страховку за картины и художественные коллекции; они оба любили черный кофе и апельсиновый сок по утрам; оба приходили в сильнейшее возбуждение от цен, выставляемых на художественных аукционах. Они «спасали лицо» друг друга, всюду появляясь вместе. Они оба любили приемы и банкеты; обоих теперь приглашали вдвое чаще, чем они были бы приглашены порознь. Так они и развлекались вместе: патронесса и знаток искусства; и наслаждались обществом друг друга, но не более того. Нет! (Хотя, читатель, разве этого не достаточно? Я бы этим удовлетворилась, вращайся я в тех кругах. Забудьте о продавщице из булочной: важно то, с кем вы завтракаете).

— Ты выглядишь потрясающе! — сказал Сильвестр Энджи.

Ну уж, я думаю! В конце концов она заплатила «Хэрродс» двадцать семь фунтов, но ее счет, включаю завивку, стрижку, электроэпиляцию и новый метод массажа лица, достиг сто сорока семи фунтов, а сто сорок семь фунтов могут в корне изменить внешность женщины, даже по сегодняшним ценам. А мы говорим о прежних! Так же, впрочем, как могут повлиять на внешность женщины золотые серьги и колье из редкого красного золота, надетое поверх очень дорогого кашемирового черного платья с высоким воротом (высоким — потому, что кожа Энджи оставляла желать лучшего). Так что, как видите, годы научили Энджи одеваться соответственно, если уж не вести себя.